Даламар опустился возле лежащего без сознания Рейстлина. Он чувствовал силу своей Госпожи, что окутала шалафи, магию которого он не мог ощутить. Её не было.

— Шалафи, что же ты наделал?! — в ужасе выдохнул Даламар. — Как же я тебя вытащу, если ты лишился магии, почти что добровольно отдавшись на растерзание Такхизис?!

Шанс, что ему удастся победить в этой схватке за чужую жизнь, резко стал ещё меньше. Даламар прекрасно знал пределы своих возможностей, и схватка с Такхизис была за ними. Если бы Рейстлин помогал ему, то быть может, им повезло бы, но теперь…

Сомнения терзали. Стоило ли рисковать ради того, за кем изначально пришёл шпионить, чтобы предать? И ведь уже предал же. Но зачем звал тогда из Бездны? Зачем остался после? Зачем помогал?

— Не могу, шалафи! Не могу я тебя бросить! К тому же, ты ведь не бросил…

Взяв хрупкую ладонь Рейстлина в свою, Даламар прикрыл глаза, отпуская своё сознание в мир Теней, что всегда был рядом, но невидим для взгляда простого человека как впрочем и мага, если тот не служил Нуитари.

Просторы Бездны раскинулись перед эльфом, вынуждая чувствовать себя ничтожеством посреди величественных скал, что окружали сухую землю с редкими деревьями. Он огляделся и попытался понять, где ему искать Рейстлина. По тем скудным рассказам, что слышал от Крисании (Рейстлин вообще не заговаривал о Бездне, одним взглядом показывая, что не желает затрагивать эту тему), Даламар понял, что стоит подумать и окажешься там. Только вот куда ему надо?

Неожиданно уловленный чутким слухом хриплый смех заставил Даламара вздрогнуть и повернуться на сто восемьдесят градусов. Сложно было не узнать эту усмешку, которая была полна презрения. Даламар побежал в ту сторону и остановился в тени зарослей, с немым ужасом наблюдая за развернувшейся перед ним картиной.

Такхизис, в обличии прекрасной, но окружённой почти что осязаемой угрозой, женщины, ходила вокруг Рейстлина, что лежал на земле, пытаясь приподняться, опираясь на руки. Его мантия на спине была изодрана, словно когтями зверя. Но это были когти Тёмной Госпожи, что наконец заманила свою самую излюбленную игрушку в сети. Теперь она могла отплатить за предательство и дерзость, мучая мага столько, сколько сама пожелает.

— Ты не победила, моя Госпожа, — прошептал Рейстлин, поднимаясь на ноги и отступая на шаг назад.

— Правда? Но в чём же я проиграла? — промурлыкала Такхизис, подходя к нему.

— Моя душа всё ещё не сломлена. Её держит в том мире то, чему ты позволила расцвести, не подумав о последствиях. Любовь.

— Что мне твоя любовь? Ты полностью и целиком отныне в моей власти. Даже если ты, каким-то неведомым чудом, сможешь вырваться в этот раз, то вскоре вернёшься сам. У тебя больше нет магии. Ничто не защитит тебя. И ты не сможешь жить без неё.

— У меня есть Крисания. И ребёнок. И Даламар. Их ты у меня не отнимешь, — тихо ответил Рейстлин, отводя взгляд.

— О, да, — усмешка стала шире, — у тебя есть они, но им никогда не занять в твоём сердце место магии. Она всегда была частью тебя. Признайся же себе — ты не сможешь без неё. К тому же теперь некому будет оберегать тебя от меня.

Такхизис наотмашь ударила его по лицу, оставляя глубокие царапины. Схватив Рейтлина подбородок, она заставила его посмотреть ей в глаза и прошептала, чётко выговаривая каждое слово:

— Ты будешь в моей вечной власти, и я буду терзать твой разум и тело, доводя до такого состояния, что ты сам будешь молить меня о смерти, но не получишь её. Я отомщу тебе за всё — за предательство, дерзость и непокорность. Ты ответишь за всё.

Она оттолкнула его, и Рейстлин упал на землю, ибо почти все силы ушли вместе с магией, когда он оттолкнул силу Такхизис от Крисании. Раны на лице и спине жгло безумной болью, но Рейстлин лишь сжал зубы и снова встал на ноги.

Даламар, который ни разу так и не пошевелился, впервые осознал насколько была сильна воля его шалафи. Он был искушён не только в магии, но и в контроле над собственными чувствами. Это противостояние, с заведомо обозначенным концом, говорило ярче слов. Даламар уже сделал шаг, чтобы выйти из тени, когда крик боли огласил Бездну, вынудив его замереть и едва не задохнуться от холода, что пронзил сердце.

Рейстлин пошатнулся и упал, изгибаясь и крича от боли, что была страшнее физической. Такхизис игралась с его подсознанием, путая мысли и нанося удары в самые уязвимые места. То Крисания умирала у него на руках, то Даламар подходил к нему и наносил смертельный удар, усмехаясь в лицо, то он снова был на могиле матери…

— Здесь тебе самое место, Рейстлин Маджере, величайший Чёрный маг Кринна, — прошипела Такхизис, глядя на него сверху вниз. — У моих ног.

Судорожно втянув воздух, Даламар всё же вышел вперёд, тут же встречаясь с бездонным взглядом чёрных глаз.

— Неужто ученик, предавший своего учителя, пришёл спасти его? — она в усмешке изогнула бровь. — Не делай глупостей, эльф. Уходи отсюда, пока я отпускаю. Ты всё равно не вытащишь его. Я сильнее тебя.

— Я знаю это, моя Госпожа, но не уйду, — он остановился возле Рейстлина. — Я попытаюсь.

— Тогда тебя постигнет та же участь! Можешь приступать — трать силы, чтобы они оставили тебя. Ты тоже останешься в моей власти. — Такхизис отступила на шаг, с усмешкой наблюдая за непокорными слугами.

Даламар опустился возле Рейстлина, который неожиданно сдавленно застонал, дёргаясь, словно от удара. Эльф сам не понимал, что он сможет здесь сделать? Как ему совладать со столь могущественной магией?

— Шалафи, — он осторожно взял его за руку, сжимая в своей. — Рейстлин, это всё не реально. Это лишь морок. Прошу, позволь мне вытащить тебя. Не отталкивай.

И Рейстлин не оттолкнул. Даламар смог пройти сквозь барьер чужого сознания, тут же теряясь в водовороте боли и путанных мыслей. Сотни страхов, оживлённых измученным сознанием, сотни голосов, сотни лиц… Эльф сам едва не закричал от ужаса, но сдержал себя, осознавая, что нельзя поддаваться.

В один миг этот сумбурный мир приобрёл чёткие грани. Даламар увидел Рейстлина, что стоял в своей комнате, в Башне, затравленно оглядываясь по сторонам. Он не видел, замершего на расстоянии вытянутой руки ученика, зато он видел фантом, что принял облик Даламар, приведя самого эльфа в кратковременный ступор. Призрак обошёл Рейстлина и сделал резкий выпад, вонзая нож в спину.

«Как символично. Он этого боялся. Он знал о моём служении Конклаву, но всё равно не прогнал», — мелькнуло в голове у Даламара, когда он упал на колени вслед за Рейстлином.

— Шалафи, это всё неправда! Прошу, услышь меня! Я здесь, рядом с тобой, я пришёл помочь тебе!

Но Рейстлин не слышал его, слишком сильна была пелена морока. Даламар рыкнул от отчаяния, разливающегося по душе, и притянул шалафи за плечи к себе. Он сам не понимал, что хотел сделать, но решил позволить себе действовать интуитивно. Обняв Рейстлина и, словно закрывая собой, Даламар отпустил свою магии, которая окутала их, словно защитный кокон.

— Шалафи! Рейстлин! Ну помоги же мне немного! Ты ведь и сам знаешь, что это лишь дурман, путающий твои воспоминания и страхи.

Когда Даламар уже был готов сдаться, ибо чувствовал, что сил просто не остаётся, золотой взгляд прояснился и заметался, останавливаясь на острых чертах эльфийского лица. В тот же миг животный страх мелькнул в золоте, и Рейстлин резко дёрнулся, однако Даламар успел соориентироваться и удержать его.

— Нет, шалафи! Я настоящий, я не причиню тебе боли!

Рейстлин настороженно прищурился и внимательно посмотрел в тёмные глаза ученика. Усталость, страх, некая восторженная искорка — всё то, что затаилось в глубине карих глаз, указало ему на истинность слов.

Почувствовав, что Рейстлин обмяк в его руках, Даламар вздохнул свободнее, но в тот же миг на сферу магии, что он держал, обрушилась сила, что была явно наслана разгневанной Такхизис. Рейстлин сдавленно зашипел, цепляясь тонкими пальцами за плечи Даламара, который едва удерживал сознание.