Я вернулся в известковый цех и стал анализировать ситуацию. Значит дело было в насосе или всасе насоса. Возможно что-то попало в область вентиля. Вентиля, расположенного на отрезке трубы, идущей от ёмкости к всасу насоса. Я начал раскручивать эту трубу. Внизу, там, где она соединяется с насосом циркуляции. Раскрутил. Осмотрел всас. Всё нормально – ничего нет. Я открыл вентиль. На всю. Поток извести хлынул на пол. Я подождал несколько секунд. Здесь тоже всё нормально, хотя возможно, что в трубе что-то и было. Песковая пробка. Я замыл пол и прикрутил трубу на место. И вообще всё это казалось мне странным. Я вернулся к монитору – пневмо – клапан открыт на сто процентов. Давление согласно установленному.

Я стал думать, что делать дальше. По идее нужно переключаться на основной насос. Он ведь в порядке. (Вроде как). А если раствор снова не пойдёт? Тогда я переключусь обратно на резервный насос и надо будет уже конкретно разбираться в чем дело. Я поставил на то, что сегодня был запечатан всас на ёмкости. Там, где труба от насоса врезается в расходную ёмкость. Обладая той информацией, которая у меня была – я пришёл к такому выводу.

Я переключился на основной насос и до конца смены мониторил подачу извести. Пневмо-клапан был постоянно открыт на сто процентов. Давление в магистрали не менялось. Согласно датчикам и показателям – всё было нормально.

Через пару смен я понял, что явно что-то не так. Давление не менялось вообще и пневмо – клапан был всегда открыт на 98–100 процентов. Я поднялся на расходную ёмкость, поднял крышку люка и узрел отсутствие возвращающегося в ёмкость раствора извести. Циркуляции не было. А значит, что в магистрали где-то пробка. И почему полностью открыт пневмо – клапан, если на него не давит раствор? Вот это мне было непонятно. Вообще никак. Он что крякнул? И почему давление в магистрали никак не поменялось? Одни странности. Проклятый известковый цех.

Я почувствовал, как дамоклов меч обрушился на меня. Я смотрел в ёмкость и анализировал ситуацию. Кто ещё в курсе? Заглядывали ли сюда Черкисонский с Альбертино? Что делать дальше? Начинать ли кипиш сейчас? Пиздец. И снова мне. Две недели ночных смен подходили к концу. Пятнадцатого числа мы выходим в день и через пару дней остановка на ППР. (Плановый Производственный Ремонт или скорее – Поговорили. Покурили. Разошлись). Надо тянуть до ППРа, оценивать ситуацию, извещать руководство. А пока – эти несколько оставшихся смен – осуществлять подачу извести любым способом. И пока раствор льётся в мельницу – пусть льётся. Ведь если раствор известкового молока не будет поступать в процесс, то тогда из всех находящихся на фабрике ёмкостей с пульпой начнёт выделяться синильная кислота. Смертельный яд.

7.

Проклятый известковый цех. Здесь с самого запуска начались проблемы. Да и вообще вся фабрика была спроектирована какими-то идиотами. Проект-чертёж рисовали два раза, выкинув на это большие деньги. Кто-то чей-то родственник или знакомый положили в карман хорошие деньги за проект-чертёж, в котором имелись грубые ошибки. Подрядчики, устанавливавшие технологическое оборудование менялись также два раза. Вторые исправляли косяки первых и пороли свои собственные. Абсолютно во всех отделениях фабрики имелись недочёты и просчёты. При монтаже оборудования совершались просто смешные ляпы. Всю эту историю под общим названием «пуск – наладка» можно рассказывать бесконечно.

В первый свой приезд на участок я пришёл на фабрику в тот же день, когда впервые запускали технологический процесс. И отделение приготовления известкового молока приветствовало меня поломкой оборудования. Вышел из строя демпфер одного из насосов циркуляции. Демпфер – агрегат, монтированный к каждому крупному перистальтическому насосу в наших цехах. Он предназначается для понижения вибрации труб, вызываемой работой насосов.

Проектировка цеха приготовления известкового молока вызывала у меня тихий ужас. Отсутствие какой-либо рабочей площадки на растарочном бункере вызывало опасность свалиться вниз с десятиметровой высоты. Наличие тонкой ссыпной трубы из бункера в ёмкость, вызывало забивание этой самой трубы. И тогда требовалось залазить в бункер, при отсутствии рабочей площадки и лестницы. Отсутствие ловушки для мусора перед перекачивающим насосом, вызывало попадание различного мусора в циркуляционную магистраль. Отсутствие промывочных штуцеров для подключения шлангов с технической водой, вызывало невозможность промыть ту же самую циркуляционную магистраль и другие трубы известкового цеха. Оба насоса циркуляции заведены в одну магистраль, то есть при наличии проблем с магистралью смысла в резервном насосе нет. Какой толк от запасного насоса если у тебя всего одна линия подачи раствора и проблемы на линии. Тоже самое с дозирующими насосами на площадке измельчения. Они оба заведены в одну тонкую трубу. Наличие каких-либо промывочных штуцеров также отсутствует. Посредине циркуляционной известковой магистрали находится ответвление, уходящее вертикально вверх на агитатор отделения сорбции, и спускающееся обратно вниз – в основную магистраль. Это ответвление высотой метров десять предназначается для двух дозирующих насосов, расположенных на агитаторе сорбции. Всасы насосов врезаны в этот вертикальный участок магистрали, в самой его верхней точке. Наличие промывочных штуцеров для этих двух насосов также отсутствует. Ну и пневмо-клапан. Были и с ним проблемы. Наличие потока раствора извести в вертикальном участке магистрали вызывало неравномерную работу пневмо – клапана.

Я лично столкнулся со всеми описанными проблемами. И не единожды. В период времени называемый «пуск – наладка» реагентное отделение курировал молодой парень, только что из института. Как теоретик он был молодец, но на практике он не сталкивался со всей этой реагентной дребеденью. Все недочёты, оставленные нам подрядчиками-установщиками, он постигал вместе с нами. Основной проблемой было то, что мы не могли донести наши изыскания до руководства. Любимая их отговорка – «Всё по проекту!».

Недочёты были во всех отделениях фабрики. Службы механиков, электриков, КИПа, и АСУ ТП (автоматическая система управления техническим процессом) разрывались на части устраняя все эти недоделы. Реагентное отделение никого не волновало. На нас никогда не было времени. Стоило больших трудов чтобы начать вести какие-то работы в наших цехах. Время шло и вместе с ним длились наши муки.

8.

В ту пору, а речь идёт о 2016–2017 годах вроде как что-то стало налаживаться на нашей фабрике. По крайней мере появился рабочий режим. Распределилась работа среди сотрудников службы главного технолога, куда входило и реагентное отделение. Техника для завоза реагентики стала приезжать вовремя в одно и то же время, технологи разбились на смены, устаканились технологические параметры, начал появляться алгоритм действий в аварийных ситуациях. А они были.

Моим напарником был парень Саня Скоков. Лет на семь моложе меня, он обладал поставленной речью и чувством юмора. Работы он не боялся, но и не искал её. Саня устроился на этот завод, отработав перед этим аппаратчиком восемь лет на заводе в своём родном городе. По нему было видно сразу, что он технолог. Он увидел огрехи проектировки фабрики не с чужих слов, а в процессе работы на ней. Именно Саня настаивал на установке ловушек для мусора во всех наших цехах. И со временем нам их установили. Скажем так – он знал, что значит слово «процесс». Ещё Саня самостоятельно понял, что наши руководители тупы и безграмотны. Не потому, что ему это кто-то сказал, а потому что он смотрел на результаты деятельности наших боссов. Мы оба уважали фантастику и это объединяло нас. Как и то, что нас обоих считали за каких-то чудиков.

Нашими сменщиками по реагентным цехам были Черкисонский и Царёв. Стас Михайлов и Царь. Первый механик, второй строитель. Технологами их назвать при всём желании язык не поворачивался. Контакта между нами и ними не было никакого. Если с момента запуска завода мы все общались друг с другом и обсуждали рабочие моменты, то в описываемый период времени – мы просто терпели друг друга. Возникали конфликты. Как правило по причине того, что Стас Михайлов с умным видом городил чушь. К нему не было бы претензий, работай он молча. Но работать он не хотел. Черкисонского я считаю специалистом по перекладыванию работы на чужие плечи. Ещё он любил лезть в процесс, не понимая, что делает и о чём говорит. Своими самодурными выходками он портил мои настройки подачи растворов. Бывало и такое что мне очень хотелось настучать ему по лицу. Прямо очень сильно хотелось. Мы с Саней двигали свои темы, а Стас Михайлов с Царём – свои.