Маня с надеждой взглянула на свою руку. Но потускневший камень по-прежнему оставался безжизненным.
– Нет, – покачала головой девочка, – Миранда не слышит и не видит её. Что же теперь ей, Мане, делать?
– Ты знаешь, Маня, – потягиваясь, сказал Павел. – Я, пожалуй, сосну пару минут, пока хозяйка не придёт, ладно?
– Ладно, – кивнула головой девочка. Она рада была отсрочке неприятного разговора с доктором.
– А ты, Маня? – посмотрев на осунувшееся лицо ребёнка, неуверенно спросил доктор, почувствовав лёгкий укол совести. – Может, и ты отдохнёшь немного?
– Нет, дядя Патя, спасибо, я не устала, – ответила девочка. – Я лучше погуляю.
– Ну, как знаешь, а я пошёл. Когда придёт твоя Миранда, сразу же буди меня. Поняла?
– Хорошо, дядя Патя, – опустила голову Маня. – Я поняла. Я разбужу.
Глава 4. Письмо Миранды
Доктор ушёл, а девочка, в сопровождении неотступно следовавших за нею собак, побрела знакомым коридором вглубь дома. Вот и веранда с чудесным фонтаном в виде застывших в полёте играющих дельфинчиков. А рядом дерево, которым она так восхищалась в своё первое посещение. Оно было такое красивое, что показалось ей тогда искусно сделанной декорацией. Но, на самом деле, дерево было самое настоящее, хотя и росло в помещении. Оно было сплошь покрыто прекрасными розовыми цветами с яркими сиреневыми пестиками.
– Чего-то здесь не хватает, – задумалась Маня, любуясь деревом. – Ну, конечно! – наконец вспомнила она. – Нет птичек-сестричек!
В прошлый раз, когда они проходили здесь с Мирандой, к ним подлетели крошечные, совсем как игрушечные птички. Они взволнованно чирикали, будто жалуясь на что-то. Королева, понимающая язык птиц, объяснила ей тогда, что птички жалуются на свою сестру Чир-Чир, которая захотела покинуть гнездо и улететь из дворца. Ей, видите ли, надоело сидеть на одном месте, и она потребовала отпустить её, чтобы повидать мир.
– Вот и птичек-сестричек нет, – грустно вздохнула девочка.
– Чик-чирик, – вдруг раздалось откуда-то сверху. Маня подняла голову и увидела среди самых верхних веток яркую крошечную головку. Затем появилась вторая, третья, четвёртая и, наконец, пятая. Раньше их было шесть, птичек-сестричек. Но шестая, самая красивая, с оранжевым горлышком на белоснежной шейке, которую звали Чир-Чир, улетела. Миранда сама отпустила её: у Чир-Чир был несносный характер, и она ни с кем не могла ужиться.
– Ой, птички-сестрички, – обрадовалась девочка и протянула вперёд руку, как когда-то это делала Миранда. Птички тотчас же слетели вниз, радостно щебеча. Маня достала кусочек печенья и, раскрошив его, протянула им угощение.
Малыш не обращал на птиц никакого внимания. Используя каждую остановку для отдыха, он всем своим мощным, хотя и сильно исхудавшим торсом плюхнулся на пол и облегчённо вздохнул. Джульетта же, подняв голову, удивлённо уставилась на необычные создания.
– Фу, Джульетта! – на всякий случай строго погрозила ей пальцем девочка. – И даже не думай!
Джульетта фыркнула и презрительно отвернулась. – Что я, дура, что ли, чтобы за какими-то бабочками прыгать, – говорил весь её возмущённый вид.
Между тем, усевшись девочке на ладошку и склевав все крошки, птички взлетели ей на плечи и стали что-то взволнованно рассказывать на своём птичьем языке.
– Я вас не понимаю, – огорчённо развела руками Маня и вместе с птицами двинулась дальше. Собаки поплелись вслед за ними.
– Сейчас должна быть библиотека, – проверяя себя, загадала девочка и действительно увидела большие стеклянные двери.
Едва она подошла к ним, как они тотчас же сами по себе распахнулись, и девочка действительно оказалась в библиотеке.
В лицо пахнуло специфическим запахом книг, который Маня обожала. Она вспомнила, как, попав сюда в первый раз, не смогла сдержать вздоха восхищения при виде королевской библиотеки, представлявшей собой огромный круглый зал, весь уставленный книгами.
Книги были не только вдоль стен, они располагались также в книжных шкафах, расположенных по центру залы, и уходили высоко вверх к стеклянному куполу, светящемуся мягким голубым светом.
Маня вспомнила, как ради интереса – просто, чтобы узнать, как она это сделает – попросила Королеву достать книгу с самой верхней полки. Этой книгой оказалась «Божественная комедия» Данте, которую ей впоследствии дала почитать жена господина Картамышева Наталья Дмитриевна.
Миранда понимающе улыбнулась, протянула руку и книга, будто птица, повинуясь воле Королевы, спустилась сама по себе прямо ей в руки.
Сейчас света не было, и в библиотеке царил лёгкий полумрак. Микеланджело встретил её ироничной улыбкой: ну, что, вернулась всё-таки? Избегая смотреть на Страшный Суд, картину, которая испугала её при первом посещении, Маня подошла к маленькому столику с диванчиком в центре залы. Здесь они когда-то сидели вместе с Мирандой. С каким восхищением она слушала тогда рассказы Королевы о книгах-инкунабулах, о первопечатнике Альде Римляне, о Микеланджело и шведской королеве Августе…. Но сейчас Мане было не до книг.
Девочка чувствовала свою ответственность перед доктором, который по её вине попал в чужой для него мир, и которого она не смогла вернуть назад. Кроме того, Маня испытывала неприятное чувство страха перед неведомой опасностью, которой, судя по всему, не могла противостоять даже всемогущая Миранда.
Вдруг девочка заметила, что на столе лежит какая-то книга.
Её обложка показалась ей знакомой и, придвинув книгу поближе, она с удивлением узнала в ней «Божественную комедию». Повинуясь подсознательному чувству, девочка, перелистав книгу, открыла её на странице с нарисованным на ней дельфином, обвивающим якорь. Когда-то этот рисунок привлёк её внимание, и Миранда объяснила ей, что это знаменитая марка Альда Римлянина, одного из первых книгопечатников, которая ставилась на всех его изданиях.
На раскрытой странице лежала записка. По её загнувшимся краям было видно, что человек, вложивший в книгу эту записку, очень спешил.
Осторожно, будто опасаясь, что от её прикосновения записка может исчезнуть, девочка взяла её в руки и развернула. – Здравствуй, девочка, – прочитала она. – Записка предназначалась ей! – взволнованно подумала Маня и её сердце тревожно забилось.
Несколько раз пробежав глазами записку, она понуро опустила голову: ну, вот и всё…. Исчезла её последняя надежда и ни на чью помощь она больше рассчитывать не может. Правда, Королева пообещала, что ей кто-то поможет, но ведь здесь никого нет. Этот кто-то тоже исчез, как и все остальные. Они с доктором пропадут здесь, и никто не придёт им на помощь. Растерянность и страх охватили девочку.
Ну, почему с ней всегда что-то случается? Почему она не может жить, как все нормальные дети? Маня уже готова была расплакаться, но тут включилось её второе я, и знакомый внутренний голос резко прервал её сетования.
– Опять разнюнилась? – строго спросила она себя. – Будешь тут сидеть и слёзы лить – точно пропадёшь. И доктор, и Малыш с Джульеттой – все-все пропадут. Надо что-то делать.
– Да-да, – сама с собой согласилась Маня. – Надо что-то делать, но что? Думай, Маня. Думай, – приказала она себе.
Ей вспомнилась притча о двух лягушках, которые попали в банку со сметаной. Одна, отчаявшись, сложила лапки и пошла ко дну. А другая прыгала до тех пор, пока сметана не сбилась в масло, и благополучно выбралась из банки.
– Чем я хуже лягушки? – со злостью на свою слабость подумала девочка. – Я тоже что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю.
