— Прочь с дороги, немедленно! Я не намерена повторять дважды!

Где-то рядом распахнулась дверь. Меня обдал поток воздуха, и хватка на горле исчезла. Я упала на колени, а когда распахнула глаза, увидела застывшую в дверях Жюли. Она была такой же, как и год назад, когда я уезжала от нее — и в то же время, она была совершенно другой. Родные, широко распахнутые от ужаса глаза, осанка и атласное платье с длинными рукавами от моей прежней Джулии, а также короткие, до плеч волосы, непривычно взъерошенные, и невиданная жестокость на лице, когда она перевела взгляд туда, где судя по звукам, кто-то избивал Курта.

— Джей? Джей, ты меня слышишь? — она опустилась на колени рядом со мной и аккуратно взяла мое лицо в свои ладони.

— У меня проблема с глазами, а не ушами, — пробормотала я, все еще не веря тому, что вижу.

Джулия всхлипнула, и нить, удерживающая меня, порвалась. А обхватила ее, стискивая в объятиях, не обращая внимание на пронзившую меня боль и на тот факт, что я пачкаю ее собственной кровью.

— Ты вся в порезах, — голос Жюли дрожал. Она была на грани того, чтобы разрыдаться. Она прочистила горло, пытаясь взять себя в руки. — Нужно увести тебя отсюда. Томми!

Сильные руки брата подхватили меня под коленками и придерживали за спину. Я ощущала, как часто поднимается и опускается его грудная клетка. Он понес меня к выходу из комнаты, где лежало неподвижное тело и избитый, но все еще живой, Курт. Жюли выскользнула из комнаты вслед за нами.

— Как вы меня нашли?

Я увидела до того, как мне ответили. Стражники не просто освободили проход в комнату, получив приказ от Джулии. У них не было выбора. Они стояли поодаль, оружие на полу, и знакомый мне парень с лисьим лицом держал их на прицеле.

— Штурмход! — выдохнула я. Он оглянулся на меня и, как мне показалось, подмигнул мне.

***

Пока мы ехали в экипаже к отелю, Жюли рассказывала мне краткую версию произошедшего.

Когда я не пришла в назначенное время, Жюли и Томас заволновались и пошли в сторону таверны. Обнаружили городскую стражу, обыскивающие дома, подслушали историю одного стражника, которых хвастался, что поймал пособницу Бреккера и передал ее Эрику, и поняли, что я влипла. К счастью, их нашел Штумхонд — который и привез Жюли в Кеттердам несколькими днями ранее. А дальше — метод исключения.

— Тебя не могли увести далеко. Нужно было лишь понять, где именно тебя удерживают, — сказала Жюли, перебирая пальцами мои волосы.

— Что-нибудь известно про остальных?

Ответом было молчание.

Когда мы вчетвером замерли у белых двойных дверей, я едва успела постучать, как дверь распахнулась.

— Джей! — Уайлен стиснул меня в объятиях, и я взвыла от боли.

— Святые, что с тобой произошло? — возникшая рядом Нина взяла меня за ладонь и перевернула ее. Я с трудом вспомнила, что еще несколько часом Женя залечила порез, полученный после лезания по крышам. Сейчас порез был глубже и значительно длиннее.

Я осмотрела комнату, считая присутствующих. Здесь были все, кто не пошел на встречу и оставался в отеле. Уайлен отпустил меня, но не отошел. Джеспер маячил за его спиной. Здесь были все, кроме одного.

— Где Каз?

Уайлен и Нина переглянулись. Внутри все похолодело.

— Что?

— Когда ты видела его в последний раз?

— После того, как мы разделились. Мы попали в западню. Каз отвлек внимание и приказ мне бежать. Я убежала. Что с ним?

Инеж шагнула вперед.

— Он арестован. Его обвиняют в похищении Уайлена Ван Эка.

========== Глава 21. If you can’t do good, better do bad well ==========

Я сидела на диване и наблюдала, как Жюли и Нина обрабатывают мои раны.

Арестован.

И в этом моя вина. Я могла остаться. Могла помочь. Отвлечь стражников. А может, я бы просто погибла, и к обвинением добавилось бы непреднамеренное убийство.

— Его удерживают в одиночной камере. Он не признал свою вину и вообще ничего не говорил, — Инеж сидела на столике и разрезала полотенце на повязки. Ее предплечья тоже были перевязаны, но раны уже не кровоточили, — Пекка Роллинс и Ван Эк настаивали на встрече с ним, но не смогли получить разрешение. Мне не удалось выяснить, с чем это связано, но судья настаивал на его полной изоляции. Если Каз не заговорит, через два дня состоится слушание по его делу.

— Мой отец и Роллинс наверняка хотят узнать, где прячется Кювей, — Уайлен протянул мне чашку чая. Нина перехватила ее и поставила ее рядом со мной, взглядом давая понять, что двигаться мне пока нельзя. — И раз они не могут устроить встречу, то сделают все возможное, чтобы Каз не мог сбежать до слушания.

Мне было неуютно от того, что все вокруг заботятся обо мне. Когда ранили Инеж, мы волновались о ней, и Нина перевязала ее раны, но никто не носился с ней, словно она была хрустальной. Когда избили Каза, он едва мог передвигаться, и хотя ему предложили отдохнуть, никто не опекал его. Мои раны были не такие серьезные, как их, но именно меня окружили невероятной заботой.

«Потому что я не такая, как они, и они прекрасно это знают,» — подумала я. Меня не впечатывали в стены, не резали и не душили до того, как я приехала в Кеттердам. Сегодня я впервые убила человека. В их глазах — глазах убийц, мошенников и воров — я была невинной овечкой, идеальной жертвой. Они оберегали меня, потому что считали, что я не могу за себя постоять. И, возможно, они были правы.

Я представила Каза в маленькой камере, за решеткой. Сковали ли ему руки? Или связали их обычной веревкой? Замки не могли удержать человека, который похитил человека из центра Ледового дворца, но Уайлер был прав: его отец и Пекка слишком хорошо знают, на что способен Бреккер, и не дадут ему так легко выбраться из этой передряги.

— Мы должны вытащить его, — мой голос охрип. Не обращая внимание на протесты, я сделала глоток чая. Жюли и Нина закончили мою перевязку и сели рядом со мной на диване. — Нужно спасти Каза, вывести гришей и Кювея из страны, забрать у Ван Эка деньги и помочь Казу отомстить Роллинсу.

— Итак, цель у нас есть, — Нина передала мне тарелку с вафлям. — Что насчет плана?

Я вздохнула. Когда я пыталась придумать что-то, голова взрывалась от боли.

— Я не знаю. Я не Каз — я не могу просто взять и выдать гениальную идею.

— Никто не говорит, что ты должна сделать это в одиночку, — я оглянулась на Жюли. От одного взгляда на подругу детства мне стало спокойнее. — У тебя есть мы. Банда из Бочки, корсар, и двое старых равкианских друзей. Мы справимся.

И ведь правда. Каз придумывал свои планы в одиночку. Не спорю, это были восхитительные, невероятные планы и замыслы, но давайте будем честны — последние несколько планов привели к краху. Он замахнулся на невозможное, а это не то, что делается в одиночку. Если мы хотим провернуть все это, то нам стоит не только действовать вместе, но и вместе искать решение.

— Хорошо. Давайте обсудим все еще раз, — я обвела взглядом присутствующих. — Только уговор: говорим правду. Всю.

Недовольство отразилось на лицах ребят, и я могла понять их нежелание говорить. Раскрытие правды могло привести к конфликту между Равкой и Фьердой, или, как минимум, повлиять на наше отношение друг к другу.

Нужно было напомнить им, что прямо сейчас, речь идет не о политике и не о личной выгоде.

— Если формула юрды-парема попадет не в те руки, нам всем крышка. Пострадают гриши, люди, прикрывающие их и многие другие невинные. И так уж получилось, что мы единственные, кто может это остановить. Кто-то должен это предотвратить. Я уж молчу о деньгах, которые вам задолжал Ван Эк — а мне, насколько я помню, из них полагается процент за мою работу; и о мести Роллинсу, так как, признаюсь честно, общение с его ребятами мне совершенно не понравилось.

Рука Жюли скользнула в мою. Я сжала ее ладонь в ответ, а затем продолжила говорить.

— Чем больше мы будем знать, тем больше шансов, что мы сможем выиграть. Любая деталь может сыграть нам на руку. Любая незначительная на первый взгляд вещь может склонить чашу весов в нашу пользу. Так что… карты на стол.