Сейчас я уже не могла сказать, как и кому эта идея пришла нам в голову. Мы сидели в комнате, холодный ветер из открытого окна приятно холодил кожу, с улицы раздавалась ярмарочные песни и смех горожан и туристов. Но нам было не до веселья.

— Солнце, если бы только знала, как я этого не хочу, — сказала Жюли (как ее ласково называла миссис Мюллет, после чего детское прозвище крепко к ней прилипло) своим нежным голоском, и даже нотки печали и тоски не портили его. Она лежала на кровати на спине, подложив под голову руки и уставившись в потолок. — Разве не имеет значения, что я хочу и что мне надо? Судьба играет с нами злую шутку: наше будущее предопределено ещё до нашего рождения и мы ничего не вправе изменить.

Я тихо всхлипнула. Жюли словно очнулась ото сна: она резко села, ее лицо исказилось от тревоги.

— Святые! Дорогая, прости меня, мне не следовало… Я дура, эгоистичная дура — распинаюсь о ерунде, вместо того, чтобы поддержать тебя в эту трудную минуту…

Я попыталась улыбнуться, но губы сильно дрожали. Очередная слезинка скатилась по щеке.

— Все в порядке, Жюли. Я знаю, тебе нелегко, а я… Я в порядке. Просто навалилось все сразу.

— Может, все будет не так плохо, как ты думаешь. Вдруг у тебя откроется талант?

— Если бы у меня был талант, то он давно бы уже проявился.

Жюли покачала головой. Она встала и обняла меня.

— Иногда мы и не подозреваем о наших возможностях, — она отстранилась от меня и покосилась на открытую дверцу шкафа, где висели сшитой моей мамой платья, — А я бы поучилась шить. По-настоящему. Без обид, но ты просто ужасный учитель.

Мы рассмеялись, вспоминая мои прошлогодние попытки обучить Жюли азам.

— Ну, нельзя сказать, что и твоя жизнь не подарок. От тебя-то требуется: ходить на мероприятия, носить платья, изображать из себя леди.

— Изображать? — фыркнула Жюли.

— Давай будем честными: ты можешь изображать из себя леди, но будь твоя воля, ты бы в жизни больше не носила корсеты и каблуки и не фамильярничала с теми, кто тебе не нравится.

— Побыла бы ты моем месте, поняла бы, что быть леди — совершенно неинтересно.

И тогда я взглянула на наше отражение в зеркале. Что я видела? Две девушки с почти одинаковым цветом волос, глаз, похожим телосложением. Если не знать, нас можно было принять за сестер. У девушек в отражении в глазах отразилось озарение.

Я сказала:

— Твоя тетя не видела тебя с шести лет.

И она ответила:

— Никто в Ос Альте не знает, как ты выглядишь.

На обдумывание деталей ушло меньше недели. Когда за Джулией приехал экипаж, который должен был отвезти ее в Кеттердам к тёте, никто не заметил, что в карету села не та девушка.

— Это Анна привезла образец юрды-парема в Кеттердам, — пробормотала я, вернувшись из путешествия по прошлому. — И я думаю, это она подала идею Яну Ван Эку подключить к делу банду из Бочки.

Официально она не состояла в Торговом совете, но это не значит, что она не могла оказывать влияние на его членов.

Эрик побледнел, осознав, что сболтнул лишнего. Он поспешил, решив, что я уже знаю о причастности Анны, а в итоге раскрыл мне карты.

— В любом случае, это больше не твоя забота, — он кивнул стражникам, и они расступились, освобождая ему дорогу. Уходя, Эрик бросил кому-то по ту сторону двери, все еще скрытым от меня стеной. — Она ваша.

В комнату вошло двое крепких парней: один был поменьше ростом и не такой внушительный, а у второго был сломан нос. Стражники быстро ретировались вон из помещения, закрыв за собой дверь. Присмотревшись к парням без мыслей: «Влипла-влипла-влипла», я обнаружила на их предплечьях фиолетовые повязки и татуировки банды Грошовых Львов.

— Эрик говорит, ты работаешь с Бреккером, — произнес тот, что был поменьше, надвигаясь ко мне.

— Я — порядочная девушка, и с канальными крысами не работаю.

— А у нас другие сведения, — ответил второй, со сломанным носом.

— И что же по-вашему я для него делала?

Парень со сломанным носом ухмыльнулся. Видимо, в его представлении была лишь одна работа, которую я могла выполнять. Я попятилась, бегло осматривая комнату. Окон нет. Одна дверь, и та перекрыта двумя бандитами, мимо которых я не смогу проскочить. И ровно счетом ничего, что можно было использовать в качестве оружия. Что мне делать?

Во рту все пересохло.

— Что вы хотите от меня?

— Понимаешь, Бреккер постоянно переходит дорогу нашему боссу, — ласково сказал парень со сломанным носом. — Уводит клиентов. Портит репутацию нашим клубам. Роллинсу это не нравится. Поэтому ты расскажешь нам все, что знаешь про Бреккера. Расположение его консервированных домов, коды от сейфов, его тайны, планы — и чем больше ты вспомнишь, тем лучше для тебя же. Но прежде чем мы начнем говорить о делах, почему бы нам не развлечься?

Мелкий протянул руку и схватил меня за руку, резко притянув к себе. Не мешкая, я выбросила колено вперед. Грошовый Лев упал согнулся пополам, взвизгнув. Его напарник схватил меня за волосы, оттягивая мою голову назад.

— Хочешь по-плохому — будет по плохому.

И он с размаху впечатал меня в стену. В голове будто взорвались фейерверки. Ноги подкосились, но парень уже был рядом, удерживая меня за талию и не давая упасть.

— Аккуратнее, нельзя же быть такой рассеянной, — он убрал волосы с моего лица и, ухватив мой подбородок двумя пальцами, заставил посмотреть на него. Что-то мешало мне нормально видеть. Парень провел пальцами по моей щеке, а когда он отстранил руку, я увидела на ней кровь. — Ну вот, ты поранилась. Тебе помочь, дорогая?

Я плюнула ему в лицо. Я успела увидеть вспышку гнева на лице нападавшего за секунду до того, как он впечатал меня в зеркало. От удара оно разбилось, и когда я рухнула на пол, осколки вонзились мне в спину и руки. Из глаз брызнули слезы. Каждую клетку тела порезала острая боль. Я хотела умереть. Здесь, на полу, от кровопотери — до того, как они начнут выведывать информацию о ребятах, до того, как решат воплотить свои грязные фантазии.

Но я не могла бросить ребят. Я не знала, как они, живы ли? Смогли ли спастись Джеспер и Уайлен? Выбрался ли Каз из западни живым? Откуда городская стража вообще узнала, где мы? И что с Жюли и Томасом, с которыми мы должны были встретиться?

Ладонью я нащупала крупный осколок и сжала вокруг него пальцы. Если я хочу получить ответы на свои вопросы, то должна выжить. Любой ценой.

Меня вздернули на ноги. Взгляд парня со сломанным носом не предвещал ничего хорошего.

— Курт, дай ее мне! — прохрипел парень, которому я ранее врезала между ног.

Державший меня парень послушно перекинул меня своему другу, словно вещь. Впрочем, именно так я себя и чувствовала. При каждом движении тело пронзала острая боль, осколки глубже вонзились в кожу. Мир развалился на части. Я больше не могла полагаться на глаза.

Мелкий не стал ловить меня. Он дождался когда я врежусь в его грудь, навалюсь на него. Это сыграло мне на руку. Как в череде следующих друг за другом картинок, я увидела, как злость и похоть покидает его лицо, замещаясь недоумением. Он опустил глаза и посмотрел на свой живот, где на жилете сначала ничего не было, а затем возникло красное пятно. Наверное, я задела важный орган, потому что крови было куда больше, чем я думала. Парень грохнулся на колени, а затем безвольно распластался на полу с торчащим из живота осколком зеркала.

Воцарилась тишина. В груди глухо стучало сердце, и ему вторила пульсация в голове и всем теле. Я не могла оторвать взгляд от тела. Я убила человека. И я все еще жива.

Рев за моей спиной напомнил мне, что это временно. Я рванула к двери, молясь святым о чуде, но сознание грозилось покинуть меня. Я запнулась, и в тот же миг Курт настиг меня. Он развернул меня к себе лицом, пальцы стиснули мою шею. В глазах потемнело. «Это конец,» — пронеслось у меня в голове.

Должно быть, я умерла. Умерла и попала на небеса, иначе как объяснить голос Жюли, доносящийся словно в дали?