— Деньги сейчас не главное. Мне жаль ребят. Они многое пережили. Пробрались в самую охраняемую тюрьму в мире и выбрались оттуда живыми. А они, между прочим, наши ровесники.

Томас фыркнул.

— Что, за это добавляют баллы при поступлении в Кеттердамский университет?

Я закатила глаза.

***

Мы не были уверены, что будем делать после встречи с Жюли, поэтому не стали разбирать вещи. Остаток вечера мы провели, рассказывая друг другу, что происходило с нами за те дни, что мы не разговаривали. На несколько часов я перестала быть Джулией Орловой, дочкой богача, и девушкой, которая выполняла любые поручения бандита из Бочки. Сейчас я была малышкой Джей, беззащитной, встревоженной, и уставшей от окружающих ее тайн. Без будущего. Без настоящего. И с тяжелым бременем прошлого.

Было уже глубоко за полночь. Мы погасили свет, и теперь в комнате царил полумрак. Я лежала на животе на кровати, ногами касаясь спинки и лицом в сторону окна, сложив на одеяле руки и положив на них голову. Томас сидел на полу, прислонившись спиной к кровати, и воскрешал в памяти воспоминания из детства.

Услышав тихий стук в окно, я решила, что мне померещилось, и не придала этому никакого значения. Но затем Томас затряс меня за плечо.

— Джей, — он указал на окно. Там, во тьме, кто-то был.

Кто-то, кто мог бесшумно взобраться на второй этаж по водосточной трубе и без проблем удержаться на узком карнизе.

Призрак.

Я вскочила и распахнула окно. Спустя секунду в оконном проеме возникла хрупкая фигура с длинной темной косой.

— Инеж! — зашептала я, отступая назад. Она с грацией кошки спрыгнула с подоконника в комнату. Даже в темноте я могла видеть беспокойство на ее лице.

— Я не была уверена, уехала ли ты уже.

Мы с Томасом переглянулись.

— Возникли… непредвиденные обстоятельства. Что случилось?

— О чем ты говорила с Казом?

Я удивилась. Это определенно не то, что я ожидала услышать.

— Эээ… я хотела узнать, что ему известно о других людях, кроме Ван Эка и Пекки, которые хотят заполучить формулу парема, а что?

— Он ушел. Несколько часов назад. По словам Кювея, который с ним столкнулся, Каз направился в Клепку.

— Постой, — я смутно припомнила, что Клепка, это что-то вроде штаба Отбросов. — Но ведь люди Хаскеля тоже повышены до помощников городской стражи. Идти туда сродни самоубийству. На что он рассчитывал?

— Привлечь союзников, я думаю. Из молодых, на которых еще не распространилось влияние Хаскеля.

Я покачала головой, обдумывая ее слова. Его убьют, если он уже не мертв. Почему он вообще туда пошёл? Что в моих словах заставило его сделать это?

— Зачем ты пришла ко мне? — спросила я. — Разве я могу что-нибудь сделать?

Инеж засомневалась, но ответила:

— Потому что мне кажется, он послушает тебя. Не знаю, что он задумал, но если он все еще жив, то собирается провернуть нечто, что точно его убьет. А ты… тебе он доверится.

— Хотелось бы мне в это верить.

Инеж слабо улыбнулась.

— Он доверяет тебе. Возможно, ты этого не видишь, но он уже подпустил тебя ближе, чем любого из нас.

Я посмотрела на Томаса. Он недолюбливал Каза. Но, к моему удивлению, он не возражал.

— Ты ведь с детства такая. Не отступишь, пока не убедишься, что все в порядке. Иди, спасай своего подонка из Бочки. В конце концов, он все еще должен тебе денег.

========== Глава 18. Hurts Like Hell ==========

К тому времени, как мы добрались до отеля, стало известно, что Каз уже вернулся. С двумя сопровождающими, Аникой и Пимом. По словам Джеспера, Каза сильно избили, но он был жив.

И у него было план.

— Я правильно понимаю, — уточнила я, когда Аника закончила свой рассказ. — Что Каз сейчас в полумертвом состоянии, избитый, однако чудом совершивший переворот — и при этом он еще собирается завтра встретиться с Триумвиратом, до которых еще надо дойти и не быть арестованным?

— Ну, это Каз, — заметила Нина. — Ничего необычного.

Я покачала головой. Вскоре Аника и Пим засобирались обратно в Клепку, чтобы вернуться завтра утром. В них было что-то, что напоминало мне нашу компанию в Равке. Жаждущие приключений, богатства. Верящие в свои силы и способности, ожидающих счастливого конца. Правда, пару различий между нами и ребятами из Бочки все же было. Они уже давно не верили в чудо, а их путь к счастливому концу лежал через кражи и трупы.

Я занесла свои вещи в свободную комнату. Мы с Томасом решили, что лучше мне остаться на ночь в отеле, чтобы не ходить туда-сюда. Затем я вернулась в гостиную, и соорудила на быструю руку чай с печеньем.

Мои руки были заняты подносом, поэтому в дверь пришлось стучать ногой. Никто не ответил, и я повторила действие, добавив:

— Я знаю, что ты там. Впусти меня. Я не собираюсь лезть через окно.

Наполовину я была уверена, что он пошлёт меня, а то и вовсе проигнорирует. Но, к моему удивлению, он все же открыл дверь. Я обернулась и едва не выронила поднос.

Джеспер сказал, что Каза сильно избили, но я и представить не могла, что все так серьезно. Каз был весь в крови. Треснувшая губа. Глаз заплыл. Нос сломан. И это только лицо. Боюсь представить, какие еще у него могут быть травмы.

— Да ты прямо красавец, — пробормотала я, заходя внутрь. Он молча закрыл за мной дверь. При этом он поморщился. — Мне кажется, ты слишком буквально воспринял фразу, что девушки любят парней со шрамами.

— Что ты здесь делаешь?

— Принесла тебе чай и печенье. По-видимому, ты потерял много крови. Тебе как минимум нужно восстановить уровень жидкости. Так что будь добр, сделай пару глотков.

— Ты разве не собиралась уехать?

— Изменились планы. Сделай мне одолжение, в кои-то веки, и последуй моему совету.

Каз не возражал. Он вообще никак не реагировал на мои слова. Либо ему было совсем все равно, что я тут делаю, либо больно настолько, что нет сил возникать. Я прошагала мимо Каза в ванную. Когда я вышла парой минут спустя с мокрым полотенцем в руках, стало понятно, что он и не думает пить чай.

Я вздохнула.

— Ну, как хочешь.

Я сократила разделяющее нас расстояние. Каз попятился от меня назад, пока не врезался спиной в стену.

— Прекрати, Каз. Нужно промыть раны.

— Я сам могу, — прохрипел он.

— Почему ты не даёшь никому заботиться о себе?

— Потому что я не нуждаюсь в том, чтобы обо мне заботились.

У меня опустились руки. Даже избитый, полумертвый, Каз оставался подонком из Бочки. Я поджала губы. Я могла уйти. О, святые, я хотела врезать этому гаду, плюнуть в его расцарапанное (какая жалость, что не мной) личико, и уйти, пока я не растеряла остатки своего достоинства. Вместо этого я, как последняя дура, снова подняла руку и приложила полотенце к ссадине на лбу. Каз вздрогнул, но больше не делал попытку отстраниться. Вместо этого, он глубоко вздохнул, словно смирившись, и закрыл глаза.

Закончив со лбом, я перешла к следующему порезу. От меня не скрылось, что пока я обрабатывала раны, Каз тяжело опирался на трость.

— Мне было бы куда проще, если бы ты присел, — прокомментировала я, намекая, что мне приходится задирать голову во время работы. Я знала, что если я вдобавок укажу ему на больную ногу, то он пропустит мое замечание мимо ушей, так что решила свалить все на разницу в росте.

Каз приоткрыл глаза — ну, правый, относительно здоровый глаз — и молча двинулся в обход меня. Отставил трость и неуклюже опустился на невысокий прикроватный столик. Теперь наши глаза были на одном уровне. Когда полотенце стало совершенно красным, я вернулась в ванную, чтобы намочить его и найти что-то, что можно использовать для перевязки.

— Сними рубашку.

Он распахнул глаза. Ответ прозвучал довольно хрипло:

— Нет.

Я склонила голову набок.

— А если я надену твои перчатки?

Каз скрипнул зубами. А затем.

Снял перчатки.

И протянул их мне.

Они были мне велики. Хотя, стоит признаться, мне понравилось, как они ощущались на моих руках. Я полюбовалась на свои ладони, затянутые в чёрную кожу. Они бы смотрелись потрясающе вместе с тем пальто, что я отняла у Каза.