− Туда, − кивнула Фрида на каменный вход.

Я и Джим последовали за ней. Нашим глазам открылась обширная каменная пещера, где царил жутковатый полумрак. В темноте призрачно мерцала древняя языческая статуя. Возле нее на каменном сыром полу сидела крупная сгорбленная фигура. Это был Ураган.

Я невольно вздрогнул, подумав, каким могуществом наделено это создание, способное воскрешать зомби и перемещаться куда угодно с помощью магии. Хотя, например, тот же Тенебрис куда более искусный и опасный волшебник, но он почему-то пугал меня меньше, чем этот древний дух. Быть может, потому что у Урагана была своя тайна, а люди всегда бояться того, чего не знают или не могут понять.

Ураган был так глубоко погружен в свои мысли, что даже не заметил нашего появления в своем мрачном жилище, так что мы трое слышали обрывок его горького монолога. Сколько же таких монологов произнес Ураган за все то время, пока ожидал возможности отомстить? Сколько он мучился, вспоминая минувшее горе, которому не смог помочь?

− Я помню этот остров совсем другим. Когда-то здесь не было так пустынно и дико. Здесь жили язычники, древнее племя… Смешно, говорю так, словно кто-то слушает меня. Эх, дурная привычка, в которой повинно мое длительное одиночество… Да, они были язычники. Многим духам они поклонялись, не только мне, но меня почитали особо. Помню, как я летал над островом и смотрел на их жаркие костры, дым от которых стелился над густым лесом и разлетался сероватой дымкой при порыве ветра. Они частенько устраивали праздники с песнями и плясками, проводили ритуалы, приносили жертвы − всё ради того, чтобы духи милостиво относились к ним и берегли от напастей… Но когда пришла беда, никто не защитил их. Теперь единственное, что мне остается, это мстить. Конкистадоры были безжалостны к этому мирному народу, который не сделал им никакого зла. Что же, настала моя очередь быть жестоким. Пусть потомки этих двуногих варваров узнают, что такое праведный гнев древнего духа ветра и разрушения.

С этими словами Ураган поднялся с сырого камня, повернулся к выходу и остолбенел. Он понял, что мы всё это время находились здесь, в пещере, и слышали его.

− Что… что вам нужно здесь? − спросил он растерянно, но не теряя грозного вида.

− Мы пришли поговорить с тобой, Ураган, не прогоняй нас, − с жаром заговорила Фрида.

− Я уже сказал, что говорить буду лишь с ле… − однако дух не досказал, потому что в этот момент его взгляд упал на Джима.

Мой ученик сделал шаг вперед, навстречу Урагану.

− Если Вы хотели сказать «с лекарем», то он перед Вами и готов и говорить, и помочь − по мере сил.

− Дитя Нового Света, ты многого не знаешь, − вздохнул Ураган. – Ты вряд ли сможешь оказать мне помощь.

− Мы… слышали часть Вашей речи. Простите, что так вышло.

− Ничего страшного. Пожалуй, я даже рад, что за столько лет кто-то слушал и, похоже, услышал меня, − сказав последнее, Ураган пристально, испытующе посмотрел на Джима.

Джим молча кивнул ему, давая понять, что он действительно услышал. Вот он сделал ещё несколько шагов навстречу духу и положил руку на его могучее плечо, не переставая при этом не отрываясь смотреть в его глаза.

− Вы не должны мстить, будет только хуже. Зло неизбежно породит новое зло, и цепь зла будет коваться живыми существами до бесконечности. Пока не найдется тот, кто разрубит её. Так станьте же тем, кто не добавит к ней новые звенья, а порвет её. Покажите людям Нового Света, что Вы совсем не похожи на конкистадора, что у Вас есть сердце и Вам не чужды жалость и сострадание, что Вы умеете прощать.

− Простить можно многое, Джим, но не убийство невинных безоружных доверчивых людей, − возразил Ураган с горечью в голосе.

− Но, мстя людям Нового Света, Вы же сами уподобитесь им, а, может, станете даже хуже их.

Ураган угрюмо молчал, пребывая в тяжелых раздумьях.

− Доктор, − Джим повернулся ко мне, явно ища поддержки и совета.

Я только и ждал его призыва, чтобы заговорить. Видя, что я намерен вступить в диалог, Ураган обратился ко мне напрямую:

− Да, доктор, Ваше мнение не менее ценно, чем мысль Джима. Вы-то не первое десятилетие живете на свете и знаете больше, чем Ваш ученик.

− Я действительно видел куда больше… Сталкивался и с несправедливостью, и с жестокостью, приходил в отчаяние, спрашивал себя, почему в мире так много зла, почему чаще всего страдают невинные, а виноватые уходят безнаказанно. А потом решил для себя, что если я хочу сделать мир лучше, то начать следует с себя. Если я научусь быть добрым и милосердным, несмотря на обстоятельства, то и мир вместе со мной станет постепенно меняться. Если же я буду отвечать злом на зло, если я буду жесток и мстителен, то как я могу предъявлять претензии к другим, когда они оступаются и делают проступки?

Помолчали. Ураган задумчиво глядел то на меня, то на Джима, то переводил взгляд на Фриду. Наконец русалка приблизилась к духу и тоже принялась увещевать его.

− Ураган, послушай меня, откажись от этой идеи. Прости белых людей, чтобы ненависть не возрастала и не множила бед. Подумай, сколько уже пострадало. Сколько человек погибло на Тортуге? Ты видел разруху и запустение, что царят там теперь, после зачистки, которую устроил капитан Флинт? Представь, что весь мир будет выглядеть так же, как поверженная Тортуга, когда ты исполнишь свой замысел: выжженные пустоши, огонь и смерть, а больше ничего. Разве о таком мире ты мечтал, когда дружил с русалочьим народом? Ты говорил тогда о счастье и раздолье для каждого человека без исключения, о понимании и прощении, о красоте природы и души каждого живого существа. Неужели ты отрекся от всего? Неужели ничему уже не веришь? Где искать мне того Урагана, того доброго, верного и ценящего людей Урагана, которого я… люблю.

Ураган вздрогнул при последних словах и недоверчиво посмотрел на Фриду.

− Ты до сих пор не забыла?

− Да разве забудешь? Я всё ещё храню ту ракушку с жемчужиной, которую ты подарил мне.

Ураган и Фрида больше не промолвили ни слова и только глядели друг на друга. Прошло несколько минут, и вот древний дух повернулся ко мне и к Джиму.

− Спасибо вам всем за то, что так боролись за меня и верили в меня, когда я уже потерял всякую веру… Пойдемте.

***

Я, Джим, Фрида и Ураган с помощью магии переместились на остров, который стал нашим случайным пристанищем из-за бури. Мы оказались стоящими в зарослях возле поляны, где оставили наших друзей и пьяного черта.

Первое, что я увидел, это развеселую, но поначалу несколько испугавшую меня компанию, состоявшую из Сильвера, Тенебриса и… капитана Флинта. Причем капитан Флинт мирно беседовал с первыми двумя.

− Тенебрис, ты представляешь, он говорит, что я, Долговязый Джон Сильвер, это плод его фантазии! Каково?!

− Да, говорю, − важно заявлял между тем капитан Флинт. – И Тенебрис – тоже плод моей фантазии.

− Не-е, − протянул Тенебрис. – Я не согласен быть чьей-то там фантазией, я свободный черт и гуляю сам по себе.

− «Свободный черт» звучит гордо, − заметил Сильвер с улыбкой.

− Несомненно, − кивнул Флинт. – Кстати, я чуть не забыл. Вы знаете, зачем я пришел, знаете?

− Я лично думал, что капитан помирает от скуки, а потому шатается в поисках приключений, − ответил Сильвер, обращаясь к Тенебрису и подмигивая.

− Не совсем. Моя фантазия настолько разыгралась, что пригнала к этому острову флот, который я вел на Тортугу. Я уж думал, он сгинул во время шторма.

Видели бы вы лицо Сильвера, когда до него дошел смысл слов капитана! Одноногий пират мгновенно протрезвел (если он, конечно, был взаправду пьян; ведь этот хитрый лис мог ловко притвориться) и обменялся быстрыми взглядами с Амикусом, Джо-Джо и Трейси.

− Где сейчас находятся суда? – лаконично спросил Сильвер, резко сменивший неторопливый шутливый тон на сухонький деловой.

− Там, − капитан небрежно махнул рукой в ту сторону острова, где был пришвартован его корабль.

− Кхе-кхем, − кашлянул я, желая привлечь внимание к нашей четверке, которая как раз выходила из лесной тьмы на свет Божий.