Клюв невидимой птицы вновь вернулся на затылок Гермионы, однако теперь у неё появилась куда большая забота.
Ресницы Малфоя затрепетали, будто он просыпается или видит тревожные сны. Но брови не были нахмурены и в целом Драко выглядел расслабленным. Грейнджер поняла, что его рука под её шеей согнулась в локте, когда теплая ладонь коснулась оголенной кожи на лопатке. Она задержала дыхание, силясь не вздрогнуть.
Твою мать.
Вчерашняя (или правильнее сказать сегодняшняя?) ночь во всех деталях прокручивалась перед глазами. Гермиона попыталась сосредоточиться на ударах своего сердца, но оно билось слишком быстро, а участившееся дыхание никак не удавалось утихомирить. Мысли бешеным потоком ударили в голову, еще больше выбивая девушку из колеи.
Она переспала с Малфоем.
Она переспала с Драко, черт возьми, Малфоем, и сделала это по собственной воле.
Плед был перекручен в ногах, словно они оба ворочались во сне, но Гермиона проснулась в том же положении, что и засыпала — под боком у слизеринца. Поразительно, что сон в не прогретой камином комнате оказался таким крепким. Ей совершенно не было холодно, к собственному разочарованию — Грейнджер была бы рада зацепиться за эти ощущения, вместо того, чтобы подметить необычную тянущую боль внизу живота. На удивление слабую, особенно в сравнении с болью в затылке.
Гермиона тихо приподнялась, локтем упираясь в диван, и второй рукой ощупала волосы сзади. Пальцы сразу наткнулись на шпильку, впивающуюся в голову. Чертова прическа! Она со злостью вытащила ненавистный предмет, но благоразумно остановила себя, прежде чем кинуть шпильку куда-то в стену. Возможно она уберегла её от куда большей беды — намного хуже было бы проснуться после Малфоя.
Его растрепанные волосы будто переливались, хотя солнечные лучи едва освещали комнату, и Гермиона прикусила губу, разглядывая лишенное хмурых эмоций лицо парня. Никогда прежде ей не доводилось видеть его таким расслабленным, и невольно в голове возник вопрос, выглядит ли Малфой так каждое утро?
Джинни убьет её. Она сама убьет себя!
Но в этот момент Драко можно было назвать милым, если выкинуть из головы ненужные воспоминания, и Гермиона не удержалась. Пальцы слабо подрагивали от страха и предвкушения одновременно, когда она медленным движением откинула несколько прядей с его лба. Аккуратно, стараясь не касаться кожи, и при этом ощутить шелковистость волос.
Мерлин, что она творит?
Гермиона в панике отняла руку. Если дело действительно не в тревожном сне, и ресницы Малфоя подрагивают из-за приближающегося пробуждения, или, что еще хуже, он уже не спит, а просто насмехается над ней, стоит поскорее убраться.
Осторожными и тихими движениями Гермиона высвободилась из пледа и, игнорируя странные покалывания в животе, прикрылась валяющимся на полу платьем. Сейчас этот восхитительный кусочек ткани казался предателем — его не хватало, чтобы Грейнджер полностью скрыла нагое тело, а одеваться нет времени.
Она проскочила в ванную на втором этаже раньше, чем успела бросить на Малфоя еще один взгляд. Достаточно того, что бледное расслабленное лицо уже отпечаталось в памяти.
Его аромат ощущался на языке, теле, даже на платье, и стоя под струями теплой воды Гермиона вылила на себя практически половину флакона с гелем для душа.
Не помогло.
А в голове все вертелось: «Я переспала с Малфоем, я переспала с Малфоем. Я переспала с Малфоем!».
Она отказывалась во второй раз вспоминать подробности ночи, как и вывод, что сделала в итоге, опасаясь своей реакции. Должно быть, ей показалось. Это был эмоциональный момент, в первую очередь потому, что Гермиона девственница. Была ей. А во-вторых, это ведь Драко! Она не могла решить, что… Нет, намного проще списывать все на физическое влечение.
И все же Грейнджер не понимала собственное сердце, ускоряющееся при мыслях о спящем слизеринце.
Она ошиблась. Должна ошибаться. Хочет ошибаться.
Ведь не может быть такого, что Малфой действительно ей…
Мерлин, лучше утопиться прямо сейчас.
Гермиона поступила безответственно, поддавшись собственным желаниям. Стоило подумать о том, к каким последствиям они приведут, но разве Драко не поступил точно так же? Грейнджер привыкла считать себя рассудительной девушкой, но не было ли произошедшее желание её безрассудства? Совладать с собой оказалось куда тяжелее, чем держать Гарри и Рона в узде.
Мокрые локоны липли к шее и плечам, когда она вылезла из душа. Обернулась полотенцем и собралась уж было промокнуть волосы от влаги, когда взгляд вперся в отражение в зеркале.
Она знала.
Святой Годрик, она знала, что так будет!
Мягкая ткань так и выпала из рук, обессиленно скользнувших вдоль тела. Гермиона смотрела на себя не более десяти секунд, прежде чем кинуться ближе и детально рассмотреть отметины.
Ключицы, шея… Скулы!
Грейнджер поворачивает голову, меняя угол обзора, и аккуратно касается пальцем оставленного Малфоем следа. На лице он всего один, но гриффиндорка абсолютно не помнит, как парень умудрился оставить его на её скуле. Помнит лишь, как в какой-то момент ночи убедилась, что отметины точно будут, но…
Она могла скрыть их на шее и ключицах. Могла свести, если пожелает, а могла оставить как есть. Но как он посмел оставить столь яркие отметины на её теле?!
Как она позволила ему подобное?
Гулкие удары сердца приводят девушку в чувство. Это не важное. В порыве страсти они… Мерлин, порыв страсти с Малфоем!
Лучше бы не думала об этом.
Грейнджер сведет их. Да, абсолютно точно.
Чуть позже она вспомнит о своем обещании, когда взмахом палочки избавится от самого заметного следа на лице, и станет выбирать более закрытую одежду, чтобы скрыть оставшиеся у основания шеи и ключицах.
Наконец покидает ванную.
Заклинанием просушив мокрые волосы, Гермиона принялась бездумно рыться в шкафу.
Нужно собраться. Взять себя в руки и… Что-нибудь предпринять. Хоть что-нибудь. И ей в любом случае придется рано или поздно встретиться взглядами с Малфоем, так что гриффиндорка решила не пытаться избежать этого. Ситуация ухудшится, если она всем своим видом станет демонстрировать страх его реакции.
Но Драко был поистине непредсказуем, и Гермиона не могла предположить, что он сделает дальше: оттолкнет, оскорбит или поцелует? И, если честно, сама не знала, какой вариант предпочтет.
Без тепла его тела и горячей воды по коже начали бегать противные мурашки. Гермиона залезла в самую объемную из всех своих толстовок и, натянув обычные джинсы, спрятала в карман палочку.
Нужно поговорить с ним. Но что сказать?
Она крутилась около двери еще некоторое время, то решая спуститься в гостиную, то раздумывая над тем, чтобы отложить встречу на потом. Живоглот спрыгнул с рук Гермионы, очевидно, устав от попыток хозяйки успокоиться путем поглаживания пушистой морды.
Грейнджер вылетела в коридор до того, как успела испугаться стремительности своих действий, и пронеслась по ступенькам раньше, чем паника успела ударить в мозг.
Малфой стоял в черной водолазке и брюках — он ходил так практически всегда в выходные дни (Гермиона предпочла не думать, какого черта знает об этом), и с палочкой в руках изучал вернувшийся в прежнее состояние диван. Волосы аккуратно расчесаны, от вчерашней укладки не осталось и следа. Видимо, шум воды помешал ей услышать, когда Драко проснулся и пошел переодеваться.
Душ, очевидно, ему был ни к чему — парень воспользовался заклинанием. Гермиона едва не фыркнула собственной беспечности. Нужно же было оставить свою палочку в комнате перед балом?
Малфой перевел изучающий взгляд на Гермиону, и на неё разум нахлынули все эмоции: страх, смущение, паника и, черт возьми, возбуждение. Только смелости среди них не было. Усилием воли девушка не опустила взгляд на руки слизеринца, которыми ночью он вытворял…
Мерлин, дай сил.
— Выглядишь так, будто твой Поттер проиграл войну, — хмыкает Малфой, но Гермионе кажется, что в его голосе звучат скорее смешинки, нежели раздражение.
