— Почему ты улыбаешься? — Джинни перегибается через стол, загадочно подмигивая Гермионе.
А она лишь пожимает плечами и, еще раз зыркнув на Драко, открыто игнорирует любопытные взгляды младшей Уизли.
Да, ночь была очень длинной, и у Гермионы было достаточно времени, чтобы сформировать несколько идей, как ответить на выходки Малфоя.
***
Малфой ненавидел понедельники. Впрочем, в отвратительном настроении он пребывал со второй половины субботы: Блейз и Тео после выходки с самолетиком (который если и скрылся от внимания большей части студентов, от зорких глаз друзей — нет) поглядывали на Малфоя загадочными раздражающими взглядами, что одновременно хотелось заставить их задать свои идиотские вопросы и сломать челюсти, чтобы не смели этого делать. И если Блейз поначалу пытался скрывать свое любопытство (хоть и плохо), Нотт напротив играл на нервах Драко — подергивал бровями, когда гриффиндорцы проходили мимо, и толкал его в бок на сдвоенных занятиях, кивая в сторону Грейнджер. Малфой стойко выдерживал попытки Тео вывести его на диалог, но к концу недели хотелось придушить друга.
Ситуацию ухудшил поход в Косой переулок. Он знал, что гляделки с Грейнджер не скроются от любопытных носов Забини и Нотта, но соблазн подразнить девчонку был слишком велик. Теперь же Малфой жалел, что пошел на поводу у эгоистичного желания вывести её на эмоции — после нескольких пинков от Блейза, Тео принял тот факт, что расспрашивать Драко не стоит, но его молчание продержалось недолго, и уже в субботу днем слизеринец вернулся к попыткам выведать у Малфоя причину их странного общения с гриффиндоркой. Казалось, даже Блейз теперь заинтересован — он прекратил мешать Нотту играть на шаткой психике Драко. А может, просто устал успокаивать гиперактивного друга.
В любом случае, Малфою пришлось избегать их большую часть выходных. Что, вообще-то, было не так уж и сложно — он тренировался на новой метле, уделил время домашке.
Но кое-что все же мешало.
Грейнджер. Ебаная Грейнджер, которая как назло попадалась Малфою на глаза слишком часто — маячила в коридорах с девчонкой Уизли и улыбалась. Улыбалась!
Ему не нравилась эта улыбка. На памяти Драко такая улыбка на лице Грейнджер появлялась лишь единожды — в Большом зале, на следующее утро после того, как она наступила ему на ногу своим сраным каблуком.
Эта чертова улыбка выглядела так, словно это не он заставил мозг девчонки перегреться, нафиг отключиться и согласиться на совершенно безумную идею пойти на бал вместе. Эта улыбка выглядела так, словно в выигрыше гриффиндорка.
И каждый раз, видя блеск карих глаз, Драко задавался вопросом, какого хрена вообще учудил?
«Так что не отрицай, ты хочешь пойти с ним на бал!».
Он столько раз воспроизводил эту фразу в своей голове, что спустя некоторое время начало казаться, что Уизли сидит в его черепной коробке или ходит по пятам в мантии-невидимке и нашептывает на ухо.
Малфой и не думал о мыслях Грейнджер касательно бала. Касательно его роли на балу. И, безусловно, издеваться над девчонкой было приятно: те отголоски паники, что на мгновение блеснули в карих глазах, стоило пригласить её — они были понятны Малфою. И одновременно с этим ему стало интересно, рискнет ли гриффиндорка, согласится ли. Возможно, его метод и не блещет благородством, зато сработал на ура.
Правда, согласие Грейнджер он не учел. Хотел подразнить — да, но как-то не задумывался над тем, что она и правда ответит «да».
Малфой мог бы занервничать. И определенно сделал бы это, но мозг настолько ярко и живо воссоздавал вид затуманенного взгляда девушки, когда Драко целовал её в тот вечер, что крики рассудка о глупости его действий звучали настолько приглушенно, что парень с легкостью игнорировал их.
Ему стало интересно посмотреть, как Грейнджер будет вести себя на балу. Как будет выглядеть, когда пересечет порог Большого зала под руку со слизеринцем.
Малфой хотел, чтобы девчонка отскочила от него в панике. Возможно, тогда он мог бы вернуться к своей злости и презрению. Потому что то, что происходило сейчас, нельзя было охарактеризовать этими словами. Ситуация только усложнялась.
Она снилась ему. Малфой дважды просыпался в горячем поту, а перед глазами еще добрых полчаса стояла Грейнджер. Стояла, сидела на столе — роли не играло. Важным было то, что Малфой, твою мать, целовал её. Он целовал её во сне, прижимал к себе, и ощущения были настолько реальными, что одному Мерлину известно, каких усилий стоило не выловить гриффиндорку в коридоре и не поинтересоваться, было ли это действительно лишь сном. И если да, то он повторил бы всё. Воплотил в реальность те безумные картинки, что преследовали ночами.
Поэтому понедельник стал еще хуже. Грейнджер, эта чертова Грейнджер, снова не давала Малфою покоя. Он не выспался и хотел лишь одного — зелье Сна без сновидений, лекарство от этих раздражающих фантазий.
Он опаздывал на завтрак. Стрелка неумолимо двигалась к девяти, и Драко пришлось пренебречь едой ради холодного душа. Голова отказывалась соображать, а мир перед глазами был нечеткий, словно он все еще дремал.
Малфой чуть было не решил запереться в комнате на весь день — чертов шампунь попал в глаза и без того недовольный слизеринец решил, что, вероятно, сегодня убьет кого-нибудь. У него даже был кандидат.
Но в понедельник не было сдвоенных уроков с Гриффиндором, а потому, с надеждой на лучшее, Драко решил дать Нотту еще один шанс (ради его же безопасности), и все же собрался на занятия.
Даже холодный душ не прогнал пелену перед глазами — слизеринец вылез из душа с полотенцем на голове и наощупь двинулся к двери своей комнаты, параллельно вытирая влажные волосы. До первого урока оставалось около двадцати минут, а потому парень, забив на серебристо-зеленый галстук, кое-как натянул форму и выскочил из комнаты прежде, чем успел проверить наличие необходимых учебников в сумке. Вряд ли сегодня удастся сконцентрироваться на занятиях, так хоть отметится.
На пятом этаже, к счастью, никого не было. Малфой все еще был на взводе, а шумные студенты едва ли могли вернуть ему самообладание. Скорее, он свернул бы шею одному из них.
Однако же, спустившись на этаж ниже, парень обратил внимание, что то небольшое количество учеников, которые только добирались до своих кабинетов, неожиданно обратили любопытные взгляды на слизеринца. Девушки начали сдавленно хихикать и тут же отводили взгляд, парни же удивленно приподнимали брови, но смеяться не рисковали — видимо, выражение лица Малфоя говорило само за себя.
Драко никогда не был обделен вниманием, но этот учебный год стал исключением — зачастую если на него и зыркали, то надолго взгляд не задерживали. То ли из-за презрения, то ли боясь, что парень с меткой на руке вдруг сойдет с ума и кинется на них. Впрочем, не то чтобы их опасения были безосновательны. И все же на него смотрели. Некоторые девушки, например, подолгу засматривались на возвращающегося с тренировки Малфоя. Однако это были другие взгляды. Отличающиеся от тех, что он ловит сейчас.
Выходящие из других коридоров студенты тоже считали необходимым поглазеть на Малфоя. Уже на втором этаже эти взгляды начали напрягать — они были слишком частые и неоднозначные.
Парень свернул в ближайшую мужскую уборную под смех проходящих мимо рейвенкловцев. Что за акция «доведи Малфоя до белого каления»? Они действительно хотят вывести его из себя, вынудить убить кого-то и таким образом избавиться, отправив в Азкабан?
Драко зыркнул на одежду — такая же, как и всегда, идеально выглаженная рубашка, брюки и мантия, только галстука нет. И в чем же дело?
Но все стало ясно, когда взгляд парня скользнул по своему отражению в зеркале.
Он убьет её.
Убьет ебаную Грейнджер.
Ранее блондинистые волосы Малфоя сейчас были окрашены в насыщенно-зеленый.
***
Гермиона боком прошмыгнула мимо занятых мест в самый дальний угол библиотеки. Передвигаться приходилось практически бесшумно, но вовсе не ради занимающихся в тишине студентов. Ей нужно оставаться незамеченной. Занять один из свободных столиков девушка не могла, а потому продвинулась к менее востребованной секции и уселась на пол под полками книг по прорицанию. Удивительно, но даже с учебником на коленях Гермиона отлично помещалась под мантией невидимкой.
