Гермиона сама прикусывает губу слизеринца, и теперь уж точно стон принадлежит ему.

Он что-то сказал? Что-то спросил?

— Да, — звучит хриплое бормотание девушки.

Только когда сквозь поцелуй Грейнджер улавливает ухмылку Малфоя, в голову бьет осознание того, что она только что сказала. Но испугаться, как и оттолкнуть парня, уже не успевает, потому что он сам вдруг делает шаг назад, а его горячая ладонь покидает тело Гермионы.

Она едва ли не вздыхает от разочарования, но приказывает себе собраться с мыслями, потому что, кажется, только что совершила нечто безумное.

Драко же, пользуясь замешательством девушки, вызванным то ли резко оборвавшимися ласками, то ли шоком от того, что произошло, отступает к лестнице. Его галстук ослаблен и болтается на шее, волосы растрепаны (Гермионы пытается вспомнить, её ли рук это дело), а губы опухли от поцелуев, но выглядит он все так же потрясающе, что, впрочем, в данной ситуации совершенно не злит.

Грейнджер не уверена, что способна злиться сейчас. Ей просто нужно осознать, что произошло. Но она уверена, что выглядит не намного лучше Драко.

— Малфой, — голос по-прежнему звучит хрипло, и вот теперь ей становится действительно неловко.

Мерлин, она только что… Он только что…

Никакой алкоголь уже не послужит отговоркой.

— Поздно, Грейнджер, — с усмешкой бросает он, уже ступая на первую ступеньку лестницы. — Ты согласилась.

Боже, кажется, она и правда сделала это.

Девушке, наверное, стоило бы остановить его, возможно, даже врезать, но она лишь спрыгивает со стола на подрагивающие ноги, и судорожно принимается заправлять края рубашки обратно в юбку.

Мозг Гермионы не успевает обрисовать всевозможные варианты (и все как один были бы с плохим концом) исхода треклятого бала, когда Драко замирает посреди лестницы.

— Грейнджер, — к счастью, голос Малфоя звучит так же хрипло, как минутой назад её собственный, потому гриффиндорке становится на один процент менее неловко. По крайней мере, слизеринец в такой же ситуации.

Она поднимает расширенные от шока глаза на замершего парня.

— Я буду в черном.

И белобрысая макушка Драко исчезает во мраке коридора второго этажа.

========== Глава 16. ==========

Гермиона собирала волосы в хвост уже по дороге в Большой зал, куда неприлично опаздывала. Она клятвенно пообещала Джинни тщательно следить за своим рационом, но подруга все равно предпочитала контролировать хотя бы несколько приемов пищи Грейнджер. Но завтрак должен закончиться через двадцать минут, а она только добегает до цокольного этажа.

Взгляд Джинни врезается в Гермиону, как только та переступает лавку и усаживается напротив подруги. Залпом осушает стакан с водой, принадлежавший Гарри, по всей видимости, и жестом просит всех придержать вопросы до того момента, пока дыхание придет в норму.

— Кто за тобой гнался? — Рон спрашивает в шутку, но Гермиона еле удерживается от того, чтобы не бросить в ответ недовольное: «Малфой».

После того, как слизеринец удалился в свою комнату, Грейнджер понадобился едва ли не час, чтобы привести в порядок как внешний вид, так и внутреннее состояние (с последним, увы, дела обстояли куда хуже): губы девушки припухли и она отчаянно старалась избавиться от столь очевидных следов поцелуев, но все те заклинания, которые так часто использовала Джинни для «естественного макияжа» уж точно не предназначались для подобных ситуаций.

Неудачные попытки стереть прикосновения Малфоя были откинуты Гермионой, а на смену им пришли дурацкие и совершенно не улучшающие ситуацию воспоминания. Она применила бы обливиэйт, если бы могла.

Он сидел в её голове. Весь вечер и всю ночь, а девушка чуть на стену не лезла от раздражения — мало того, что Драко поступил как последняя сволочь (что было более чем в его духе), так и собственное сознание играло против Гермионы. И бессонная ночь, проведенная в попытках осмыслить случившееся, лежала на совести слизеринца. Как и её позднее пробуждение и, как следствие, опоздание на завтрак.

Парень же выглядел более чем собранным — восседал на своем привычном месте за столом Слизерина, перекидывался шутками с друзьями и смеялся с того самого момента, как Гермиона вошла в Зал. Но она подозревала, что настроение Драко было хорошим с самого утра.

Гриффиндорка же хотела запустить в него вилкой.

Грейнджер отказывалась верить, что он действительно пригласил её на бал. Эта мысль казалась абсурдной и, если честно, усложняла и без того нелегкое положение — Джинни все чаще вспоминала о «самодовольном придурке», и скрывать от подруги правду с каждым днем становилось все сложнее. К тому же она все еще не могла представить, что на их «пару» скажут Гарри и Рон. Хотя и они теперь казались меньшей из проблем — у Гермионы была целая ночь для того, что поразмыслить над возможными (и очень вероятными) слухами, которые могут разбежаться после бала. И, конечно, мероприятие станет последним рывком, отделяющим младшую Уизли от правды.

Выбранный Малфоем способ «приглашения» ситуацию не улучшал — девушка еще долго вздрагивала, лежа в кровати и вдруг воссоздав ощущение от его прикосновений. По телу ползли мурашки, а Гермиона понятия не имела, как их остановить — эти мысли возникали сами собой и не поддавались контролю.

Но хуже всего было то, что она и не сопротивлялась. Не склонная к румянцу Грейнджер заливалась краской от одних воспоминаний, как прижималась к Малфою в ответ.

Гермиона хотела задушить его подушкой. Но такая смерть была бы слишком быстрой, а все усилия девушки по спасению бывших Пожирателей пришлось бы перечеркнуть.

Она отказывалась верить, но все равно дважды за ночь доставала платье из шкафа. Отказывалась верить, но решила убедить Джинни не приходить в Башню старост в следующую субботу для подготовки. Отказывалась верить, но очень хотела.

И это злило.

Гермиона осознавала риски и последствия, но ничего не могла поделать с предательским желанием поддаться безрассудной идее. Драко выглядел спокойным что в тот момент, когда выдвинул свое сумасшедшее предложение, что сейчас за завтраком, и его непринужденный вид невольно успокаивал гриффиндорку. Может, у него есть план? Или же парень правда пошутил?

— Кстати, — Рон возвращает девушку с небес на землю. — Гермиона, ты ведь отказала Дину? Можем пойти на бал вместе, я никого не приглашал.

Гриффиндорка продолжила вылавливать кусочки орехов из овсянки и, проигнорировав как собственное екнувшее сердце, так и озорной взгляд Джинни, с непринужденным видом улыбнулась.

— Рон, я иду на бал в качестве главной старосты, — своим привычным поучительным тоном заявила Гермиона. — У меня куча обязательств и ни одной свободной минуты для отдыха.

Лгунья.

Она приказала замолчать негромкому голосу совести.

Быстрый взгляд метнулся в сторону слизеринцев, — Драко продолжал болтать с Ноттом и Забини — но его тут же пришлось опустить обратно, поскольку Джинни продолжала пристально следить за выражением лица Гермионы. Что она надеется рассмотреть? Бегущую по лбу строку «Я целовалась с Малфоем и он пригласил меня на бал»? А еще я согласилась.

Рон тихо фыркнул себе под нос и вернулся к еде, а Грейнджер на секунду задалась вопросом, уж не подумал ли он, что это месть за Святочный бал? Четвертый курс остался в далеком прошлом и, как бы Гермионе не хотелось, не полученное приглашение от Рона давно перестало быть одной из проблем. Было бы намного легче жить, если бы сейчас её волновало лишь это.

Да, гриффиндорка отказывалась верить словам Малфоя. Но не приняла приглашение Рона, хотя задумывалась об этом еще несколько дней назад.

Жалобный вздох практически срывается с губ, но она быстро засовывает ложку с овсянкой в рот и принимается активно пережевывать и без того мягкую кашу.

Чертово приглашение. Чертов Малфой. Чертовы поцелуи и прикосновения.

Манипулятор.

Гермиона хотела бы выучить заклинание, с помощью которого могла заставить его подавиться тыквенным соком. Но, вообще-то, ночь была действительно длинной…