Девушке показалось, что она ощутила падение с огромной высоты, когда все боги, которым молилась, столкнули её с облака и отправили в свободный полет обратно на землю.

Малфой в окружении двух своих друзей прошествовал к одному из столиков. Благодаря отсутствию народа Гермиона и Джинни довольно быстро попались компании на глаза. Его глаза загорелись дьявольским блеском, а гриффиндорка отказывалась об этом думать. Она попыталась сосредоточиться на том, как наденет свое дорогое платье и шагнет в Большой зал, старалась представить, восторженный взгляды студентов, что угодно, лишь бы не думать о серых, как штормовые тучи, глазах.

Но ситуация не ухудшилась. Потому что мысли о бале неизменно возвращались к Малфою и тому, что сказала Джинни около двадцати минут назад.

Слабый огонек раздражения блеснул внутри Гермионы, когда слизеринцы уселись за столом, который с места девушки был отлично виден. Но он тут же потух, поскольку любое место в помещении было отлично видно со стороны Гермионы.

Чертово воскресенье. Чертово отсутствие посетителей.

— Я-я, — голос предательски дрогнул, грозя выдать внутреннее напряжение хозяйки. Но Джинни была слишком увлечена пирогом, чтобы заметить. — Я думаю, твой подарок будет отлично смотреться с платьем.

Молодец, Гермиона.

Это был хороших ход — Уизли быстренько переключилась на тему бала и тишина за их столиком перетекла в её монолог. Даже при большом желании Грейнджер вряд ли смогла бы сосредоточиться на словах Джинни, но ей нужно было заставить подругу говорить, чтобы хоть как-то отвлечь себя от разглядывания треклятого Малфоя.

Гермиона заняла себя ковырянием пирога. Аппетит пропал так же стремительно, как Драко появился в баре. Взгляд то и дело порывался подняться выше, но девушка строго приказала себе не отрывать его от тарелки.

Джинни продолжала болтать о прическах и макияже, который она, конечно же, уже начала продумывать. Кажется, Грейнджер уловила обещание накрасить её, но не успела эта мысль закрепиться в голове, как появился некий отвлекающий фактор.

— Грейнджер.

Ей стоило больших усилий не вздрогнуть.

Причина, вероятно, была в том, что девушка и сама не поняла, откуда прозвучал голос. Его голос. Он будто раздавался отовсюду и ниоткуда сразу. Гермиона на секунду решила, что сходит с ума. До побеления костяшек пальцев сжала вилку, молясь, чтобы Джинни ничего не заподозрила и тема бала оказалась куда более интересной, чем поехавшая крыша подруги.

— Малфой.

Гермиона почувствовала, как тысяча иголочек впивается в позвоночник. Это был её голос. Совершенно точно её, но звучал так… Странно. Брови против воли хмурятся, и в этот раз девушке не удается удержаться — взгляд перемещается за спину Джинни, в сторону Малфоя.

Ухмылка.

Эта чертова ухмылка на его лице. И до дрожи в коленках расслабленная поза, наводящая на Гермиону странное предчувствие.

Она видит лишь спины Блейза и Тео, а потому может только надеяться, что слизеринцы не замечают странного взгляда Малфоя, направленного в её сторону.

Впрочем, у Гермионы было всего несколько секунд на обдумывание этой мысли, потому что лицо Драко вдруг расплывается перед глазами. Несколько ярких вспышек света, почему-то не бьющих в глаза, и до девушки наконец доходит. Но уже слишком поздно что-либо предпринимать.

Гостиная Башни старост. Даже огонь камина не пробивает мрак комнаты, словно он — лишь иллюзия. Но Гермиона уверена, что уже видела это. И, к своему ужасу, даже помнит когда.

Перед ней вдруг появляется Малфой (или он был здесь и раньше?), а девушка не может контролировать собственное тело. Её руки тянутся к груди слизеринца. Он дышит так быстро и глубоко, что Гермиона начинает беспокоиться о его здоровье. Но становится совершенно не до этого, когда затуманенный мозг осознает — Грейнджер дышит точно так же.

Малфой.

Гермиона мысленно пытается позвать его, но в действительности происходит всё совсем иначе.

Её руки перемещаются на шею слизеринца, через несколько секунд зарываясь в блондинистые волосы.

Гриффиндорка не уверена, судорожный вздох срывается с её уст или с уст той Гермионы, которая сейчас столь наглым образом лапает Малфоя, потому что она абсолютно точно не собиралась делать этого.

Вдруг подмечает, что картинка перед глазами какая-то нечеткая, размытая. Конечно, причина этому сразу становится очевидной.

— Грейнджер, что ты делаешь? — голос Драко звучит знакомо хрипло, и Гермиона окончательно убеждается в правильности своей теории. Но её руки… Ощущения такие яркие и живые, что дыхание перехватывает.

— А ты? — слышит свой голос, но четко осознает, что даже не думала говорить.

Тоненький голосок где-то в недрах сознания начинает вопить с необычайной силой, призывая Гермиону взять себя в руки, но прислушивается она лишь после того, как вдруг, пошатнувшись, оказывается прижата к Малфою. Его руки, все это время покоившиеся на её талии, только сейчас обратили на себя внимание Грейнджер. Что послужило очередным толчком здравого смысла растормошить гриффиндорку.

По её коже ползет рой мурашек, а туман в голове усиливается. Он поглощает все мысли девушки, когда лицо слизеринца оказывается в опасной близости.

Гермиона знает, что последует за этим. Она помнит.

Убирайся из моей головы!

Кажется, тело сопротивляется мольбам хозяйки, и Грейнджер стоит огромных усилий собрать кашу в голове и мысленно воззвать к Малфою. Он не может. Нет, не имеет абсолютно никакого права творить все это.

Малфой!

— Блять… — срывается с уст того Драко, что стоит перед ней.

Гермиона успевает сделать шумный вдох, улавливая размытые очертания полурасстегнутой рубашки слизеринца, а мозг услужливо подсовывает воспоминания о последовавшем за его репликой действием.

И картинка перед глазами меркнет.

Дырявый котел расплывается перед глазами, когда девушка возвращается в реальность. Её легкие горят, словно долго находилась без воздуха, и, Гермиона может поклясться, на секунду, всего на мгновение, она успела ощутить прикосновение губ Драко.

Вилка с тихим звоном выпадает из рук, привлекая внимание Джинни. Но взгляд Грейнджер направлен не на неё.

Малфой сидит с той же заученной ухмылкой, все так же взирает на девушку в ответ.

Она убьет его. Медленно и без свидетелей. Прямо в Башне старост, как только выпадет возможность.

Малфой… Он просто ужасен! Залезть в её голову, да еще и столь варварски… Нет, это не имеет никакого значения. Важно лишь то, что он вообще это сделал. Всколыхнул то, о чем Гермиона пыталась лишний раз не вспоминать, чтобы не сгореть со стыда. Вынудил пережить все с начала.

Грейнджер подскочила с места, в очередной раз обращаясь ко всем богам, чтобы Джинни не заметила её сбитого дыхания.

— Я наелась. Пойдем отсюда.

Гермиона не дожидается, пока Уизли среагирует на резкую смену настроения подруги, и движется к выходу из бара. Её вспотевшие ладони то и дело сжимаются и разжимаются, пока мозг пытается избавиться от следов пребывания Малфоя.

Она лишь раз зло зыркает в его сторону, прежде чем выскочить на свежий воздух.

***

Но убить Малфоя не получилось ни в понедельник, ни во вторник, ни в один из следующих двух дней. До самой пятницы Гермиона носилась по Хогвартсу с такой скоростью, что ни с каким Нимбусом не сравнится.

Подготовка к балу шла полным ходом и, мотивированная покупкой платья, девушка с рвением перепроверяла работу каждого привлеченного к декорированию студента. Ко всему прочему, домашнего задания никто не отменял, и Гермиона пуще прежнего норовила выполнить всё заранее. В этот раз на то были весомые причины — до бала оставалась без двух дней неделя, и теперь Гермиона была твердо настроена на то, чтобы отдохнуть на мероприятии. Хотя бы несколько часов. В конце концов, шестьдесят галлеонов не должны быть выкинуты на ветер!

Ей также нужно было составить график дежурств на следующую неделю, что заняло немало времени. С каждым днем придушить Малфоя хотелось все сильнее, а причин становилось все больше — возмущенные рейвенкловцы около часа выговаривали Гермионе претензии. Им пришлось дважды дежурить на этой неделе, потому что Драко исключил себя и Грейнджер из графика дежурств. Вообще-то, гриффиндорка была даже благодарна — на патрулирование у неё было мало времени, но нотации префектов должны адресоваться Малфою, а не ей!