Взгляды, коими остальные студенты наградили выступавшую с речью Пэнси о плюсах тех вариантов, на которых настояла Гермиона, ей совершенно не понравились. До этого момента не было возможности обратить внимание на то, как ребята из Рейвенкло и Хаффлпаффа относятся к слизеринцам (об отношении Гриффиндора и говорить не стоит). Хоть Паркинсон и упомянула, что говорить с хаффлпаффцами о декорациях лучше Грейнджер, она обращала мало внимания на то, что половина ребят Хогвартса косятся на слизеринцев с недоверием, а некоторые и вовсе с отвращением.

«Министерство медлит, потому что они никого не заботят, так? Бывшие Пожиратели. Разве не лучше, если кто-то разделается с ними по тихому, верно?»

Они смотрят так и на Малфоя?

Гермиона никогда не задумывалась, каково это — родиться не на той стороне. И сейчас не хочет, если честно, потому что ответ слишком очевиден — паршиво. Пережевывать эту мысль раз за разом не вызывало желания. Тем не менее, девушка не могла избавиться от раздражения, видя отвращение во взглядах окружающих. И не могла винить их. Потому что конкретно эти люди, эти студенты, никак не связаны с работниками Министерства, на которых в действительности злится Гермиона. У них есть причины думать плохо о слизеринцах. И у Грейнджер они есть. Разница лишь в том, что теперь она делает это с трудом.

— Давайте просто проголосуем, — в конце концов выдала гриффиндорка, отвернувшись от префектов и скрывая резкую перемену в своем настроении.

Только не учла, что окажется лицом к лицу с Драко. Его расслабленная поза и спокойный вид немного привел Гермиону в порядок. Либо он отлично скрывает эмоции, либо и правда не заботится о мнении окружающих, потому что враждебность буквально витала в воздухе. Девушка очень надеялась, что второе. Уж лучше пусть ему будет все равно.

Пришлось вновь развернулся к остальной части присутствующих, чтобы не поддерживать зрительный контакт с парнем слишком долго.

Большинство, хоть и с опаской (будто их тут убивают, Мерлин), проголосовало за тот вариант, на который обратила внимание Гермиона и Пэнси. Одно дело сделано, осталось последнее.

— Итак, правила, — провозгласила Грейнджер и тут, как и ожидалось, началось представление.

Стул позади девушки со скрежетом сдвинулся с места. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять — Малфой решил вступить в игру. Гермиона не видела его лица, но отчетливо слышала насмешку в голосе:

— Ну наконец-то, — слизеринец вдруг оказывается около Грейнджер. Садится на преподавательский стол (Гермиона задается вопросом, на кой черт он встал, если тут же уселся снова), руки опустив в карманы брюк. — Уж думал до завтра придется ждать.

Периферическим зрением следит за Малфоем, словно он сейчас подорвется с места и кинется на префектов. Хотя скорее на Гермиону — щелчок, и шея сломана. Его наиграно веселый тон не сулил ничего хорошего. Но все же пришлось с раздражением подметить, что Драко выглядит собранным даже несмотря на недолгий сон (кажется, они поздно вернулись со своей «прогулки»). Слишком собранным. Слишком идеально.

Приказывает себя прекратить, и с усилием воли концентрирует взгляд на листе с правилами в своих руках.

Впрочем, пергамент через мгновение оказывается наглым образом вырван — Гермиона и возмутиться не успевает, когда слизеринец забирает его.

— Все это — ерунда, — тут же провозглашает он. За что сразу получает укоризненный взгляд Грейнджер и Паркинсон (вторая, вероятно, бесится из-за проделанной работы, которую Драко сейчас обесценил). — Из полезного только второй пункт — нечего мелким под ногами крутиться, — Гермиона припоминает, что вторым было правило о комендантском часе для студентов первого-пятого курса. — Но остальное… — Малфой цокает языком, состроив недовольно лицо.

Грейнджер едва сдерживается, чтобы не залепить книгой утвердительно кивающим девушкам — тем самым, которые хихикали, поглядывая на Драко, когда она вошла. Они ведь и пальцем не пошевелили ради этого бала!

— Будем честны, есть тут те, кто собирается ограничиться тыквенным соком?

Как и ожидалось, руку никто не поднял. Гермиона тоже удержалась, чтобы не выставить себя идиоткой, хотя пить явно не планировала. Пэнси, которая достаточно ясно выразилась касательно своей позиции о пункте про алкоголь, все же продолжала сверлить Малфоя подозрительным взглядом.

Гермиона чувствовала, что контроль просачивается сквозь пальцы как песок. Драко медленно, но верно перетягивал префектов на свою сторону. Даже то, что он презираемый всеми слизеринец не заставило женскую половину кидать меньше заинтересованных взглядов в его сторону. Да и парни выглядели не менее заинтересованными (все, за исключением Дина Томаса — старосты Гриффиндора) — отказываться от алкоголя не хотел никто.

— Не знаю как вы, но наряжаться в идиотский оранжево-красный у меня нет никакого желания, — фыркнул Драко, и теперь-то Гермиона поняла, в чем заключалась суть его недавно сказанной фразы.

Некоторые ребята согласно закивали. Грейнджер, до этого скептично относящаяся к идее убрать дресс-код из правил, окончательно убедилась в том, что сделать это все же придется. Что ж, значит, украшением зала нужно заняться более тщательно — хоть где-то осенний дух должен присутствовать.

— Мы не можем убрать пункт про алкоголь, Малфой! — Гермионе плохо удавалось скрывать раздражение. — Это требование Макгонагалл.

Какое вообще право он имел вмешиваться в процесс принятия решений? Он Главный староста.

Главный староста, который знать не знает про большинство своих обязанностей! И, соответственно, не выполняет их! Грейнджер закипала и видели это все, включая Малфоя. Но он не был бы собой, если бы обратил на это внимание. Драко лишь закатил глаза и скрестил руки на груди, уж было собравшись продолжить свою речь, но вдруг Паркинсон перебила его.

— Давайте оставим пункт про алкоголь, а дресс-код уберем. Я согласна с Драко — нельзя ограничивать студентов в выборе одежды.

Гермиона, конечно, была благодарна за вмешательство, ведь еще немного и она определенно заехала бы Малфою по шее, но и дураку понятно, что слизеринку явно волнует не вопросы ограничения студентов, а личное нежелание надевать одежду цвета вражеского факультета.

Впрочем, к концу собрания гриффиндорке не то чтобы было дело конкретно до этого пункта правил. Больше её волновало то, как нагло Малфой вмешался и сделал все по-своему.

Где-то глубоко внутри проскочила мысль, что Гермиона, вообще-то, сама с начала учебного года пыталась заставить его работать. Да, но… Но это просто варварство!

Мало того, что всей организацией занималась Гермиона и Пэнси, и Драко, между прочим, и не подумал предложить помощь (даже мысленно это звучало смешно), так теперь он влезает в их работу и вносит свои частично уместные, но, черт, какие раздражающие правки! Гермиона неожиданно осознала, что злится скорее на то, что допустила такие очевидные ошибки, а Малфой, который считался раздолбаем, указал на них.

Хотелось стукнуть его и вытолкать за дверь. Потому что оказался прав и это жутко бесило.

— Ладно, — сквозь сжатые зубы пробормотала Гермиона. — Давайте на этом закончим.

Когда ребята начали подниматься со своих мест и расходиться, девушка повернулись к ним спиной. Уперлась ладонями в преподавательский стол, слегка согнувшись, и усиленно делала вид, что не замечает сидящего на этом же столе Малфоя, который искоса поглядывал на неё сверкающими глазами. Доволен, как черт.

— Гермиона? — сзади вдруг раздался робкий мужской голос. Драко первым засек подошедшего и его лицо тут же искривилось.

Девушка обернулась. Перед ней со смущенной улыбкой стоял Дин. В его руках все еще находились пергаменты с правилами и перечнем идей для декораций Большого зала.

— Что-то случилось? — тут же поинтересовалась гриффиндорка, поскольку Дин крайней редко вел себя так застенчиво. Вернее сказать, еще никогда ей не удавалось видеть его таким.

— Нет, я просто… — парень прокашлялся, зыркнув в сторону Малфоя. Он явно намекал на его уход, но слизеринец с еще более наглым видом поерзал на столе, устраиваясь поудобнее. Гермиона закатила глаза на такое неслыханное нахальство.