— Красиво, — пробормотала гриффиндорка, переводя взгляд на ночное небо. Долго смотреть вниз она все же не могла — желудок начинало сводить спазмом.
Теперь стало очевидно, почему слизеринец решил отвлечь её от тревожных мыслей таким образом. Сложно размышлять о чем-то серьезном, когда дыхание перехватывает как от страха, так и от восторга. Пришлось признать, что Малфой поступил хоть и неожиданно, но очень действенно. Хотя и неожиданность, скорее всего, сыграла на руку — Грейнджер слишком быстро переключилась с беспокойных мыслей на странное обещание Драко «показать что-то», если успокоится. Ему удалось создать интригу.
Гермиона задалась вопросом, почему вдруг решилась на такой шаг. Сердце отозвалось странной болью, когда мозг услужливо подкинул мысль, что девушка действительно сделала это лишь потому, что Малфой убедительно говорил.
Мерлин, ей совсем не нравилось это.
Девушка не сразу заметила, что Драко направил метлу в противоположную сторону и они стремительно приближались обратно к школе. Её слегка подташнивало, когда ноги вновь коснулись твердой поверхности. Малфой неожиданно схватил её за запястье, когда Гермиона перекидывала ногу обратно через метлу, но, когда земля словно пошла ходуном, до неё дошел смысл его действий.
Драко удерживал девушку на месте, пока она не избавилась от странных ощущений, после чего вдруг взметнулся в воздух и замер на расстоянии нескольких метров от земли.
Гермиона удивленно приподняли брови.
— Не собираешься возвращаться в Башню?
— Иди первая, — Драко кивнул в сторону двери, ведущей в раздевалку Слизерина.
Она уж было хотела возразить, с явным сомнением во взгляде изучая сидящего на метле Малфоя, но тот закатил глаза, словно прочитав её мысли, и уже более настойчиво указал рукой на дверь.
У Гермионы едва сердце не остановилось, когда он оторвал одну руку от рукояти метлы. Несмотря на недавние слова Драко, она вовсе не была уверена в том, что падение больше не повторится. И, если честно, совершенно не хотела уходить с поля в одиночку. Страх найти слизеринца в больничном крыле завтра утром больно уколол в сердце.
И все же Гермиона понимала, что Малфой был более чем здоров и явно уверенно держался в воздухе.
Девушка развернулась, направляясь в сторону входа в раздевалку, а позади неё раздался свист ветра — Драко взмыл вверх.
— Малфой! — гриффиндорка осознала, что закричала, лишь когда парень обернулся и взглянул на неё с воздуха.
На самом деле, она уже понимала, что хочет сказать, но вовсе не рассчитывала, что желания перерастут в действия. Но, окликнув слизеринца, дорога назад была отрезана. Гермиона вдохнула поглубже, прежде чем прокричать так, чтобы ветер не помешал Драко расслышать:
— Спасибо.
И понеслась прочь, в очередной раз ощущая себя трусихой, что было совершенно не характерно для студентов её факультета. Исчезла за дверью под пристальным взглядом Малфоя.
Он кружил в воздухе еще минут десять, прежде чем спрыгнул с метлы на землю и быстрым шагом направился в одну из душевых кабинок, находившихся в граничащим с раздевалкой помещении.
Драко нужно было прийти в себя, в чем холодный душ определенно мог помочь. Потому что только что он, кажется, совершил нечто безумное.
========== Глава 14. ==========
Когда Драко переступил порог Башни, огонь в камине все еще полыхал, но комната была пуста. Возле стола валялась кипа бумаг, ранее не попадавшихся в поле зрения. Малфой сразу сообразил, что, должно быть, Грейнджер скинула их в попытках найти что-то. Кажется, девчонка заикнулась про какие-то правила?
Благодаря забывчивости (хотя парень и считал, что дело было не только в этом) никто из них не подумал о том, чтобы потушить огонь перед уходом, а потому гостиная наполнилась теплом. После холодного душа находиться здесь было приятно. И Малфой решил ненадолго задержаться. Прошел к столу, предварительно зажегши маленький огонек света на конце палочки, и начал рассматривать сначала содержимое тех пергаментов, коим удалось спастись от гнева и истерики гриффиндорки. Это были какие-то заметки самого Драко: некоторые касались учебы, другие квиддича. В листах на полу тоже не было ничего примечательно. Уже решив оставить это дело, Малфой случайно увидел нарисованные чернилами цветочные узоры на краю одного из пергаментов. В голову сразу ударило осознание.
Он вынул лист из кучи других и сразу узнал почерк Паркинсон. Эти цветочки были единственным, что Драко разглядел тогда, на трибунах квиддичного поля, когда обсуждали с Пэнси бал. Размашистыми буквами были выведены пункты правил. Так вот чем она занималась.
Вспомнил также, как слизеринка днем отдавала какой-то лист Грейнджер. Та выглядела такой бледной, что Драко уж было решил, что на пергаменте написано нечто ужасное. Сейчас же, пробегаясь взглядом по написанному, из страшного была только одна строчка: «Алкоголь запрещен (распиши этот бред сама)».
Смешок невольно сорвался с уст. Естественно, сразу узнается Пэнси. Ни один семикурсник не отнесется к этому пункту серьезно. Ну, кроме Грейнджер, конечно же.
Драко собирался оставить пергамент на видном месте, чтобы утром гриффиндорка могла обнаружить его, но правила больше походили на анекдоты из Ежедневного пророка (а анекдотами Малфой считал каждую статью Скиттер). Например: «Студентам первого-пятого курса необходимо вернуться в свои комнаты до одиннадцати ночи». Они сожрут Гермиону заживо, когда увидят это. Но лучше всего были заметки Пэнси: «Цветовая гамма одежды должна соответствовать теме бала. Нет, Грейнджер, ни за что! Это совершенно идиотский пункт». Драко представил себя в бордовом костюме и невольно скривился. Так это был хитроумный план Гермионы заставить всю школу вырядиться в цвета её факультета!
Он не мог остановиться читать, а потому, сложив до этого разбросанные пергаменты, вместе с листом правил направился по лестнице в свою комнату. Уже около двери Драко оторвал взгляд от текста, мельком увидев приоткрытую дверь в другом конце коридорчика. Комната Грейнджер была открыта. Слизеринец не помнил, чтобы такое когда-либо было.
Ноги сами понесли в противоположную от его комнаты сторону. Свет люмоса все еще освещал дорогу. Малфой приглушил его, когда оказался рядом с дверью гриффиндорки. На дереве красовалась вырезанный рисунок — морда льва. Драко предпочел этот факт проигнорировать, чтобы не фыркнуть, и слегка потянул за ручку.
Мягкий свет от палочки осветил часть комнаты. Слизеринец вдруг понял, что, несмотря на идентичный интерьер в его собственной комнате, очень странно осознавать, что еще шаг — и окажется на территории Грейнджер. Но он, естественно, не собирался переступать порог. Это было… слишком. И дело вовсе не в личном пространстве, нарушать которое, конечно же, невежливо, а скорее в том, что зайти в её комнату — пересечь очередную черту. Малфой и так переступил их слишком много. А с начала учебного года едва ли месяц прошел.
Он остался стоять в коридоре. Приподнял палочку, направив лучик света в ту сторону, где по очертаниям стояла кровать. Грейнджер свернулась на ней калачиком, носом уткнулась в подушку, а к её спине прижимался противный рыжий кот. Картина могла бы показаться милой, если бы Драко позволил себе развить эту мысль. Но он быстро (однако стараясь сделать все тихо) запер дверь.
Лист пергамента в его ладони слегка помялся. Парень и не заметил, что сжал его.
— Нокс.
Свет на конце палочки потух, погружая коридор во мрак. Взгляд достаточно быстро привык к темноте, а потому Малфой без труда двинулся в сторону собственной комнаты. Наощупь вынул из шкафа пижамные рубашку и брюки — в комнате оказалось куда темнее, чем в коридоре, поскольку свет от огня в камине, который слизеринец так и не потушил, кое-как долетал до ступенек, а дальше захватывал лишь небольшой участок.
В комнате Драко шторы были плотно задернуты, преграждая лунному свету возможность проникать внутрь. Он не имел ни малейшего желания исправлять это, а потому нырнул под теплое одеяло и закрыл глаза, стараясь погрузиться в сон как можно скорее и не концентрироваться на будто бы выжженном на внутренней стороне век изображении спящей Грейнджер.
