Когда одним легким движением руки Драко заставил свечи в комнате погаснуть, чтобы не слепили в глаза, он вдруг понял, что в последнее время слишком часто сидит в гостиной. Словно дожидается… Мерлин, от одной мысли бросало в дрожь. Малфой решил остановиться на том, что «подлавливает» Грейнджер в гостиной лишь для того, чтобы поиграть на нервах девушки и подпитаться её энергией.
Лежал в полумраке парню «повезло» задремать. Ему не удалось разглядеть стрелки настенных часов, когда очнулся от недолгого сна. По ощущениям и темноте за окном было заполночь. Или около того.
Драко уж было собрался вернуться в свою комнату, чтобы нормально поспать хотя бы этой ночью, когда знакомое мерцание на стене привлекло его внимание — кто-то воспользовался потайным ходом. Это мог быть только один человек, а потому он совсем не удивился, когда сквозь рябь показался знакомый силуэт. Он лишь задался вопросом, какого черта девчонка шляется по школе в такое время. Это натолкнуло на мысль о дежурстве и Драко, к собственному удивлению, сделал пометку в голове спросить об этом Грейнджер. Она ведь составила график на эту неделю (что, вообще-то, было работой Малфоя).
Он решил воспользоваться ситуацией и задать интересующий вопрос сейчас, даже начал генерировать какую-то саркастическую фразочку в голове, чтобы начать диалог привычным образом, когда Гермиона, сделав несколько шагов от стены, пошатнулась.
Сердце Малфоя против воли пропустило удар, потому что в темноте у него не было ни единого шанса разглядеть девчонку и понять, что с ней такое. По привычке воображение подкидывало только самые худшие варианты.
Но все они растворились с тихим пшиком, когда Грейнджер, схватившись за спинку кресла, вдруг захихикала. Тем самым глупым смехом, который издают только вдрызг пьяные люди.
Драко, вероятно, рассмешил бы добрую часть слизеринцев своим выражением лица — был уверен, что скрыть удивление ему не удалось. Впрочем, заметить это сейчас никто не мог.
— Грейнджер, какого… — начал парень хриплым после сна голосом, и, кажется, напугал своим неожиданным обращением девушку.
Гермиона дернулась, едва не выпустив спинку кресла из рук, отчего пошатнулась на месте. Малфой невольно вспомнил, как сам, пьяный, свалился на пол на том самом месте, где сейчас стояла она. Тогда причиной пьянки был тот факт, что он чуть не поцеловал Грейнджер в одном из переулков Хогсмида. В голове возник вопрос, какого хера напилась она.
— Малфой, — из уст гриффиндорки вновь вырываются смешки. Вглядывается в ту сторону, где уже стоит парень (сам не заметил, как подскочил с дивана), но более чем уверен, что она не может сосредоточить взгляд хотя бы на его фигуре, что уж говорить о лице. — Я тебя не заметила.
— Ты напилась? — зачем-то спрашивает, хотя ответ и так очевиден. Вероятно, Драко все еще слегка шокирован.
— Как ты догадался? — Гермиона кривляется, и слизеринец без труда вспоминает, что когда-то сам таким же образом ответил на её идентичный вопрос. И как эта пьяная голова сейчас способна работать?
Но, по всей видимости, Малфой недооценил Грейнджер. Поскольку она, хоть и с явным трудом, отталкивается от кресла и без приключений добирается до того места, где стоит слизеринец. На мгновение Драко подготавливает себя к тому, что придется ловить её, поскольку быть полностью уверенным в координации пьяной Гермионы не может никто.
— Какого черта ты напилась? — старается звучать грубо, но чрезмерное удивление не позволяет раздражению разгореться внутри.
— За-хо-те-ла! — по слогам произносит, сдавленно хмыкнув. — А что, тебе можно, а мне нет? — кажется, она не настолько пьяна, чтобы быть не в состоянии формулировать предложение, но достаточно, чтобы в очередной раз хихикнуть после своей же реплики. — Самодовольный индюк, — вдруг выдает, и Драко приходит к выводу, что Гермиона, видимо, большую часть диалога ведет в своих мыслях.
— Вали спать, Грейнджер.
— Не указывай мне! — она фыркает, обратив взор на лицо Малфоя. Тот только сейчас замечает, что девчонка подошла слишком близко, и задается вопросом, осознает ли она сама это. Учитывая, как еще вчера вечером шарахалась от него…
— Мерлин, просто не заставляй меня дышать перегаром.
— Что, не нравится? — ему удается различить усмешку в её голосе.
Гермиона делает решительный шаг вперед. Драко проглатывает успевшие сформироваться на языке колкости.
— Запах не нравится? — повторяет вопрос, останавливаясь буквально в метре от парня.
Он против воли втягивает носом воздух. От Грейнджер действительно исходит отчетливый запах огневиски — его Драко узнает из тысячи. Но он также без труда различает нотки яблока. Чертово яблоко.
Помнит этот запах еще с той ночи, когда утыкался носом в шею Грейнджер, находясь на грани отключения из-за выпитого алкоголя. Хотел бы забыть. Чтобы воспоминания выветрились вместе с алкоголем, но они настойчиво впитались в кровать.
— Грейнджер, повторяю…
Не успевает разозлиться на собственный голос, который звучит слишком спокойно, потому что теплые, нет, горячие ладони девушки опускаются на быстро вздымающуюся грудь слизеринца. И когда дыхание успело сбиться? Малфой не заметил этого. Как и не замечал до этого момента, что Грейнджер дышит так же тяжело и прерывисто.
Его тело прошибает знакомая дрожь, вызванная прикосновениями гриффиндорки. На секунду мысли в голове спутываются в узел, потому что, Мерлин, как давно он не ощущал её прикосновений. Вчера Драко… Сейчас ему приходится признать, что вчера действительно мог сорваться и поцеловать её, если бы девушка не убежала, как ошпаренная.
— Грейнджер, — предостерегающе пробормотал Драко, вдруг понизив голос до шепота.
— Малфой, — повторяет его же интонацию, оторвав взгляд от того места, где прикасается руками к его груди, и поднимает затуманенный взгляд на лицо слизеринца.
От её шепота по телу расползаются мурашки. Организм девушки реагирует идентичным образом, чего, конечно, Драко знать не может. И без того задурманенный мозг окончательно отказывается работать, зато бабочки в животе беспрепятственно порхают. По её телу расходятся слабые электрически импульсы, появляющиеся каждый раз, стоит только прикоснуться к Малфою.
Гермиона чувствует, что этого недостаточно, и пальцами одной руки ведет вверх — к шее. Касается теплой кожи Драко, вовсе не замечая, как он вздрагивает от этого действия, поскольку слишком увлечена собственными чувствами. Прикрывает глаза от удовольствия, когда кончики пальцев начинает ощутимо покалывать — вот оно.
Прямой контакт.
Кожа к коже.
Грейнджер позволяет себе оставлять глаза закрытыми всего несколько секунд, после чего распахивает их и с жадностью прослеживает за тем, как Малфой сглатывает, отчего его кадык подпрыгивает.
А Драко ненавидел. Ненавидел тот факт, что вторая рука Гермиона все еще покоилась на его груди. По двум причинам: во-первых, таким образом она могла отчетливо ощущать бешенное биение его сердца, а во-вторых, ему до ужаса хотелось заставить её поднять и вторую руку выше. Он также ненавидел то, что должен был остановить это безумие. И не мог.
Гермиона, кажется, не замечала напряжение во взгляде серых глаз. А возможно просто предпочла игнорировать его.
Навязчивые мысли роились в воспалённом сознании, мешая сосредоточиться на чем-то, помимо собственного желания прикоснуться к Малфою. Грейнджер думала об этом. Слишком часто, как ей казалось, вспоминала его чертовы губы и, господи боже, так устала прогонять эти мысли. Честно говоря, в данный момент Гермиона слабо понимала, зачем вообще гнала их прочь.
Её рука поднимается выше, перемещаясь на затылок слизеринца, и прохладные пальцы зарываются в блондинистые волосы, цвет которых, к сожалению, в темноте практически невозможно разглядеть. В любом случае, воображение девушки справлялось и само — ей ничего не стоило представить растрепанную прическу Драко.
Вторая рука смещается с груди на скулу парня и от внимания Грейнджер не скрывается его судорожный вздох. Правда, сейчас она не способна осознать причину: то ли реакция вызвана размеренными движениями пальцев в его волосах, то ли прикосновением к лицу.
