Она почувствовала, как что-то ломается внутри от одной мысли об этом.

— Министерство медлит, — медленно начала Гермиона, невидящим взглядом уставившись в пол. — Потому что они никого не заботят, так? Бывшие Пожиратели. Разве не лучше, если кто-то разделается с ними по-тихому, верно? — не удается контролировать сочащийся из голоса яд.

— Гермиона… — Перси касается её ладони своей, и Грейнджер еле удается сдержаться, чтобы не оттолкнуть его.

Он не виноват. Он делает все возможное.

— Держи меня в курсе, Перси, — поднимает полный надежды взгляд, наконец сфокусировав его на парне.

— Нет, постой, мы так не договаривались.

— Перси, — в голосе звучит твердость, хотя с каждой секундой Гермиона ощущает все меньше и меньше уверенности. В конце концов, что она может сделать? — Я никому ничего не скажу и не стану лезть на рожон, поэтому просто держи меня в курсе. Ты ведь знаешь, я все равно не отступлю, — ей вовсе не хочется, чтобы последняя фраза воспринималась как шантаж, но, судя по взгляду Перси, именно так он её и истолковал.

Плевать. Главное, чтобы удалось добиться результата.

— Ладно. Но ты пообещала.

— Да, — в очередной раз подтверждает свои слова, поднимаясь с кровати.

Ей стоит как следует все обдумать.

Поразительно, как Гермионе везет: шла к Перси отвлечься от надоедливых мыслей, а обзавелась проблемой куда более серьезной, чем подарок Малфоя.

Уже покинув комнату, до неё доходит, что только что буквально повышала голос на своего друга, с такой яростью и рвением осуждала медлительность Министерства вовсе не из-за того, что судьба бывших Пожирателей, коих все еще считает отвратительными людьми, так беспокоит отважное гриффиндорское сердце.

Она, мать вашу, пыталась защитить чертового Драко Малфоя.

========== Глава 11. ==========

Звезды этой ночью были необычайно яркие. Гермиона пыталась сосредоточиться на их счете — таком пусть и бесполезном, но монотонном занятии, которое могло бы помочь уснуть. Однако мозг девушки считал иначе и вихрем крутящиеся мысли не желали покидать голову. Пришлось выпить обезболивающее зелье спустя час усиленных раздумий. Боль прошла, а сон появляться не планировал.

Гермиона получила потрясающую жвачку для мозга, но никак не могла расправиться с ней. Она все думала о стратегии, выбранной Министерством. Пыталась проанализировать все нюансы с разных сторон. Представила, как разворачивались бы события, выбери Министр другую стратегию: Скитер и другие журналисты узнали бы о произошедшем и уже через несколько часов, максимум сутки, появились первые статьи; магическое население разделилось бы на два лагеря: одни, вероятно, в тайне, предпочли бы не ловить преступника до тех пор, пока он не расправится и кем-то еще из Пожирателей, другие же были бы обеспокоены (Гермиона предполагала, что этой частью стали бы семьи потенциальных жертв и их друзья); и, как ей казалось, убийца предпочел бы затаиться.

Гермиона склонялась к мысли, что преступление не будет последним. Она рассмотрела вариант, о котором говорил Перси — убийство из мести. Но, поразмыслив, пришла к выводу, что если преступник и хотел отомстить, то, скорее всего, на Розье-старшем не остановится — зачастую Пожиратели отправлялись на «задания» не поодиночке. Так что, даже если Розье сделал что-то ужасное убийце или его семье, следующими жертвами станут другие Пожиратели, участвовавшие в «задании».

Но, конечно же, Гермиона не стала полностью откидывать мысль, что Розье вполне мог совершить поступок, за который в итоге поплатился жизнью, и в одиночку. Хотя этот вариант казался наименее возможным.

Ей казалось, что будь это убийство единственным, преступник не стал бы оставлять тело в атриуме Министерства — просто спрятали бы где-то, а не устраивали показное шоу. Но она никак не могла разгадать послание, скрытое за этим действием. А оно было, в этом Гермиона не сомневалась.

Перси сказал, тело было изувечено и установить личность удалось не сразу. На подобное способен либо действительно разъяренный человек, либо полнейший псих. Либо и то, и другое.

Отталкиваясь от того, что Гермионе казалось наиболее вероятным (а именно: убийства продолжатся), стратегия Министерства была хороша тем, что задействованы только нужные люди и паники, возникшей бы среди Пожирателей, удалось и удается до сих пор избежать.

Но это, увы, вовсе не обрадовало. Потому что она вдруг поняла, что Министерство тоже рассматривает вариант того, что будут еще жертвы. И они ловят преступника на живца. Используют бывших Пожирателей как приманку.

Информации об убийце крайней мало и, к великому сожалению, Гермионе пришлось признать, что единственное, что и она, и сотрудники Министерства могут сделать — ждать. Ждать следующих жертв. И для этого отлично подошли ни о чем не подозревающие Пожиратели смерти.

Поэтому они медлят. Большая часть населения все еще скептически относится к амнистированным Пожирателям, а некоторые продолжают ненавидеть и презирать. Гермиона не могла осуждать этих людей. Более того, она не была уверена, что сама была бы не прочь узнать о смерти некоторых из них. Поэтому Министерство считает, что в данной ситуации спешка ни к чему (в защиту можно сказать, что у них все же не так уж и много информации для расследования), в основном они пытаются выяснить, как убийца проник в атриум. Беспокоятся, что среди сотрудников завелся преступник? Или переживают о собственной безопасности?

Так много вопросов и чертовски мало ответов.

Гермиона трижды успела отругать себя, что ввязалась в такое запутанное дело. И еще четыре раза попыталась убедить, что поступила так из-за справедливости. Однако, размышляя над значением слова «справедливость», непослушный мозг убеждал, что вариант расправы над бывшими преступниками (а именно Пожирателями) куда лучше подходит под это понятие. Они ведь заслужили, разве нет?

И тут мысли всегда возвращались к тому, из-за кого Грейнджер вообще не спит в такой поздний час и раз за разом прокручивает в голове сказанное Перси, играясь с полученной информацией и пытаясь прийти хоть к каким-то выводам. Прорисовать детали будущей стратегии.

Драко, мать его, Малфой.

После двух попыток убедить себя, что желание защитить его — временное помутнение, Гермиона признала, что даже мысленно не звучала убедительно. То чувство ужаса, холодом окатившее её с ног до головы, стоило представить выражение лица слизеринца, когда он узнает о смерти родителей (чего не произошло, однако фантазия гриффиндорки отлично справлялась с визуализацией), нельзя было спутать ни с чем.

Тогда Гермиона решила сосредоточиться на мысли, что просто не желает видеть кого-то настолько же сломленным, как она сама. Пусть это и Драко Малфой. Неважно. Гермиона предпочла думать, что поступила бы так для любого другого человека.

Когда мозг начал прокручивать всю информацию по десятому кругу, девушка не выдержала.

— Люмос.

Слабого света палочки было достаточно, чтобы осветить небольшой участок пола под ногами и не разбудить спящую Джинни. Гермиона добралась до скинутых на спинку стула джинсов, из кармана которых торчал край свернутого надвое листочка пергамента. Вынимает записку, но запрещает себе еще раз читать её.

Если бы Гермионе дали чернила и заставили продублировать написанное, она бы с точностью до мелочей смогла повторить почерк Малфоя — столько раз читала проклятые слова поздравления, сидя в ванной комнате. Она пыталась ненадолго отвлечься от мыслей о Розье и выбрала меньшее из двух зол — Драко. Закрыв глаза, гриффиндорка могла вспомнить все завитушки букв почерка слизеринца. И это бесило.

Приходится воспользоваться палочкой, чтобы достать блокнот в кожаной обложке с верхней полки стола. Так удается избежать шума.

Ей нужно ненадолго занять себя, прежде чем организм наконец устанет и позволит Гермионе погрузиться в сон. В конце концов, ничего не случится, если она одним глазком прочитает рукопись. Ни одна книга еще не пострадала от рук Грейнджер, так что она была уверена, что завтра же сможет передать Малфою его заоблачно дорогой подарок в целости и сохранности.