Гермиона проследила за тем, как Пэнси осторожно складывает вещи в сумку и задалась вопросом, не является ли причина её медлительности той же, что и у Грейнджер, когда она утром вцепилась в плечи Джинни и не хотела разжимать пальцы? Теперь гриффиндорка видела профиль Паркинсон и выглядела та, мягко говоря, не очень. Наверняка как и сама Гермиона. Если бы вчера она явилась на ужин, то могла бы узнать присутствовала на нем Пэнси или нет, но Грейнджер, словно трусиха, пряталась в Башне старост.

— Идите, я догоню.

Гарри и Рон с сомнением косятся на неё, выражения их лиц немногим лучше утренних, и девушка задается вопросом, что конкретно с ней не так, раз она удостаивается таких взглядов.

— Гермиона, что-то не так? Ты весь урок какая-то тихая… — неуверенно бормочет Рон, будто опасаясь, что своим вопросом выведет подругу из себя. Или доведет до слез. — Все в порядке?

— Мерлин, Рон, не глупи, — старается звучать уверенно и в то же время не грубо, хотя сил объясняться еще и с друзьями нет. — Я догоню, — она многозначительно смотрит на него, словно намекая, что должна кое-куда заглянуть, и до рыжего наконец доходит.

— А-а, — он активно кивает, подхватывает сумку и, пихнув Гарри плечом, двигается к выходу.

— Я отдам мантию позже. Когда не будет лишних… — шепчет Поттер, взглядом обводя окружающих студентов. Гермиона соглашается, и он наконец уходит.

Буквально через десять секунд после того, как нога Гарри переступает порог, следом за ним в коридор движется Паркинсон, и Грейнджер торопится поскорее затолкать вещи в сумку и догнать девушку до того, как их тандем вновь попадется на глаза кому-то из слизеринцев, способных взболтнуть об этом Малфою.

— Пэнси! — Гермиона за руку оттаскивает её в противоположный от основного потока студентов конец коридора.

И все же слизеринка выглядит лучше, чем Грейнджер предполагала. Искаженное гримасой боли лицо, представшее перед Гермионой вчера, сменила маска холодного равнодушия, но покрасневшие белки глаз и залегшие под ними тени не скрыты косметикой и оттого очень заметны. Волосы Паркинсон вновь сверкают, но что-то подсказывает, что это лишь способ заморочить окружающим голову. Этакий способ сказать, что она в порядке.

Девушка дергает рукой, освобождаясь от хватки, и окидывает Гермиону таким взглядом, словно она — не более чем надоедливое насекомое.

— Разве не ты кричала о сверхсекретности? Чего тогда утаскиваешь меня прямо из кабинета?

— Это ведь была ты, верно? — гриффиндорка внимательно вглядывается в отсутствующее выражение на лице собеседницы, восхищаясь её умением подавлять эмоции после того, что произошло. Учитывая все обстоятельства, две истерики — меньшее, что могла сделать Пэнси.

— О чем ты говоришь?

— Ваше поместье, — Гермиона осекается, тут же пожалев об использовании слова «ваше». Во взгляде Паркинсон на мгновение проскальзывает боль, но и она, и Грейнджер учтиво игнорируют этот факт. — Ты сожгла его. Я права?

Пэнси молчит около минуты, оценивающе взирая на Гермиону. А та не может отделаться от мысли, что весь семестр проходит крайней жёсткий тест на сообразительность. Тест, от которого зависят жизни. И то, как поведет себя Паркинсон — одна из его составляющих, ведь Гермионе нужна Пэнси, как бы ни было тяжело это признавать.

Она предпочла бы работать самостоятельно. И вовсе не из чрезмерной самоуверенности, о которой постоянно талдычит Малфой. Грейнджер не может прекратить проводить параллели между погибшими Паркинсонами и собственными родителями. Она не хочет глядеть на Пэнси и видеть измученную тяжелой судьбой дочь. Видеть возможную будущую себя.

В конце концов, она все еще не решила, стоит ли продолжать это затянувшееся расследование. Теперь, когда Малфой шарахается от неё и знать не желает, какой во всем этом смысл? Но настойчивый червячок сомнений нашептывает уговоры, убеждая продолжать. Гермиона пытается списать его появление на излишний перфекционизм и желание довести дело до конца, скрывая от себя же возможную искорку надежды. Наверное, она и правда идиотка, раз продолжает надеяться на что-то.

— Как догадалась? — наконец заговаривает слизеринка.

Натренированному на решение загадок мозгу было не так уж и сложно к этому прийти. Хотя Гермиона и начала сомневаться в своих умственных способностях, но не настолько же.

— Внутри… Там были твои родители. Так сказано в Пророке, — на осторожные реплики Грейнджер Паркинсон кивает, давая молчаливое разрешение продолжать излагать свои рассуждения. — И если ты не хотела принимать предложенную Министерством причину их смерти, то решила… Ты решила сделать вид, будто они погибли в огне? — мысленно звучало убедительно. В голове Гермионы все еще не укладывалось логическое объяснение поступку слизеринки.

— Все министерские — идиоты, — на вопросительный взгляд Грейнджер Пэнси отвечает нахмуренной гримасой. — Они сами не осознавали, что копают себе могилу, предлагая выставить смерть родителей несчастным случаем при аппарации. Никто бы никогда не поверил, что опытные маги не способны перемещаться.

— И ты решила помочь им? — фыркает Гермиона. — Спасти?

— За идиотку меня держишь? Я не могла позволить им выставить моих родителей непонятно кем. Представляешь газетные статьи? Предположения? — Паркинсон морщится, словно одни мысли причиняют ей боль. — Все газетенки стали бы размышлять над тем, а не были ли родители пьяны, отчего и пострадали? Или, возможно, они что-то натворили, и пытались сбежать, но вышла проблема с аппарацией? Их бы выставили глупцами, если не хуже. Они бы наговорили… — девушка прикрывает веки и втягивает носом воздух. — Мои родители не погибнут из-за чертовой аппарации. Я не могу позволить очернить их. Когда мы найдем виновного, я раскрою правду об их гибели.

Гермиона проигнорировала ухнувшую в кровь дозу адреналина на словах «мы найдем», и с удивлением и ноткой неуместного восхищения задала мучавший её вопрос:

— Но как ты забрала тела? — Грейнджер вдруг осознала, как странно использовать это слово говоря о еще недавно живых людях, особенно при их дочери. Тела. Это звучало так жутко, что стадо мурашек пробежало по спине.

— Забрала? — презрительно скривившись, слизеринка фыркнула, но Гермионе показалось, что глаза её заблестели. Она тактично отвернулась, осматривая коридор позади. — Они их никуда и не уносили. Оставили в поместье, чтобы никто не увидел до тех пор, пока я не соглашусь на их идиотские условия.

Гермиона поморщилась, представив эту картину: в том зале, где еще недавно собирались Пожиратели в элегантных нарядах, лежали два изувеченных тела хозяев поместья. Мерзко и неправильно. Гриффиндорка в очередной раз усомнилась в здравомыслии Министерства.

И так же усомнилась в своем, поскольку внезапно поняла, что таким чудовищным способом Пэнси выиграла время — судачить о пожаре будут не так долго, как если бы все прошло по министерской версии.

Она просто кивает, подавляя рвотные позывы.

— Если это все, то я пойду. Следующий урок тоже совместный, так что нам лучше явиться в разное время. Вечером…

— Сегодня я не могу, — выпалила Гермиона, прерывая планы Паркинсон. Вряд ли у неё останутся силы на обсуждение дальнейшего курса действий после путешествия домой.

— Ладно. Тогда встретимся в другой день.

Пэнси уже развернулась, чтобы уйти, когда в голову Грейнджер вдруг пришла новая мысль. Болезненная, которую девушка предпочла бы избегать любыми способами, но все же нуждающаяся в обсуждении и не терпящая отлагательств. Ей все еще нужно знать, как вести себя с…

— Постой! Малфой…

— Ах да… Прости, Грейнджер, но отец Тео и родители Драко… — слизеринка морщится, качая головой. — Я не могла не сказать ему.

С этим Гермиона согласиться не может, хотя головой осознает, что следовало бы. И тем не менее благоразумно воздерживается от комментариев, кивнув в ответ.

— Я хотела уточнить, что именно ты ему рассказала. Про мероприятие…

— Нет, — торопливо вставляет Пэнси. — Конечно нет. Об этом я не говорила. Сказала только, что ты, возможно, помогаешь кому-то из Министерства расследовать дело и… помогаешь мне, — последнее уточнение явно далось девушке нелегко. — Про Розье-старшего и о том, что виноват кто-то из знакомых. Попросила держать родителей подальше от всего этого.