Пэнси Паркинсон извинялась, что самолично не начала обход каждого из поместий перечисленных Пожирателей.

Пэнси Паркинсон не услышала слов прощения.

Пэнси Паркинсон некому было простить.

Гостиная Слизерина опустела с вышедшей из тайного прохода девушкой, которая прошла мимо Пэнси, не обратив на неё никакого внимания, и Паркинсон проникла внутрь практически незамеченной.

Холодный пот покрывал спину, слизеринка чувствовала, как липнет ткань рубашки к коже, и благодарила за наличие мантии. Она мельком взглянула на свои дрожащие руки, вспомнила, как сжимала пальцы на тонкой гриффиндорской шее, как перед глазами стояли все те лица, которые Пэнси когда-либо видела в Министерстве и которые запомнила. Грейнджер помогает кому-то из них и, хоть Паркинсон и не знает, какой девчонке с этого резон, она на минуту позабыла о том, что Гермиона на самом деле сражалась не против неё. Возможно, взыграла пресловутая гриффиндорская самоотверженность. В любом случае разбираться в этом не было ни желания, ни сил. Она лишь сожалеет, что выплеснула всю желчь на неё.

Гермиона Грейнджер пыталась помочь, какие бы мотивы не преследовала.

И теперь Пэнси сделает то единственное, что может. Для своих родителей. Для себя.

В её спальне никого не оказалось. Слизеринка, копошась в вещах, стянула мантию и рубашку, нацепив на себя удобную черную водолазку.

Дыхание по-прежнему не восстановилось, хотя бег давно прекратился, а зрение затуманилось. Пэнси с силой стукнула себя по груди — предательский ком никуда не исчез.

По комнате разнесся странный писк. Паркинсон оглянулась, но рядом никого не оказалось. И тогда она поняла, что сама является источником звука.

Девушка прижала тыльную сторону ладони к губам, прекратив возиться с пуговицами на джинсах, которые надела вместо школьной юбки, и обнаружила влагу на щеках.

Она плакала. Пэнси снова…

Девушка прерывисто выдохнула, дрожащей рукой пытаясь наколдовать стакан с водой, но движение никак не удавалось, а голос не поддавался контролю, и в итоге из палочки вылетело всего несколько искр.

Пэнси выронила древко на кровать, оперлась на балку балдахина и согнулась, словно в приступе кашля. Легкие горели огнем, спальня плыла перед глазами, и Паркинсон чувствовала себя самым беззащитным и уязвимым человеком во всей Магической Британии.

Её родители… Как же так…

Эгоистичный вопрос, почему это должны были быть именно они, раз за разом проносился в голове. Слизеринцам не присуще чувство вины, но Пэнси испытывала его — потому что Тео, её друг, вероятнее всего находится в таком же положении и даже не догадывается об этом, а семья Малфоя может оказаться следующей. А Паркинсон думает только том, почему же её родители оказались первыми, почему их не успели спасти.

— Пэнси?

Девушка подскакивает возле кровати, к счастью, только крепче стиснув балку, а не отпустив её — иначе оказалась бы на полу.

Она шарится по ткани в поисках палочки, и пытается придать голосу стальные нотки. Такие же суровые, как обычно, но не истеричные, как пятнадцатью минутами ранее в женском туалете на втором этаже.

— Что ты здесь делаешь? Это женская спальня.

— Привилегии главного старосты, — насмешливый голос Малфоя приближается, и Пэнси старается отвернуться и не вызвать при этом подозрений.

Когда она прячет палочку в карман, а свободной рукой смахивает слезы (незаметно, как ей казалось), Драко вдруг одним широким шагом оказывается прямо напротив неё. У девушки перехватывает дыхание, когда потемневшие, словно грозовые тучи, глаза Малфоя взирают на неё в ответ.

Он знал. С самого начала догадался, что с ней что-то не так. Еще когда вошел в спальню. Он… Пэнси поняла по взгляду — Драко заметил её истерику едва ли не мгновенно.

— Пэнси, — предостерегающе начал Малфой, и губа Паркинсон вдруг задрожала. Она взмолилась, не желая плакать перед ним. — Какого черта произошло? Почему ты здесь… — он многозначительно взмахнул рукой. Пэнси не хотела бы смотреться в зеркало сейчас.

Её лицо наверняка красное и опухшее от слез, подбородок и губы дрожат в очередном приступе рыдания, а взгляд убитый и, наверное, безумный. Девушка надеялась, что второго Драко не заметит.

«Пэнси, мы не можем рассказать всем, иначе…»

Не можем, не можем!

Родители Паркинсон мертвы. Люди, воспитывавшие её с самого рождения мертвы. Отец Тео исчез, а тот считает, что мужчина ушел в запой. Родители Драко по-прежнему ходят на собрания, где среди Пожирателей прячется безумный убийца.

Какие здесь могут быть «иначе»?!

Малфой внезапно схватил её за плечи и по стиснутым челюстям Пэнси поняла, каких усилий ему стоило не встряхнуть её.

— Что происходит? — вновь спросил он.

Палочка в кармане джинсов уперлась в руку, когда слизеринка прижала их к себе, напомнив о первоначальном плане. У неё нет времени возиться с Драко и уж тем более позволять ему выводить её на эмоции. Малфой не станет смотреть с жалостью, но одного его сочувствия будет достаточно, чтобы Пэнси разревелась.

Она с силой дернула плечами, удивляясь тому, что это сработало — Драко отпустил. А может он и не держал достаточно крепко.

Паркинсон схватила сумку с кровати, в которой, насколько она помнит, и не было ничего полезного, кроме, разве что, галлеонов, но её наличие было крайней важно.

— Послушай, Драко, — начала Пэнси, перекидывая ремень сумки через плечо. — Скажи родителям, чтобы поменьше высовывались из поместья. Скажи, чтобы были осторожны, понял? — под конец голос дрогнул, и тот голосок в голове, который девушка уже начала ненавидеть, снова принялся нашептывать: а твоим родителям уже не помочь….

— О чем ты, мать твою, говоришь? — Драко схватил её за локоть возле самого выхода из комнаты. Теперь в его взгляде отчетливо проступило беспокойство. Впрочем, оно было прикрыто таким количеством раздражения, что посторонний вряд ли заметил бы столь несвойственную Малфою черту как забота.

Паркинсон приказала захлопнуться тому самому эгоистичному голоску — части её личности.

Драко бросил мимолетный взгляд на дорожки от слез на её щеках и моментально восстановил зрительный контакт.

Он не отстанет.

Пэнси осознала это так же четко, как то, что Малфой считал её эмоции только перешагнув порог комнаты.

***

Когда Гермиона с парнями вышла из кабинета, в коридоре уже поджидала Джинни. Она недовольно взирала на каждого из них поочередно, скрестив руки на груди, а Рон и Гарри усиленно делали вид, что не замечают этого.

В коридоре практически никого не было, не считая ребят, вышедших следом за ними из класса.

— Почему я должна ждать вас практически всю перемену? — рассердилась Джинни. Вероятно, у неё были свои планы на эти пятнадцать минут, и «простоять возле кабинета» в них не входило.

— Нас задержали, потому что кое-кто, — Гермиона кинула взгляд через плечо на двух парней. — Оказался достаточно ловким, чтобы победить величайшего темного мага, но не успел вовремя спрятать бумажку с импровизированной доской для плюй-камней.

Джинни закатила глаза, но улыбка на её лице дала понять, что злость отступила.

— Что ж, дождь прекратился, и у нас осталось совсем немного времени, поэтому я бы хотела…

Но что там хотела рыжеволосая, Грейнджер так и не узнала.

Взгляд устремился в пустоту, и тревожные мысли, досаждающие даже на уроке, поглотили рассеянное внимание гриффиндорки. Это происходило будто по щелчку пальцев и крайней раздражало. Кожа вокруг ногтей местами кровоточила — Гермиона не контролировала то, как неистово раздирала её в процессе раздумий.

Паркинсоны мертвы.

Пэнси выглядела так, словно собирается совершить нечто безумное, и это нечто вполне может быть интервью для Скитер, а Грейнджер в это время сидит на уроках и пытается делать вид, словно все в порядке!

Трижды девушка порывалась отыскать её и поговорить снова, но был чертов понедельник без сдвоенных занятий со Слизерином. И Гермиона не знала, имеет ли право отговаривать её. После того, что предложило Министерство… Грейнджер не могла представить собственной реакции на подобное.