Она задавалась вопросом — делает ли все возможное, а затем — не сошла ли с ума окончательно со своей паранойей.
Список был слишком велик для двух девушек, не имеющих ни власти как таковой (даже репутация Гермионы в обществе вряд ли поможет делу), ни силы и численного преимущества.
Гермиона осознала их положение с небывалой ясностью. Обречены.
— Грейнджер! — по пустому коридору пронеслось эхо женского голоса, и гриффиндорка резко задрала голову, оторвавшись от созерцания своих ботинок и уставившись перед собой.
Шею свело от резкого движения. Впрочем, через секунду это стало меньшей из её проблем.
Даже с расстояния в десятки метров Гермиона видела странность в поведении Паркинсон, окликнувшей её, но ни догадаться, ни разглядеть никаких деталей не могла. За те несколько мгновений, что слизеринка мчалась в её сторону, в голове успели созреть тысяча предположений, одно хуже другого.
А в следующую секунду по затылку расползлась волна боли.
Грейнджер сдавленно ахнула, когда стальная хватка сомкнулась на её шее, а грубый и сильный толчок впечатал во что-то твердое. Судя по звуку — дерево. Значит, дверь, а не стена. Удача ли?
Она инстинктивно вцепилась в запястья Паркинсон, кажется, даже оставила несколько зарапин на нежной коже, но освободиться это не помогло.
Гермиона уже пожалела о том, что резко выдохнула в тот момент, как Пэнси набросилась на неё, потому что сейчас хватать воздух оказалось куда сложнее.
— Пэнси… — голос срывается, но тут, вероятно, дело в панике, потому что, несмотря ни на что, Гермиона еще не задыхается. Пока.
Сквозь скопившуюся в глазах влагу Грейнджер различила сжатые челюсти девушки и до того красное лицо, что гриффиндорка не рискует предполагать, то ли Паркинсон бежала отсюда с самых подземелий, или где там она была, то ли плакала.
Но это и не важно.
Важно то, что вот сейчас Гермиона задыхается, легкие начали пылать от недостатка кислорода, а Пэнси не реагирует ни на её еле слышную мольбу, ни на царапины от коротких грейнджеровских ногтей.
Глаза горят огнем, прямо как у Малфоя вчера. Нет, хуже. Ей не нужно быть подругой Паркинсон, чтобы понять — девушка зла настолько, насколько может быть.
Спрятанная в сумке палочка ничем не может помочь. Грейнджер позже отругает себя за то, что все еще считает Хогвартс самым безопасным местом на планете, словно в пределах этой школы никто не может ей навредить.
Отчаянно оглядывая коридор настолько, насколько позволяют пальцы Пэнси — попытки повернуть голову заканчиваются приступом удушья и паники — Гермиона осознает, что поблизости все еще никого нет.
Одна её рука скользит по двери, ощупывая деревянную поверхность, а вторая продолжала неистово сжимать запястье Пэнси в попытке отодрать цепкие пальцы от своей шеи. Кашель рвет глотку, ритм сердца отбивается в ушах, а глаза застилают слезы боли.
Ладони коснулось что-то обжигающе холодное, и гриффиндорка ухватилась за металл, как за спасительную соломку.
Быстрое движение рукой — и обе девушки оказываются на кафельном полу.
Гермиона слышит звон в ушах. Новая волна боли разливается по затылку, и ей кажется, что комната плывет настолько, что через мгновение все погрузится во тьму и она потеряет сознание.
Паркинсон, навалившаяся было на Грейнджер, соскальзывает на пол рядом, а Гермиона с ужасом хватает ртом воздух, из последних сил заставляя себя перебирать руками по полу в попытке отползти подальше от спятившей слизеринки.
Постепенно очертания закрытого для посещения женского туалета приобретают ясность. Девушка благодарит Мерлина за то, что его по-прежнему не запирают, и что Пэнси впечатала её именно в эту дверь, а не в стену — с такого положения спасения бы не было.
Она восстанавливает дыхание и подрывается на ноги, отшатываясь от Паркинсон, которая сидит на холодном полу.
— Ты рехнулась?! — Гермиона кричит, но ничего не может с этим сделать.
Дверь захлопнута — очевидно, Пэнси зацепила её, когда сползала с Гермионы, и гриффиндорка надеется, что кусок дерева снова подсобит и не пропустит её крик до любопытных студентов, которые в любую секунду могут наполнить коридор.
Паркинсон не реагирует, но Гермиона инстинктивно прижимает руку к тому месту, где секунду назад были пальцы слизеринки, и трет кожу, словно пытается избавиться от возможных следов и пугающих ощущений.
— Ты в совсем уме, Пэнси?! — Грейнджер старается говорить тише, но паника не дает в полной мере совладать с голосом и самоконтроль ускользает как песок сквозь пальцы. — Что произошло? Что не так?
Что не так? Всё.
Гермиона и сама это понимает, но… но она тут причем?!
Гриффиндорка не замечает, как рука ныряет в сумку и уже через секунду пальцы сжимают древко палочки. Не направляет её на Пэнси, но и в карман не прячет.
Нахлынувшая было злость меркнет в ту же секунду, когда плечи Паркинсон внезапно содрогаются.
Грейнджер замирает на месте, заморгав от неожиданности, и вдруг понимает, что Пэнси плачет.
Страха как не бывало, только жуткая растерянность. Гермиона оказалась абсолютно не готова к такой резкой смене настроения (впрочем, как и к не менее неожиданному нападению), и уж тем более безоружна перед слезами слизеринки.
Она делает один короткий шаг вперед, но Пэнси приходит в движение и стремительно поднимается на ноги. Грейнджер приходится приложить немало усилий, чтобы устоять на месте и не отшатнуться.
Однако щеки Паркинсон действительно влажные от слез, а губы сжаты в тонкую линию. Руки безвольно болтаются вдоль тела и гриффиндорка делает вывод, что второй попытки убийства не последует. И тем не менее сейчас она не уверена, что подобное состояние Пэнси лучше, чем её злость — с ней Гермиона хотя бы могла что-то сделать. Что же делать со слезами она не знала.
— Пэнси… — Гермиона вдруг переходит на шепот. Мысленно делает себе замечание за тревожные нотки и отсутствие уверенности. Но как тут можно оставаться уверенной?
— С кем ты работаешь, Грейнджер? — хрипит Пэнси. Её полный боли взгляд устремляется на Гермиону и та невольно вздрагивает. Не успевает переспросить, как слизеринка продолжает. — Кому из Министерства помогаешь?
— О чем ты… — замирает на полуслове.
Точно, Паркинсон ведь до сих пор считает, что Гермиона — заинтересованное лицо, поскольку согласилась помогать кому-то. На эту роль бы отлично подошел Перси, но впутывать его девушка пока не намерена.
— Пэнси, это не то чтобы…
— Твои дружки, — перебивает Паркинсон, прохромав в сторону Гермионы (очевидно, ударилась ногой, пока летела на пол женской уборной). Её голос пропитан ненавистью и злобой, а взгляд то и дело норовит прожечь дыру во лбу Грейнджер. — Они…
Но тут голос Пэнси срывается, девушка заходится в кашле, хрипит, замирая в шаге от Гермионы, а та неосознанно подхватывает её за предплечья, когда слизеринка пошатывается.
С её губ слетает сдавленный всхлип, и Паркинсон опускает голову, пряча от Грейнджер лицо, но она все равно замечает, как Пэнси сжимает губы, словно сдерживая рвущиеся слезы. Это явно истерика, только в разы хуже вчерашней, и Гермиона не уверена, что справится во второй раз. Хотя и в первый ей не то чтобы удалось…
— Мои родители мертвы!
Паркинсон выплевывает эти слова Гермионе в лицо, вновь подняв голову, и злость с болью в её глазах становится последним, что четко видит Грейнджер, прежде чем невидимый молот бьет её по затылку и лицо собеседницы расплывается.
Нет. Этого не может быть.
В окна туалета неистово лупит дождь. Гермиона чувствует себя так, словно неожиданно оказалась прямо под крупными каплями, незащищенная от ветра и мороза.
Её тело содрогается, будто от холода, а пальцы сильнее впиваются в кожу предплечий Пэнси в попытке удержать то ли её, то ли себя.
Неправда.
Слова отрицания на повторе крутятся в голове, пока внутри что-то с болью лопается и жгучее отчаяние расползается по внутренностям.
— Они прислали письмо! — Пэнси срывается на крик. Гермиона и не думает её останавливать. Где-то отдаленно звучит голос разума, подсказывающий, что поднятый шум не сулит ничего хорошего, но Грейнджер словно находится в вакууме. Крик Пэнси, как и собственные мысли, звучат приглушенно. — Прислали чертово письмо, и знаешь что?! Они нашли их в лесу. Прямо за нашим поместьем! Они нашли их растерзанные тела и… — Паркинсон задыхается, слезы бесконечным потоком льют по её щекам, и Гермиона чувствует проклятый ком, подкатывающий в горлу.
