Ему было тесно на троне, но он не шевелился. Он так и не покинул зал после раздачи всех приказов. Аластор Вук-старший посчитал, что именно здесь сейчас его место. Как же все повернулось? Ведь еще пару недель назад даже не было в помине такого бардака. А теперь? Как много узнал барон, как много прочувствовал.

«Я пуст. Совершенно пуст, – размышлял про себя правитель земель Вуков. – К чему все эти метания? Всемогущий, зачем ты оставил меня в живых? Мести ради? Но сладка ли эта месть? Да, сладка. Я хочу видеть муки моих врагов. Я хочу видеть муки тех, кто забрал у меня любимую. Они решили лишить меня еще и нашего сына. За это я их всех покараю. Только вот облегчения не наступает. Я просто делаю, что должен. А радости нет никакой. Впрочем, какая теперь может быть радость? Я исполню свой долг. То, ради чего быть может и отправлен в этот грязный мир. А потом, наконец, уйду. Уйду к Изабелле и отдохну».

Барон встрепенулся. Он не заметил, как вошел протектор баронства.

– А, Модест, – протянул устало Аластор Вук-старший. – Я заждался тебя.

– Я предпочел бы, что бы вы называли меня Драганом Янкой.

– Опротивело свое имя?

– Нет. Но у стен могут быть уши.

– Хорошо, мессир Янко. Мне пришло письмо, – барон помахал перед лицом Фотийона листком, который он уже около часа не выпускал из руки.

– Надеюсь, новости хорошие?

– Хороших новостей уже нет и не будет, Драган. Это от полковника Опачича. Белый замок пал.

– Так быстро? Мессир Опачич не мог добраться до замка в такие короткие сроки.

– Он и не добрался. Навстречу его войску выступил сам Готбанд с отрядом кавалерии. Он и сдал оплот Шульцев. Уже через треть суток мои люди займут крепость и поднимут флаг волков.

– Не окажется ли это ловушкой?

– Нет. Мессир Готбанд сдал Опачичу Уца и дочерей Шульца. Они уже закованы в кандалы.

– Спасает свою шкуру, – усмехнулся протектор баронства.

– Плевать. Когда все уляжется, я все равно вздерну Готбанда. Предателей с меня хватит.

– Это правильное решение, ваша светлость.

– Что у тебя?

– Он во всем сознался. Кроме сговора с Великой Унией.

– То есть Изабеллу отравил он? – глаза барона сверкнули.

– Именно.

– Зачем?

– Обыкновенная борьба за влияние на правителя государства и за власть.

Ни одного мускула не дрогнуло на лице Аластора Вука-старшего.

– Что его сын?

– Пока продолжаем пытать. Может сможем все-таки заставить отца сказать больше.

– А ты уверен, что он действительно знает что-то про замыслы короля Готфрида? Моя женушка могла все это навыдумывать.

– Могла. Я был даже почти уверен в этом. Но тайник, ваша светлость? Сомнительно, что бумаги от герцога Правского и Висболда, а также коронные, подбросила она. Да и когда бы она успела?

– Хм, как выяснилось, она способна на разные комбинации.

– Это да. Я не удивлюсь, если все-таки окажется, что это все и вправду ее хитрая игра. И что баронет не якшался с унийцами. Но если есть вероятность, что она все же говорит правду, то мы в очень неприятной ситуации. Сейчас любое наше предположение может оказаться верным. Но времени выяснять истину у нас практически нет.

– А если все-таки ее растянуть на дыбе?

– Она не крепка здоровьем. Лишний вес, больные кости, слабые легкие. Баронесса страдает от сквозняков. Она, к сожалению, может не выдержать даже легкого давления. Потеряем ее, можем все потерять.

– И здесь эта жаба нас обскакала! А может ли быть, что баронет – крепкий орешек? Может все-таки он – главное звено, связанное с иноземцами.

– Мой опыт говорит, что скорее нет, чем да. Но все-таки, Руперт Шульц не слабак, не дурак и не трус. Я не могу поручиться, что не ошибаюсь. Единственное, в чем я уверен, что вас пыталась отправить на тот свет ваша жена. Но выходит, что пока мы не можем ее покарать.

– Она жаждет гарантий, говоришь?

– Да.

– А что думаешь про Мейнхарда?

– Думаю, она не при делах. Ваши дети действовали сами. Вся история с Мейнхардом пропитана глупостью и нелогичностью. А это как раз почерк Джона, Аластора и Родрика. Почерк недоумков.

Барон вдруг громогласно расхохотался. Модест Фотийон не понимал, что он мог сказать такого смешного. Протектор баронства вообще не находил поводов для веселья. Успокоившись, Аластор с улыбкой произнес:

– Знаешь, Янко, я как-то читал труды одного философа. Так вот он написал, что проводил статистическое исследование и установил, что каждый третий житель мира является человеком неглупым и образованным. Остальные же – законченные идиоты! Забавно то, что Мейнхард у меня третий сын. Это, конечно, натянуто, но мысли философа не так уж невероятны.

– Возможно, ваша светлость, – Драган слегка поклонился. – Я человек практики и действия. Философия – не мой конек.

– Ладно, иди отдыхай. Завтра вечером будет собран Личный Совет. У тебя все готово?

– Да.

– Утром зайдешь ко мне. Отчитаешься еще раз по поводу Шульцев. А еще я скажу тебе свое решение по поводу Кассандры. Ха, дам я этой суке гарантии! Надеюсь, она ими подавится. В конечном счете, я все равно отправлю ее в пекло.

– Безусловно, оставлять леди Вук безнаказанной нельзя.

– Мы и не оставим. Ступай.

Вернувшись к своим новым покоям, расположенным в Главном замке, мессир Янко встретил Йосифа Петреску, являющегося его доверенным лицом и правой рукой уже около года. Йосиф подобострастно склонил голову.

– Доброй ночи, мессир протектор! Мико оставил все записи и отчеты на вашем столе, как вы и приказывали.

– Хорошо, – зевнул Фотийон. – Что еще?

– Ваша деликатная просьба тоже выполнена. Девушка ждет вас в ваших покоях.

– Красива?

– Одна из прекраснейших цветков Вукограда.

– Ты заплатил ей?

– Да. Можете делать с ней все, что угодно. Оплачено сверх любой нормы, мессир протектор.

– Отлично. Свободен.

Петреска исчез тихо и бесшумно, словно тень. Модест Фотийон устал. Ему нужно было отдохнуть и немного поспать. Времени не было, поэтому он решил его не терять. Шлюха с рыжими волосами ждет его. У опытного шпиона была слабость к рыжим женщинам.

Альберт фон Кёниг сидел в комнатах таверны и изучал карту. Он прикидывал какую можно было бы использовать стратегию, начнись война с баронством Вуков. Генерал чувствовал, что что-то такое в ближайшем будущем произойдет. Воин он был старый, проверенный. Никогда ничего не боялся и кидался в бой, как только видел врага. Вот только в этот раз было ему отчего-то тоскливо. Все шло не так, как должно было идти. Он ощущал, что беда близко.

Они прискакали к стенам Вукограда вчера вечером. Ворота столицы были заперты. Для того, чтобы попасть внутрь надлежало предъявить специальное разрешение генерала Петара Аксельрода. Требование лейтенанта Флауэрс срочно пропустить в город иностранного благородного представителя, осталось неудовлетворенным. На высокопарные заявления барона Шварца о том, что для делегации, под эгидой белого флага с черным крестом, все двери должны открываться, никто из солдат барона Вука также не обратил ни малейшего внимания. С ругательствами капитан объявил графу Кёнигу о невозможности двигаться дальше. Маргаритка сообщила унийцам, что все-таки придется сначала получить разрешение от Петара. Она уже позаботилась об этом, и в ближайшее время Аксельрод должен был узнать о визите генерала Сухопутных боевых сил Великой Унии. Теперь нужно было просто ждать. Альберт отметил про себя, что стены столицы высоки, прочны и достаточно хорошо защищены.

Все разместились в таверне, располагавшейся неподалеку. Таверна находилась на Главном тракте, посему была не каким-то грязным заведением для разного сброда, а вполне себе трехэтажным внушительным строением, последний ярус которого предназначался для гостей состоятельных и влиятельных. Рейтары, под командованием Риты, заняли комнаты на втором этаже, очень неплохие, так как все-таки состояли в Основной армии баронства. Служивых здесь уважали и боялись. Наверху же, как раз поселились люди Альберта фон Кёнига. Несмотря на роскошные апартаменты, чужестранцы поразили хозяина таверны скромностью в еде и увеселениях. Более всего его изумило постельное белье, которое они потребовали. Обычное, из простых грубых тканей. Никакого шелка.