На душе скребли кошки, я честно признался, что вёл себя, как распоследний осёл, совершенно не стоило так убийственно переживать, так сходить с ума сидя в теплой квартире в Москве… Но теперь было поздно сожалеть о случившемся. Что сделано, то сделано, как говорили римляне. Теперь мне оставалось бороться за свою непутевую жизнь и надеяться на скорейшее прибытие спасателей.

Я так устал и замерз, что даже нахлынувшее на меня отчаянье и зубная боль поддались чарам Морфея. Я не заметил, как погрузился в дремоту и уснул.

Следи за собой, будь осторожен…

В. Цой

Я вновь оказался на мосту, но теперь рядом со мною кто-то был. Кто-то потихоньку крался за мною, но когда я несколько раз резко и неожиданно оборачивался, то успевал заметить только тень, быстро исчезающую в полумраке. Первое время меня это жутко беспокоило. Кто или что это? Следует бояться или нет? Но никакой угрозы со стороны моей «Тени» я не чувствовал. И скоро она совсем перестала доставлять беспокойство, вызывая лишь жгучее любопытство.

Мост в этой части был весьма широк. И, что самое неожиданное, покрыт роскошным садом, приятно радовавшим глаз зеленью, украшенной мириадами разноцветных цветов.

«Экий райский уголок, – подумал я, – красиво, словно в тропиках».

За всю свою жизнь мне не приходилось не только видеть, но даже и слышать о подобных деревьях. Сами по себе невысокие, они широко раскидывали свои ветви, осыпанные соцветиями. Присмотревшись, я понял, что деревья в саду были разные, они отличались и цветами, и формой листьев. И все они были фруктовыми! Только одни цвели, другие обильно плодоносили. «Бог ты мой!» – воскликнул я то ли от увиденной красоты, то ли от обилия красивейших, и наверняка наивкуснейших фруктов.

Их было огромное множество. Некоторые, похожие на яблоки, прямо свисали над моей головой. Их тонкая шкурка была почти прозрачной, демонстрируя медового цвета плоть. На другом дереве росла «клубника», но только с кулак величиною. Несколько «ягод» от моего легкого прикосновения к дереву сорвались, разбрызгав в разные стороны светло-розовый сок. Там было полно и других необычных плодов самых причудливых форм и цветов, похожие на инжир и груши, манго и кокосы, персики и абрикосы.

Я почувствовал, что мой голод больше не хочет терпеть. Он гневно бурлил, ревел, стучал по животу и готов был вот-вот сожрать меня самого, если я не утолю его.

«Эх, была – не была», – сказал я себе и, сорвав с ветки медовое яблоко, смело откусил здоровенный кусок.

Яблоко оказалось очень сочным и приятным на вкус, сладким, но не приторным, как мед. С трудом прожевав почти пол-яблока, обливаясь соком, который словно из соковыжималки лился изо рта, я почувствовал себя на вершине блаженства.

И голод и жажда тут же пропали, а усталость прошла, словно рукою сняло. Управившись с яблоком и утерев рот ладонью, я тут же принялся за «клубнику». Ягоды были и впрямь были зрелыми, и когда я срывал их, нежная шкурка лопалась, и на мои руки брызгал розовый сок. Мягкую «клубнику» даже не пришлось кусать, я с обалдевшими от удовольствия высасывал её целиком. И вскоре я был сыт, как удав, проглотивший кролика. Но не смог удержаться и отведал «инжира», и нечто похожее на ананас. Инжир был как инжир. Я откусил от него один бок, подумал, что стоит попробовать что-нибудь поэкзотичней и, не доев, выкинул его. Однако «ананас» мне оказался не под силу.

Я присел на очень кстати поставленную лавочку.

– Хор… шо, эйк, просто отли… эйк, – попытался я произнести, но из-за икоты не получилось.

– Но нельзя же так обжираться, друг мой, – раздался за моей спиной чей-то ироничный голос. – Смотреть на такое больно.

Я с испугу подпрыгнул и чуть было не свалился с лавочки. Оглянувшись, я увидел ту самую «Тень». Она висела в воздухе, немного покачиваясь и не пытаясь спрятаться.

– Нельзя так много есть, – нравоучительно повторила «Тень», – иначе вам будет плохо, и вы не сможете идти дальше, что очень важно для вас и в равной степени для меня.

Я молчал.

– Однако это же неприлично, когда с вами разговаривают, а вы в ответ только молчите. И вдвойне неприлично не предложить своему собеседнику присесть.

Наконец я пришел в себя и жестом пригласил «Тень» присесть. Правда, куда ей присаживаться, было совсем не понятно, ибо моя лавочка оказалась небольшой, а другой поблизости не наблюдалось.

– Спасибо, – ответила «Тень». Её тело тут же удлинилось и приняло очертания человека, сидящего в кресле-качалке, которое висело в воздухе.

Мы молча рассматривали друг друга. «Тень» казалась каким-то серым сгустком слабо фосфоресцирующего тумана, переливающегося бледными красками. У нее не было ни рта, ни глаз, ни ушей, и чем она разговаривала, я не понимал.

После недолгого молчания «Тень» снова заговорила:

– Да, садик у нас что надо! Специально для вас старался, чтобы все было, как говорится, тип-топ! Пришлось потолкаться, сходить на поклон кое к кому и вот результат. Наш мост один из лучших. По такому мосту совсем не стыдно идти.

«Тень» смолкла, видимо, ожидая одобрения. Я понимал, что совсем неприлично вот так сидеть и молчать, тем более, когда моему туманному покровителю пришлось попотеть ради меня.

– Сад действительно неплохой, – сказал я.

– Неплохой, – обиделась «Тень», – да видели бы вы, что мне предлагали! Одно старье, построенное еще, Бог знает когда! Да мне было бы стыдно перед друзьями, если бы я позволил впарить моему хранимому один из тех мостов!

Мне даже показалась, что «Тень» от возмущения закипела. Она вдруг потемнела и вся задергалась. Её и без того неяркие краски потускнели еще сильнее.

– Я сейчас заплачу, – надрывающимся голосом произнесла «Тень», – э-э!

Сначала заморосил дождик, а затем под аккомпанемент надрывного плача грянул проливной ливень.

– Э-э, – рыдала «Тень», – мне всегда говорили, что люди неблагодарны, э-э, не ценят нас, э-э, а я не верил… э-э!

«Тень» жалобно всхлипывала, и мне стало жутко стыдно. Вот ведь в коем веке для меня кто-то постарался, сделал приятное, а я даже пару слов благодарности не могу сказать.

– Я неправильно выразился! Сад отличный, а мост вообще сказочный, правда-правда, – поспешил я заверить мою дождливую «Тень», – весь новый, видно, что постарались на славу, когда строили… И материалы небось дорогущие?

– Самые лучшие, – всхлипывая, ответила «Тень». – А деревья? Да на них запись ведется уже тысяча лет. Каждую сотню лет приходилось отмечаться в очереди.

«Тень» перестала плакать.

«Слава Богу, а то я уже насквозь промок», – подумал я.

– Ах, какие жулики работают в той конторе, просто любо-дорого смотреть! – снова заговорила «Тень». – Жулик на жулике и жуликом погоняет. Так и смотри, как бы вместо фруктового дерева не впихнули сосну, ель или березу, а то и дуб могут подкинуть. Нет, дуб дерево хорошее, полезное, но уж больно долго оно растёт. Столетья пройдут, пока настоящие желуди вырастут.

Мне было как-то не по себе. Бродил по мосту, никого не трогал и на тебе…

– Они же мне, гады, вначале вместо райских яблок кедр подсунули, благо, что вовремя спохватился, не успел высадить, – продолжала «Тень». – На кой черт нам кедр, а?! – спросила она сама у себя.

Я пожал плечами, не зная, что ответить. Наблюдать за «Тенью» было интересно. Она явно любила поговорить, и сейчас была в ударе. Переливаясь всеми цветами радуги, «Тень» распевала себе дифирамбы, всячески превознося свою мудрость и прозорливость, то и дело обращаясь ко мне, желая услышать похвалу в свой адрес.

Наконец она замолчала, но чуть погодя, как бы невзначай, сказала:

– Совершенно вылетело из головы, я – Серафим, ангел-хранитель, твой ангел-хранитель. Мне можешь не представляться, сам понимаешь, тебя знаю, как самого себя.

– Что-то ты, Серафим, не похож на ангела? – с сомнением сказал я. – Где твои крылья? Какой же ты ангел, если без крыльев?