— Между прочим, мы спасли её в своё время. — оскорблённо вздёрнул нос Ян, поправляя причёску. Сегодня парень определённо был сам не свой.
Неожиданно в коридоре загрохотали шаги, дверь в помещение резко открылась, и в то же мгновение в комнату буквально влетел светловолосый парень с очаровательно раскрасневшимся лицом. Его глаза возбуждённо блестели.
— Ян, там такое! Просто ушам своим не поверишь! Клаус сообщил, что твой отец…
При виде крепкого мужчины в помещении Леон прошептал: «ой, мамочки!» и попытался смыться за дверь. Как уже мне было известно, он далеко не раз бедокурил и избегал встреч с отцом Евы, а потому отступил на несколько шагов в сторону выхода, видимо, опасаясь попасть под горячую руку.
— А, ну вы и без меня уже в курсе. З-здравствуйте, дядя Ник. — извиняющимся тоном произнёс Майер и смущённо улыбнулся. — Кажется, мне пора.
— «Не испугался взглянуть в глаза Владыке и перечить Грехам, а, как увидел одарённого, растерялся?» — про себя удивилась я, наблюдая за поведением друга.
Николас хмуро следил за перемещениями известного трудного студента Академии, между тем как его серые глаза, всё пристальнее смотревшие на Леона, казалось, стали холодными и твёрдыми, как сталь.
— Опять ты? Кажется, я ясно сказал Рэю, чтобы ты рядом с ней не ошивался. — наконец грозно изрёк он и демонстративно засучил рукава рубашки. — Надо бы ему напомнить, за столько лет, как видно, сварливый старик позабыл о моём предупреждении.
— Боюсь, у вас не получится, дядя Ник. — от изменившегося тихого голоса парня мне стало тоскливо на душе. — Погиб он этой зимой. И Мия тоже три года тому назад, не уберег я её. У меня никого не осталось, кроме ребят. Теперь они — моя семья. — с этими словами он лишь ласково положил руку на голову рыжеволосой девушки, которая с молчаливым смирением приняла эту милость, но моментально вспыхнула.
— Пап! Прекрати прогонять Лео, мы уже не дети. Я его люблю. Очень люблю! И он меня тоже. Мы счастливы! Мы разговариваем обо всём, я с ним делюсь своими мыслями, он мне внимание уделяет, заботится, обнимает… Разве это не доказывает того, что ваша вражда с Рейзелом бессмысленна и что Лео хороший парень? Все пакости — пережиток прошлого, мы все изменились, причём в лучшую сторону. Ведь ты его даже не знаешь, чтобы судить! И вообще, если не хочешь видеть Лео рядом со мной, то меня ты тоже не увидишь, раз какой-то непонятный спор тебе важнее дочери.
— Да что ты такое говоришь, персик? Как могла такое подумать? — ужаснулся её отец. — Безусловно ты для меня гораздо важнее. Ох, весь твой темперамент в маму. Порой человек требуется повзрослеть, чтобы открылись «глаза сердца», чтобы он понял, кого к себе приближать, а с кем держать расстояние. Вы ведь у меня уже не маленькие карапузы. А вроде совсем недавно друг дружку колотили ногами и руками и спорили, чья очередь мыть посуду…
— Ну, папа! — на сей раз вновь возмутился Ян, заметно покраснев.
— Ладно-ладно, погорячились мы с Рэем. Мне точно стоит извиниться перед тобой, Лео. Уж не сердись на стариков. — усмехнулся Николас и скрестил руки на груди. — Запрет аннулируется при одном условии: ты, Лео, с этого момента хранишь Еву как зеницу ока. И только попробуй обидеть мою дочь! Никакие молитвы не помогут.
— Ваше пожелание будет исполнено. — сказал Лео, до глубины души тронутый его неожиданным великодушием.
***
И пока друзья наслаждались близкими отношениями и свободной жизнью, я в свою очередь глубоко прочувствовала несправедливость этой жизни. Дело в том, что сразу после нашего визита в Омегу Академия моментально решила действовать без промедления. С этого момента юных одарённых ждали тренировки по полной программе.
Поначалу я не могла нарадоваться тому, что за Полуночных охотников взялся наш капитан — один из лучших выпускников за последние пятнадцать лет. Первая тренировка прошла как нельзя прекрасно, и, невзирая на изнурение и боль в мышцах, как после длинного забега, я была полна позитивных эмоций. Но уже на следующий день мне сообщили неприятную весть: с этого момента меня ждала индивидуальная подготовка, на которой в качестве преподавателей выступали члены Совета.
Занятия сопровождались какой-то неоправданной жестокостью со стороны учителей. Я уже промолчу про шок, который я испытала, когда моим первым наставником стала та самая Елена, с чьей персоной у нас была взаимная неприязнь друг к другу. К слову, найти общий язык так и не удалось. Она с первого дня ни во что не ставила мои жалобы, мнение и меня в целом, говорила и обращалась со мной грубо. Я вечно замечала, как мой преподаватель кривила губы каждый раз, когда я безуспешно старалась овладеть особо сложным ударом.
Уже с первой тренировки я поняла, что одарённая желает поскорее избавиться от меня, когда та завязала мне глаза и заставила довериться своему чутью. Ничего не предвещало беды, я свыклась с отсутствием зрения и своей уязвимостью, но в ту же секунду предплечье словно обожгло раскалённым металлом.
— Эй! Вы чего творите?! — я взвизгнула и, потирая ноющую руку, подняла повязку. Напротив меня стояла женщина с мерцающей жёлтым цветом розгой.
— Не снимай ленту, девчонка! Наша тренировка ещё не закончена. Ты не успела показать, на что способна.
— К Вашему сведению, Грехи используют тёмную магию в сражениях, а не плеть. Даже если мне каким-то чудом удастся отбить Ваши атаки, мне это никак не поможет в бою с ними — меня попросту приплющит тьмой.
— Разве? — озадаченно посмотрела прямо мне в глаза Елена. — Если встретишься лицом к лицу с врагом, все варианты выживания хороши. Мне кажется, что в твоём возрасте ещё хочется жить. Ты должна отточить свою интуицию до предела, ориентируясь только на запахи и слух. Я наслышана, что благодаря помощи духа твои органы чувств намного сильнее развиты, нежели чем у обычного человека. Так покажи мне, девчонка, свои хвалебные способности! Докажи, что достойна моей похвалы!
— «Боже, Боже, спаси меня…» — я сглотнула, и меня охватила слабая паника — я начала сомневаться в себе. Но мне ничего не оставалось, как продолжить бороться, завязав глаза и почувствовав себя беспомощной слепой.
Но, несмотря на столь натянутые отношения, обе стороны уважали способности друг друга. Я знала её как одну из сильнейших одарённых в Эреврее, а Елена в свою очередь была знакома с невероятной мощью, доставшуюся мне с рождения.
Зато каждый конец тренировок сопровождался моим негодованием в присутствии ребят. Я осыпала градом всевозможных ругательств Елену и проклинала её за новые синяки на моём теле. В любом случае каждый из друзей восхищался моим словарным запасом и валился с ног от смеха. По их словам, мои выступления всегда поднимали им настроение.
Остальные девять членов Совета также относились ко мне прохладно, но, к слову говоря, хлыстами мне на их тренировках не прилетало. Даже старик Магнус не уступал молодым в силе, хоть я поначалу и посмеивалась — после пары встреч в тренировочном зале я пересмотрела свою точку зрения.
Стоит отдать им должное — благодаря их занятиям без сюсюканий уже через несколько месяцев усвоила новые навыки: кто-то обучил меня самообороне, кто-то — контролю духовной силы, а кто-то выдрессировал полагаться на ловкость и инстинкты. К концу я уже была способна на невообразимые вещи и смогла на равных драться с лучшими преподавателями и выпускниками Академии, сдерживая своего духа во избежание проблем. Заметный успех отметил даже директор Сириус, с которым мне тоже посчастливилось сойтись в поединке.
Но вопреки всем моим высоким результатам, я чувствовала, как засыпала на ходу. Усталость брала своё, но я упорно противостояла ей. Кровавые мозоли, синяки по всему телу, травмы, исцарапанные руки и ноющие мышцы — всё было мелочью по сравнению с мучительным желанием лечь на кровать и уснуть. Иногда доходило до того, что, почистив зубы, я успевала смертельно устать, засыпала прямо на горе из учебников. Тренировки в Академии, школа, ночные Рейды и Грехи измотали мне все нервы. Вся моя жизнь в этот полугодичный период походила на некую гонку на выживание.
