— Ладно, вообще пофиг! — махнула рукой Таюя, женская гордость которой, судя по всему, была сильно уязвлена. — Пойду бухать с Каруи и Фуу, они как раз предлагали мне продегустировать писко.
— Писко? — Сакура была рада перевести тему разговора. С Каруи и Фуу она только здоровалась и обменивались простыми фразами на английском, в то время, как подкованная в испанском Таюя была на короткой ноге со всеми местными.
— Да, это традиционный перуанский алкогольный напиток, — пояснила та. — Крепкий. Как раз то, что надо.
— Ну, удачи! — попрощалась с ней Сакура, все сильнее испытывая облегчение. — А я схожу прогуляюсь на ночной лов.
— Спасибо. За змеями завтра уже пойду. Сегодня у меня тяжёлый день, — с этими словами Таюя подняла руку и направилась в сторону хижины, где проживали перуанские исследователи.
И вот, надев плотные брюки, рубашку и резиновые сапоги, вооружившись налобным фонариком и необходимыми для ловли инструментами, Сакура стояла рядом с лабораторией и прикидывала, в какую сторону ей пойти. Она бросила взгляд на ночное небо, которое улыбалось в прямом смысле слова: месяц в данном регионе, в отличие от привычного ей, был повёрнут на девяносто градусов, располагаясь «рожками» вверх и образуя веселую улыбку. Сердце радостно билось, охваченное предвкушением долгожданной охоты, а также под влиянием благоприятного разрешения ситуации с Таюей.
— Не хотите сходить вместе на ночной лов змей? — раздался рядом голос, от которого по телу побежали мурашки, а сердце забилось еще сильнее.
========== Глава 24. Ночные приключения. ==========
Саске и Сакура шли вдоль ручья, освещая путь налобными фонариками. К приятному журчанию воды присоединялось множество других звуков, издаваемых ансамблем из ночных обитателей перуанских джунглей: сверху переговаривались и перекрикивались какие-то птицы, вокруг квакали лягушки и трещали насекомые, а где-то вдали суматошно орали ночные обезьяны.
Происходящее казалось Сакуре чем-то нереальным и заставляющим закипать в жилах кровь: они с Саске идут вдвоем на ночную охоту по таким фантастическим местам! Полная волнительных и захватывающих дух предвкушений, она старалась не терять бдительности и внимательно смотрела под ноги.
Где-то совсем рядом раздался протяжный, убывающий по громкости и высоте, наполненный печалью крик неведомой ночной птицы.
— Не знаете, кто это? — тихо спросила Сакура, затаив дыхание. Они старались говорить не в полный голос, чтобы поменьше пугать местных обитателей и не нарушать устоявшуюся здесь природную гармонию. При этом пониженные тона придавали обстановке дополнительной атмосферности, отчего сердце еще сильнее ускоряло свой темп.
— Вчера я то же самое слышал на станции. Орочимару сказал, что это исполинский козодой, — ответил Саске. — Вылетел на ночную охоту за насекомыми.
— Понятно, — отозвалась Сакура, улыбаясь про себя. Постижение загадок ночных джунглей вместе с Саске казалось ей в высшей степени увлекательным и головокружительным приключением.
Вдруг по воде что-то громко шлепнуло, и они, мгновенно среагировав, одновременно направили в сторону звука налобные фонарики: из ручья выскочил некрупный зверёк с удлинённой мордой, расширенным темным рисунком на более светлом туловище и хвостом, напоминающим крысиный, а его задние ноги имели вид плавательных перепонок. Прошмыгнув мимо и устремившись вниз по течению, он оставил за собой сильный запах мускуса.
— Это же водяной опоссум! — с ажиотажем прошептала Сакура. Когда-то она видела этого удивительного зверька в научно-популярной передаче по телевизору еще у родителей на Хоккайдо, и вот теперь лицезреет его в природе!
— Ага. Уникальный зверь. Единственное сумчатое млекопитающее, имеющее сумку у обоих полов, а не только у самок. — Даже в боковом тусклом свете фонарика была заметна охватившая лицо Саске одухотворенность. Для него эта встреча, очевидно, послужила столь же ярким впечатлением, как и для Сакуры. Бок о бок они соприкасались с уникальным миром перуанских тропиков и испытывали при этом схожие чувства.
— Да! — оживленно произнесла она и добавила: — А также единственное сумчатое, которое ведёт полуводный образ жизни. — Саске кивнул головой, а на его лице мелькнула короткая, но тёплая улыбка. Сакура улыбнулась в ответ: делиться друг с другом своими знаниями, обсуждая увиденное, тоже доставляло удовольствие.
Спустя некоторое время они свернули от ручья направо по узкой петляющей тропе, уходящей в лесной массив, и уже через несколько метров попалась первая змея — она выползла из-под корня какого-то дерева. Первым среагировал Саске и, взмахнув своим длинным крючком, прижал ее к земле. Сакура внимательно разглядывала пойманную добычу: это был эффектный ярко-красный экземпляр с поперечными черными кольцами.
— Коралловая сверташка, — произнес Саске, аккуратно беря ее за голову таким образом, чтобы не быть цапнутым этой неопасной для человека, но тем не менее способной нанести неприятные укусы змеей.
— Ага, — согласилась Сакура, тоже узнав эту ночную обитательницу сельвы, ведущую полуроющий образ жизни. — Сажайте! — Она достала из рюкзака мешок и заботливо протянула Саске.
— Спасибо, — с признательностью сказал он, убирая туда змею. Сакура поймала себя на приятной мысли, что благодаря подобной кооперации заниматься совместной охотой гораздо удобнее, чем делать это в одиночку.
Следующими объектами добычи оказались желанные для Сакуры ботропсы. За час брождений по лесу им попалось целых три особи кайсаки. Фиксируя их ловчими крючками на земле и чётко кооперируясь, Саске и Сакура по очереди передавали друг другу мешки и отправляли туда этих опаснейших представителей Амазонии.
— Я читала, что от кайсаки ежегодно гибнет по нескольку человек. В основном — работников плантаций, — поделилась печальной статистикой Сакура.
— К сожалению, — вздохнул Саске. — Таковы реалии этого мира.
— В лаборатории обязательно посмотрю чешую, — перевела она тему. — Вдруг нам повезло, и это окажется не кайсака, а описанный мной вид с другой формой чешуи. — В голове всплыла роковая история с одинаковыми названиями. — Надеюсь, меня никто не опередит в переименовании, и он будет называться атроксоидес.
— Понимаю ваши чувства. — Услышав этот ответ, Сакура напряглась: ведь Саске был в ситуации гораздо хуже — от него в свое время уплыло не только название, но и открытие нового вида. Ей стало стыдно: зачем она сейчас подняла эту тему?
— Простите, если напомнила о чем-то неприятном, — сконфуженно пробормотала Сакура. Неловкости прибавляло и то, что именно она послужила причиной его неудачи.
— Ничего страшного, — спокойно произнёс Саске. — Я уже не переживаю по этом поводу. И, кстати, давно хотел сказать… — Он пристально на нее посмотрел. — Извините, что раньше так часто шпынял вас из-за этого. Вы ведь абсолютно ни в чем не были виноваты. — Сакура сглотнула: она была впечатлена и смущена.
— Я уже давно забыла об этом, — честно призналась она. — Ничего.
— Орочимару мне сказал, что если любить науку, а не себя в науке, то такие вещи не будут так расстраивать, — поведал вдруг Саске.
— Ничего себе! — всколыхнулась Сакура. — А я об этом как раз размышляла на одной из лекций по философии. И именно в такой форме. Сложно это, конечно, так вот абстрагироваться от своей личности и любить науку в чистом виде.
— Орочимару сказал, что если ты к этому пришел, то, можно сказать, достиг просветления в науке. Не знаю, насколько к этому можно полностью прийти, но попытаться сделать шаги в том направлении стоит, — высказал свое мнение Саске.
— Наверное, — кивнула головой Сакура. Ей нравилось вести с ним философские беседы. Он уже явно сделал свой первый маленький шаг, и надо будет попробовать последовать его примеру. Глубоко вдохнув порцию наполненного запахом прелой почвы и растительности воздуха, Сакура мысленно пообещала себе, что если ее все-таки обойдут, она отнесётся к этому спокойно и не будет убиваться.
