— Ага. Кстати, — вспомнила Сакура. — А когда у нас должен появиться Сасори-сан? — Она хотела поговорить с ним о своём решении.
— Через неделю, в понедельник точно будет. Сакура… — Орочимару переводил взгляд с бинокулярного микроскопа на неё. — Тебе случайно не нужен домой бинокуляр? Хоть ему уже больше пятидесяти лет, пользоваться ещё можно.
— А можно его взять? — Подобное предложение вызвало чрезвычайный интерес. Для рабочего кабинета дома будет самое то.
— Да. Пришло много новой техники на замену, и на этот бинокуляр уже оформлен акт списания, — пояснил Орочимару, тихо шелестя своим змеиным голосом. — Выкидывать или сдавать на переработку жалко, а хранить на кафедре уже не хватает никакого места. Вот я и думаю, куда бы его пристроить.
— Понятно. С удовольствием возьму! — радостно ответила Сакура.
— Превосходно, — Орочимару удовлетворённо прикрыл глаза. — Чувствую он ещё немало послужит на пользу науке, Сакура.
— А расскажите мне его историю. — Ее охватило любопытство.
— Ооо, — задумчиво прошелестел Орочимару. — Когда больше тридцати лет назад я распределился на нашу кафедру, то за этим и другими бинокулярами работали студенты. И уже тогда они считались далеко не новыми.
— Ух ты! — Сакура задумалась. — А если за ним работали ваши одногруппники, то, выходит, Цунаде-сама тоже могла за ним сидеть?
— Разумеется, — кивнул Орочимару. — И Джирайя, и другие мои одногруппники, которых ты не знаешь. А потом этот бинокуляр из общего пользования перешёл в мое личное, — продолжил он рассказ. — Я выполнил на нем диплом на тему «Особенности питания восточного щитомордника на территории острова Хонсю». Целыми днями напролёт в чашках Петри с водой я разбирал экскременты и изучал, останки каких животных в них содержатся!
— А я и не знала, что у вас была такая тема диплома! Интересно! — отозвалась Сакура. — А дальше?
— Я работал за ним в аспирантуре, но потом у меня появился новый, а этот вновь вернулся к студентам и за ним продолжили работать следующие поколения. Одну из выпускниц, кстати, ты хорошо знаешь: она преподаёт у вас на Хоккайдо. Анко Митараши.
— Анко-сенсей! — воскликнула Сакура. Именно Анко помогла ей однажды со статьёй, с которой она невольно обогнала Саске. Также в памяти прочно сидели слова Цунаде о том, что та была когда-то отвергнута Орочимару и при каждом удобном случае ему мстит, но Сакура не подала виду о своей осведомленности.
— Именно. — Орочимару как-то странно ухмыльнулся. — Талантливая, но чрезмерно активная там, где не надо. Так, ладно… А потом ко мне пришёл очень увлеченный первокурсник. И это был Саске-кун! — с азартом прошелестел Орочимару. Услышав имя своего мужа, Сакура ощутила, как расплывается в улыбке и наполняется теплом. — И я решил выделить ему именно тот бинокуляр, за которым работал когда-то сам. Нашёл его по номеру. Он использовался Саске-куном до тех пор, пока у него не появился новый, а потом был поставлен в шкаф в качестве резервного. Но в итоге так и не понадобился. А недавно пришли ещё более новые бинокуляры, и тогда совсем уж старье решили списать. И я очень рад, что этот бинокуляр попал именно в твои руки.
— Я тоже! — воскликнула Сакура. — Спасибо вам большое, Орочимару-сама! Я буду счастлива работать дома на бинокуляре с такой историей!
Подготовке личного домашнего кабинета Сакуры было посвящено два вечера. В результате одну из комнат оборудовали диваном, столиком для чаепитий, тумбочкой, шкафом и рабочим столом, на котором стояли ноутбук и подаренный Орочимару трофей — исторический бинокулярный микроскоп. Саске тоже остался доволен этим подарком и выразил надежду, что тот послужит еще немалому числу научных открытий.
В среду из редакции журнала пришла финальная вёрстка статьи. Тщательно просмотрев её на предмет ошибок и опечаток, Саске и Сакура отправили текст обратно.
Сакура продолжала погружаться в новую для себя сферу под названием «семейная жизнь». График готовки с Изуми «по ситуации» пока не давал сбоев: они обговаривали свои возможности заранее и старались заниматься этим поочерёдно. В доме царила дружная и лёгкая атмосфера, однако в четверг вечером Сакура впервые увидела Изуми не в духе, чему была немало удивлена.
— Привет, Изуми! — бойко поздоровалась с ней Сакура, спустившись со второго этажа на кухню. Она уже полностью адаптировалась к обращению на «ты». — Как дела?
— Привет, — непривычно сухо отозвалась та. — В мультиварке овощное рагу. — На ее лице отражалась усталость, а лоб был нахмурен.
— Спасибо, — пробормотала Сакура. Привыкшая всегда видеть Изуми дружелюбной и с улыбкой на лице, она была озадачена. — А где Итачи? Мы будем есть не все вместе?
— На занятии с учеником, а я позже буду. Ешьте. — С этими словами Изуми удалилась.
После скромного ужина вдвоём, Сакура решила поделиться с Саске своим наблюдением.
— А что с Изуми, ты не знаешь? — спросила она, пояснив ситуацию, когда они вышли прогуляться в сад.
— Не знаю. Может, просто устала. А почему ты так удивляешься?
— Я привыкла, что она всегда весёлая.
— Сакура. — Саске внимательно на неё посмотрел. — Ты же понимаешь, что она живой человек и не может все время улыбаться.
— Понимаю. Но я уже давно прихожу в этот дом, а такое с ней как будто впервые.
— Раньше, когда ты была нашим гостем, она могла просто не подавать виду из вежливости. Но сейчас, когда ты стала членом нашей семьи, это уже ни к чему. Ты стала для неё совсем своей, и она перестала стесняться показывать свои настоящие эмоции. А они не всегда бывают хорошие, ты же понимаешь. — Сакура внимательно слушала. Саске говорил очень логичные вещи. Почему она сама до этого не додумалась?
— Думаю, ты прав. И часто с ней такое?
— Иногда бывает. Не часто. По большей части она действительно в хорошем настроении.
— Угу, — кивнула Сакура. — Ладно, я просто с непривычки удивилась. — Они двигались по дорожке между деревьев.
— На следующей неделе будет решаться дальнейшая судьба Тсучи Кин. — Саске перевёл разговор в другое русло.
— Ох… — тяжело вздохнула Сакура.
Эта тема являлась причиной её внутренних терзаний и метаний. С одной стороны, был очевиден высокий уровень трудоспособности Кин: работая быстро и качественно, она снабжала коллектив отличными молекулярными результатами, а полностью свободная от рутины Карин занималась разработкой и усовершенствованием новых методов, а также писала свои собственные статьи, о чем мечтала ещё во время поездки в Перу. Уровень и продуктивность лаборатории росли на глазах! На другую же чашу весов были поставлены личные счеты. Сакура понимала, что если скажет Орочимару о проделках Кин с записками и цветами, то это может свести на нет все плюсы: какому руководителю нужен сотрудник, способный на такие безумства? Сакура все ещё не приняла твёрдого решения, стоит ли сообщать Орочимару. По-хорошему, он должен знать, кого принимает на работу, и обладать как можно более полной информацией, ведь неизвестно, что Кин еще может учудить. И кто тогда будет нести за это ответственность? Но с другой стороны, Сакура постоянно слышала от Карин, как Кин старается работать над своей личностью, и действительно небольшие изменения уже были заметны. А если ей откажут в дальнейшем трудоустройстве, не приведёт ли это к тому, что та отчается, плюнет на все и вернётся к себе прежней? При всей своей нелюбви к Кин, Сакура чувствовала голос совести, нашептывающий, что в данной ситуации не стоит толкать её с обрыва. Всеми этими мыслями Сакура делилась с Саске, но он имел более жёсткую позицию и считал, что поставить в курс дела Орочимару нужно совершенно однозначно.
— Ты слишком к ней милосердна, — уверял он её. — Она сделала тебе столько гадостей и это не должно сойти ей с рук просто так. А то, что отказ в трудоустройстве может помешать её гипотетическому исправлению, это точно не твои проблемы. Не принимай это близко к сердцу!
— Я пытаюсь! Я не знаю… — Сакура колебалась. — Это так все сложно. Столько всего намешано. Та же Карин! Знаешь, как приятно смотреть на её самореализацию и успехи. Она так об этом мечтала! А если уйдёт Кин, то вся эта рутина опять свалится на Карин. Да, Кин меня подбешивает, но если она будет сидеть тихо и не переходить официальных рамок, то я буду готова закрыть на неё глаза ради блага лаборатории. С остальными у неё проблем нет.
