— Конечно! После Перу на раз-два! Давай её сюда. — Сакура была полна энтузиазма и чувствовала себя и Саске хозяевами леса: вокруг не было ни души, лишь обитатели местной фауны, в основном — птичьей, заполоняли своими голосами окружающее пространство.

— Держи, — Саске протянул ей чехол.

Оставшись одна, Сакура собрала дуги и закрепила на них палатку, после чего зафиксировала её на земле при помощи металлических колышков, а затем натянула тент. Производимые действия сопровождались ностальгическими воспоминаниями: Саске ставит эту же палатку на станции в Перу, а она, украдкой наблюдая за ним, мечтает, как однажды они будут спать в ней вместе, крепко обнявшись. Осознав по-новому, насколько подобный расклад сейчас реалистичен и в порядке вещей, Сакура широко улыбнулась, держась рукой за радостно подпрыгивающее в груди сердце.

— Ты умеешь пилить двуручной пилой? — спросил Саске, вернувшись с поисков.

— Никогда не пробовала, — призналась Сакура. — Но зато теперь есть повод научиться.

— Это не так сложно. Пойдём распилим. Тут недалеко. — Саске протянул ей руку и она тут же за неё схватилась, с трепетом понимая, что он делает это вовсе не для того, чтобы провести её через заросли, которые были легко преодолимыми.

Остановившись у поваленного каштанника, они разошлись по разные стороны от ствола и, надев захваченные Саске тряпичные перчатки, взялись за ручки пилы.

— Тяни на себя, упираясь зубцами в дерево, — давал он наставления. — Как только притянешь ручку к себе, ослабляй хватку и тянуть буду я.

Процесс пошёл. Сакура исправно выполняла нужные инструкции, но пила вначале не очень-то слушалась — то изгибалась, то соскакивала со ствола, однако по мере своего погружения в древесину вела себя все более покладисто, и работа двигалась вперед. Когда был отпилен первый кусок, Сакура ликовала, охваченная приятным ощущением, что научилась не просто чему-то новому, но и столь особенному: далеко не каждая городская девушка пробовала хотя бы раз в жизни пилить дрова.

— Устала? — озабоченно спросил Саске, после того, как они отпилили ещё пару частей, решив остальное оставить на потом. В это время начали сгущаться первые сумерки. — Молодец, ты хорошо постаралась.

— Есть такое дело… — Сакура разминала руку. — Где моя награда? — Она потянулась губами к его лицу и, растворившись в чувственном поцелуе, закрыла глаза. Все это немного напоминало обстановку в Перу, хоть и происходило в другой части света: извивающиеся лианы, крики лесных обитателей и наслаждение друг другом под раскидистыми ветвями деревьев.

Хозяйственные хлопоты продолжались. Разведя костёр из сухих веток, Сакура повесила на расположенную над ним металлическую слегу два котелка — для риса и чая, а Саске перестаскал к лагерю распиленные части ствола и начал рубить дрова впрок.

— Не руби всё, — попросила Сакура, подсаливая вскипевшую воду. — Я тоже хочу научиться рубить. Но уже завтра.

— Хорошо, — отозвался Саске. — Хочешь целиком освоить все необходимое для жизни в лесу?

— Да. Если, теоретически, я когда-нибудь окажусь в лесу одна, я должна все уметь. Одной, конечно, не хотелось бы, но бывает всякое.

— Это правильно, — согласился Саске. — Но давай договоримся, что мы с тобой всегда будем держаться вместе, не разделяясь. Ну, кроме, мелких дел неподалёку.

— Угу.

Когда рис был сварен, а запас дров — подготовлен, лес успел полностью погрузиться в ночную тьму, а музыкальный фон приобрёл новые очертания: на смену весёлым переговорам дневных пташек пришли пронзительные и глухие звуки сов и прочих ночных птиц.

Сакура вскрыла консервную банку тушеной говядины и, замешав с рисом, направилась к лежащему в багажнике рюкзаку, чтобы достать оттуда набор посуды, а Саске в это время засыпал заварку в котелок с кипятком для чая.

— Саске, кажется я забыла всю свою посуду, — сконфуженно пробормотала Сакура, перерывая рюкзак, а заодно и фрагменты воспоминаний о сборах, пытаясь найти там синий мешочек с миской, кружкой, ложкой, палочками и складным ножиком. Хотелось дать себе кулаком по лбу. Какая нелепость.

— Как это забыла? — с недоумением спросил Саске, повернув голову в её сторону. — Сакура, ты чего? Ты же сказала, что проверила список.

— Да, я зачеркивала ручкой каждый пункт после того, как убирала вещь в рюкзак… — Она продолжала копаться в памяти. — Посуда была в синем мешке… Стоп! — На неё нашло озарение. — Вспомнила… Вчера я собрала этот мешок. Взяла его, зачеркнула в списке и пошла с ним к рюкзаку. И тут услышала, как пришла Ино. Я так хотела её поймать, что сразу кинулась навстречу, а мешок отложила куда-то в сторону. Мы с ней долго общались, и, когда я вернулась, то про мешок уже забыла, а в списке он был вычеркнут, ну я и продолжила дальнейшие сборы. Комната у меня была завалена самым разным хламом и мешок осел где-то среди него так, что я не заметила.

— Эх, — с досадой ответил Саске. — Конечно все бывает, но лучше бы ты вспомнила об этом, когда мы ещё не выехали из цивилизации. Купили бы тебе новый набор.

— Ступила. Прости, — Сакура виновато опустила голову.

— Хорошо хоть котелки были у меня. Больше ничего не забыла? Инструменты для змей взяла?

— Всё остальное точно взяла, а инструменты — в первую очередь. Я же говорю, что с посудой так вышло, потому что я отвлеклась на Ино.

— Ну, ладно. Что теперь делать… — вздохнул Саске. — Будем есть из моей миски. Кто-то — палочками, кто-то — ложкой. Завтра сделаю тебе вторые палочки.

— Спасибо, — пролепетала Сакура, охваченная теплой волной благодарности и, закрыв багажник, направилась к костру.

Сидя рядом с Саске на бревне и запуская ложку в общую миску, Сакура чувствовала какое-то новое с ним единение, отчего досада от забывчивости постепенно рассеивалась, уступая место расползающейся пелене счастья. Рядом стояла большая кружка черного чая, из которой они по очереди совершали глотки, и раздавались веселые потрескивания от горящих дров.

— Как насчёт небольшой прогулки за змеями после ужина? — предложила Сакура. Несмотря на невероятную насыщенность дня, который начался ещё в Токио в комнате ее общежития, пьянящий охотничий азарт поглотил усталость и требовал выхода.

— Разумеется. — Саске оказался солидарен с ней в данном вопросе.

Надев плотные брюки, рубашки, резиновые сапоги и вооружившись инструментами для лова, они вышли на ночную охоту. Сакура ещё не до конца осознавала, что это происходит на самом деле: с момента возвращения из Перу прошло два месяца и она даже не мечтала о столь скорой следующей экспедиции. Вдыхая свежий лесной воздух, Сакура старалась впитывать каждое мгновение, проживая его с максимальной самоотдачей.

Первую змею заметил Саске: она лежала, свернувшись, под кустом. Опустив сверху длинный крючок, он осветил её налобным фонариком.

— Куфия окинавская, — изрёк Саске, присматриваясь к ночной обитательнице леса.

— Угу. — Сакура тоже внимательно разглядывала эту крупную светло-коричневую змею с зелеными пятнами и большой треугольной головой. — Давай уберем! — Она извлекла мешок, куда они совместными усилиями её поместили.

— Ты хочешь, чтобы мы нашли то, за чем нас послал Орочимару-сама? — спросила Сакура, когда они продолжили свой путь.

— Я хочу, чтобы мы правильно оценили истинное положение дел, — высказался Саске. — Если эта змея случайно попала сюда в единичных экземплярах, например, из-за нерадивых террариумистов, то мы, скорее всего, ничего и не найдём, да она и не приживется. Если же ее завезли в количестве, достаточном для образования местной популяции, то хочется, конечно, найти достоверные подтверждения.

— Да. Но лучше бы её здесь не было. Неизвестно, как её вселение отразится на здешней природе. — Сакура знала немало примеров, когда чужеродные виды-вселенцы вытесняли местные и нарушали природное равновесие, выполняя роль успешных конкурентов, активных хищников или же злостных вредителей.