— Привет! Я не помешала? — Сакура переводила взгляд с Карин на Сасори: те с невозмутимым видом сидели над какими-то текстами.
— Мы как раз закончили. — Он встал. — Карин, буду ждать твоего перевода.
— Конечно. Спасибо тебе. — Та с лёгкой добродушной улыбкой кивнула ему головой.
— До встречи! — Сасори направился к двери.
— Мы занимались немецким языком, — пояснила Карин, предваряя вопрос Сакуры, когда они остались вдвоем. — Я сейчас осваиваю новые методы, и многие статьи по ним на немецком, который я не знаю. Вчера выяснилось, что Сасори хорошо им владеет, и он предложил мне свою помощь в изучении. Сейчас у меня как раз свободное время, пока идет ПЦР, и мы немного позанимались.
— Карин. — Сакура собралась с мыслями. — Очень круто, что ты с таким рвением взялась за свое новое дело и даже готова освоить новые для себя языки, чтобы легче было собирать нужную для тебя информацию. — Она замолчала. Стоит ли снова педалировать тему с подозрениями насчет Сасори? Когда они в прошлый раз обсуждали это с Карин, то та явно дала понять, что не видит ничего такого во взаимодействии с ним и тот прекрасно осведомлён о наличии Суйгецу. Решив не касаться этого вопроса первой, Сакура лишь добавила: — Желаю тебе успехов. Здорово, что есть такая возможность.
— Спасибо, Сакура. Ты сама как? У тебя все в порядке? — Карин подозрительно на нее посмотрела.
— А что не так?
— Не знаю, стоит ли об этом говорить, но выглядишь как-то непривычно… — замялась та. — Круги под глазами, немного помята. Пардон, что так прямо, но мы ведь друзья…
— А, ничего! — усмехнулась Сакура. — Так и есть. Я просто ночевала у Саске и совершенно забыла, что надо к восьми на опыты по ядам. Вот впопыхах и собиралась.
— Ааа, — с понимаем отозвалась Карин. — Всё. Тогда вопросы отпадают.
— Надо будет сходить причесаться. — Сакура решила перевести разговор на волнующую тему. — Слушай. Меня сегодня совершенно убила Кин, и мы фактически повздорили. Пришлось поставить ее на место и сказать, что отныне мы общаемся только по работе.
— Что произошло? — с беспокойством осведомилась Карин.
— Она в лицо мне заявила, что я выпячиваю свою внешность и ставлю ее превыше всего остального! — выпалила Сакура как на духу. — Я спросила, с чего это она решила, ведь она вообще меня не знает, на что та ответила, что по моему поведению и так далее. Что это вообще было?
— Ох, Сакура… — смущённо произнесла Карин. — Я сожалею, что она так с тобой. У нее еще играет подростковый максимализм, и она судит слишком категорично.
— Чересчур! И если она считает, что я ставлю на первое место внешность, то что ставит она? Ум? Если да, то ведёт она себя абсолютно не умно.
— У нее в голове просто слишком много тараканов на эту тему…
— А что за тараканы? — полюбопытствовала Сакура. — Я понимаю, что она поделилась с тобой конфиденциально, но этот разговор останется строго между нами. Обещаю. Может, мне будет проще с ней взаимодействовать?
— Эх… — Карин вздохнула. — Ну, у нее еще с детства идет деление всех девушек на «гламурных цыпочек» и «нормальных».
— И я попала в первую категорию? — хмыкнула Сакура. — Интересно, по какому принципу она меня туда включила? Розовые волосы? Короткая юбка? Все вместе?
— Ты правильно мыслишь. Ей не очень повезло с окружением, и в этом плане я ее понимаю. Вокруг нее крутились девчонки с определённым образом и набором качеств. А она вообще в те времена считала себя панком и презирала все эти атрибуты: косметику, красивые причёски, розовый цвет, мини-юбки — для нее они были как красная тряпка для быка. Они ассоциировались с так называемыми «гламурными цыпочками» — теми, кто плетет интриги, считает внешность главным оружием для достижения своих целей, постоянно думают, как бы привлечь красивого парня и выставить это напоказ и так далее. В общем построила в голове некий неприятный шаблон и загнала под него, особо не разбираясь, вообще всех, у кого видела сочетание определённых элементов. Тут я ее понимаю, потому что сама была предвзята к девчонкам после травли в школе, и лишь последнее время встала на правильные рельсы.
— Я поняла, о чем ты говоришь, — кивнула Сакура, анализируя полученную информацию. — Но ты просто избегала общения, а она берет и нападает!
— В этом плане у нас несколько разный характер. Кин со своей подругой, которая тоже была панком, еще тогда любили подвергать буллингу «гламурных цыпочек», но не всегда удавалось, потому что их было больше.
— Но неужели в жизни ей не встречались люди с внешними элементами, как ты выразилась, «гламурных цыпочек», и при этом с хорошими качествами? — Сакуре на ум приходили все новые вопросы.
— Думаю, что местами конечно она стала менее категорична, но все равно тараканов еще полно, — развела руками Карин. — К тому же она училась в универе с физическим уклоном, на кафедре биофизики. Там девяносто процентов — парни. Так что воспоминания о женском коллективе остались в основном со школы, и на это наложился подростковый максимализм! Думаю посоветовать ей своего психолога.
— Отличная идея, — проворчала Сакура. — Но каким бы ни было ее прошлое, это не повод так вести себя, и я буду ставить ее на место столько раз, сколько понадобится!
— Понимаю! Но, надеюсь, она больше не перейдёт рабочих рамок, как вы и договорились.
— Ага. Ощущение, что у нее это уже на уровне агрессивной гомофобии или национализма. Никогда бы не подумала, что подвергнусь дискриминации из-за цвета волос. — Карин на это только вздохнула. — Слушай… — вспомнила еще Сакура. — Кин мне также заявила, что я мол встречаюсь с красавчиком, которого никто не мог добиться, и считаю себя из-за этого бриллиантом. Откуда она вообще про это знает?
— Ааа, — протянула Карин. — Ну, тут тоже своя история. Та ее школьная подруга-панк, которую, кстати, зовут Сасаме, поступила потом на наш факультет. Я, оказывается, ее даже знаю, но особо не общалась: мы учились на разных потоках и мало пересекались.
— Хм… — Сакура задумалась. — Такую не помню. Наверно она не пошла в аспирантуру?
— Пошла, но в другой институт, — пояснила Карин. — Так вот, Сасаме была одной из тех, кто запал на Саске. По словам Кин сначала та просто молча наблюдала за его успехами в учёбе и науке. Ее восхищало, что Саске посылал всех «гламурных цыпочек», как бы они ни пытались его соблазнить. Кин и Сасаме давно зареклись, что им не нужны парни, которые клюют на «красивую оболочку» и никогда в жизни они не станут перед ними выделываться. Пусть их полюбят такими, какие они есть.
— О, боже… — пробормотала Сакура, догадываясь,к чему приведёт рассказ.
— И Сасаме надеялась, что Саске как раз из тех, кому абсолютно пофиг на внешность, и вот уж она, так отличающаяся от своих однокурсниц, непременно его зацепит. Она пыталась наладить с ним контакт на тему учёбы, но как-то не срасталось, он ее динамил и, когда она прямо ему обо всем сказала, то вежливо послал. Сасаме тогда это сильно подкосило, и они с Кин записали его в гомики, поскольку он продинамил вообще всех. — Сакура не смогла сдержать улыбку: она действительно была горда тем, что оказалась для него единственной.
— А потом Кин увидела, что он все-таки встречается с «гламурной цыпочкой», — с сарказмом продолжила Сакура. — И даже с еще более гламурной, чем все предыдущие поклонницы, ведь ни у кого больше нет таких розовых волос. И вообще, любая приличная девушка давно бы перекрасила их в черный или коричневый! И Кин стало обидно за подругу, она стала презирать Саске, что тот выбрал не Сасаме, и начала относиться ко мне еще более предвзято. Примерно так?
— Ага… — кивнула Карин. — Но я конечно стараюсь проводить работу над Кин и говорю ей, что ты отличный человек.
— Но она не очень-то в это верит, ведь сама убедилась, что у меня нет мозгов: в первый же день я прибежала в стерильную лабораторию без халата, да еще и волосы свои окаянные распустила! Ни дать, ни взять, чтобы покрасоваться! — Сакура продолжала изливаться сарказмом. — Потом у меня не получилась генетика, и ей пришлось переделывать. Ну и наконец она нашла мою любовную записку для Саске, которую он случайно потерял, и решила, что я только рада, ведь это отличный повод всем продемонстрировать, какая у меня страсть с этим красавчиком! Идеально укладываюсь в шаблон «гламурной цыпочки»!
