— Ты аж покраснела, — подметила Карин. — Чувствую, кайфуешь по полной?
— Да! — Сакура широко улыбнулась. — Но пока еще самое начало… Рвёт крышу от каждого поцелуя, — поделилась она с подругой.
— Ооо, понимаю. Дальше будет больше, — загадочно ответила та.
— Надо думать… — Сакура сглотнула: всё это представлялось слишком волнительным. — Кстати, ты уже поговорила с Суйгецу и Орочимару насчет своих переживаний? — решила перейти она к делам Карин.
— Да, как раз вчера и поговорила. Короче, Орочимару-сама пошел мне навстречу и предложил заняться разработкой новых молекулярных методов. Я буду испытывать разные гены на пригодность в качестве маркёров для определения видов и классификации. Это будут уже мои собственные исследования! Модельными организмами для начала будут служить ящерицы Суйгецу, а в случае успеха подключим и другие группы рептилий. Нагрузка, конечно, будет колоссальная, и мне придётся открывать второе дыхание, чтобы совмещать все свои дела, но я очень постараюсь.
— Как здорово! — Сакура пребывала в восхищении. — По-моему, это то, что нужно. Я очень за тебя рада, Карин. И уверена, что ты справишься.
— Спасибо! Ты меня так поддержала тогда.
— Не за что. С Суйгецу, я так понимаю, у тебя уже всё уладилось?
— Угу. Он тоже поддержал меня в этом деле. Ему конечно не всегда легко со мной приходится: уж очень я вспыльчивая натура, а он не то чтобы хорошо чувствует людей… — вздохнула Карин. — Но мы стараемся.
— Молодцы, — уверенно произнесла Сакура. — Главное, что вы понимаете, какие есть проблемы, и работаете в этом направлении.
— Как можем, — улыбнулась Карин. — Но вообще я счастлива, Сакура.
— Это главное! — с одобрением отозвалась она, радуясь за подругу.
— Угу. Ладно… — Та вернулась к записям. — Продолжу свои дела…
— Давай! А я займусь, пожалуй, отчётом. — Сакура открыла блокнот и начала вбивать в таблицу «Anilius scytale» — латинское название коралловой сверташки, первой добытой змеи.
Шли дни. Сакура всё лучше приспосабливалась к своей новой одноногой жизни и с рвением выполняла задание Орочимару, на которое уходила основная часть трудовых будней. Саске продолжал исправно носить ее в лабораторию и обратно, однако проводить вместе удавалось не так много времени: главной задачей сейчас стояла ловля змей. Они были едины в этом вопросе: дней до отъезда оставалось всё меньше, и хотелось собрать как можно больше ценного научного материала, чем Саске и занимался. Ему удалось поймать еще несколько особей нового вида, который они с Сакурой планировали описать сразу после возвращения. В свободные от охоты часы Саске разбирал пойманную добычу, а также занимался подготовкой отчёта по амфисбенам. Работы по всем фронтам было невпроворот.
Несмотря на редкие минуты, проведённые наедине, Сакура была счастлива и с жадностью впитывала каждое мгновение. Всё сильнее закипающая от поцелуев страсть и всё более откровенные, рисующиеся в голове желания приводили к осознанию того, что она хочет продолжения и готова к следующему этапу отношений. Однако скрипучая узкая кровать, больная нога, незапирающаяся дверь, тонкие стены и снующие вокруг люди явно давали понять, что пока придется довольствоваться имеющимся и смиренно ждать возвращения в Токио.
Помимо отчёта Сакуре удавалось заниматься и собранными змеями. Так она исследовала под микроскопом чешую ботропса, пойманного во время роковой ночной охоты, и выяснила, что это действительно тот самый описанный ею вид, который впоследствии переименовал Омои. Данная находка являлась очень ценной: теперь стало возможным проведение исследований, доступных только на живом материале, например — изучение свойств яда.
Остальные участники экспедиции тоже активно работали и, казалось, всё было в порядке, но однажды Сакура обратила внимание, что с Таюей начали происходить странные изменения: чем ближе был день отъезда, тем она становилась печальнее, а голос ее флейты — всё минорнее. Неунывающая и боевая Таюя увядала на глазах! Один раз Сакура вообще увидела в окно, как та идет с сигаретой во рту и размазывает по щекам слезы, что было совершенно на нее не похоже. Неужели она настолько привязалась к этим местам, что неумолимо приближающийся отъезд приносил столько страданий? Обычно Таюя легко приспосабливалась к меняющимся условиям и не принимала ничего слишком близко к сердцу. Может, джунгли Амазонии послужили исключением? Или всё дело в романе с молодым перуанским исследователем? Вдруг он зацепил ее настолько, что мысль о разлуке и вызвала такую реакцию? А, может, всё в совокупности? Сакура порывалась подойти и осторожно спросить, но неожиданно заметила, что всё опять встало на свои места: к Таюе вернулись прежние бойкость и веселость, а флейта жизнеутверждающе запела. Сакура сделала вывод, что та привыкла, смирилась и теперь снова идет вперед с гордо поднятой головой. Радуясь этому факту, Сакура продолжала заниматься своим отчётом, который уже стремился к завершению. Самуи тщательно следила за состоянием ее ноги и делала необходимые перевязки, в результате чего происходило постепенное восстановление, и вскоре стало возможным потихоньку на нее наступать.
И вот, настал последний день пребывания на станции: уже завтра все они должны будут погрузиться в неторопливую лодку-коллективо и начать шествие в обратную сторону. Сакура в значительной степени выздоровела и полностью передвигалась самостоятельно, однако всё еще продолжала опираться на палку. Отчет был написан и сдан Орочимару, который, к ее удовольствию, отозвался о проделанной работе с большим одобрением.
В лаборатории стояла суета: пришла пора приводить в порядок свои рабочие места и паковать собранный материал. Сакура заматывала в ткань банки с зафиксированными змеями и составляла их в большой пакет, который в дальнейшем планировалось поместить в отдельную сумку. По соседству копошились Джуго, Суйгецу, Карин, Орочимару и Кабуто, а Саске еще не вернулся с заключительной дневной ловли, и Сакура ждала его с минуты на минуту.
Тут дверь открылась и в лабораторию влетела Таюя.
— Послушайте! Мы с Омои, Каруи и Фуу зовём вас всех на прощальную вечеринку, которую организуем, — громко сообщила она. — В девять вечера у большого костра. — В воздухе загудели голоса одобрений. Сакура тоже оживилась: данная идея пришлась ей по душе.
— Эй, Таюя, а чего это ты не собираешься? — заметил Суйгецу, бросая взгляд на ее неразобранное рабочее место.
— Я не еду! — с вызовом заявила та. Сакура остолбенела: она что, шутит?
— Не едешь? — с недоумением переспросил Суйгецу.
— Как такое возможно? — присоединилась к нему Карин. — У нас же билеты на самолет.
— Так вот, мой завтра сдаст Орочимару, — хмыкнула Таюя. Тот кивнул головой, и стало понятно, что она говорит абсолютно серьезно.
— Но почему? — вопрошал Суйгецу. — Нет, я, конечно, догадываюсь, но… Как так-то?
— И надолго ты еще останешься? А как же твоя аспирантура? — вставил Джуго. Сакура была настолько поражена услышанным, что просто молча за всем наблюдала.
— Жизнь покажет. Может, в итоге и насовсем, — усмехнулась Таюя, чем вызвала еще больше изумленных восклицаний. — В смысле, не именно на станции, а вообще в Перу, — уточнила она. — Нет, ну конечно мне придется наведываться в Штаты, но пока побуду тут. С аспирантурой всё окей — я же аспирантка второго года и занятий у меня уже нет, только выполнение научной темы. Когда я поняла, что ужасно не хочу уезжать, то пошла к директору и сказала, что готова трудиться на станции за еду и бесплатное проживание. Мы договорились, что помимо своей темы я тут буду выполнять еще кое-чего по науке. Потом я попросилась за его компьютер и написала письмо научнику: сказала, что собираюсь продлить полевую часть исследования на неопределённый срок. В общем, с ним тоже всё улажено. Ну, и, наконец, я одолжила денег у Кабуто, и теперь у меня есть финансовый резерв. Так что — в любом случае не пропаду! Надеюсь, на все вопросы ответила?
