Миссис Тоут отправили искать плащ и мужскую шляпу – самую большую, какая попадется. Миссис Окли переодеваться было необязательно – разве что взять пару букетов из столовой и сплести себе венок.

«Главное, чтобы все делалось вовремя. Кто замешкается – того схвачу когтистыми лапами и уволоку прямо в ад!.. Ах да, выступать будем здесь!»

Потом Кэролл распахнул дверь в гостиную и объявил для ожидающих:

– Мы будем выступать здесь! Театр у камина – в тепле и уюте. Мастерман вас позовет к началу.

Тем временем в гостиной мисс Мастерман и мистер Тоут хранили молчание, остальные же были вовлечены в беседу. Доринда даже восхитилась – насколько радушным может быть дядюшка. Он умудрялся всех развлечь, никого не оставлял вниманием. Конечно, ей было легко восхищаться – ведь Джастин сидел на ручке ее кресла. Она совсем не так себя чувствовала бы, если бы Джастин ушел в холл с Мойрой Лейн. Впрочем, мистер Кэролл не позвал бы Джастина. Зачем ему соперник?

Мистер Кэролл справился с постановкой быстро – не прошло и десяти минут, как дверь снова открылась, и мистер Мастерман сделал приглашающий жест рукой, на которую была наброшена пола черного плаща.

После светлой гостиной холл показался мрачным. Огонь в камине прогорел. Свет был выключен – осталась лишь маленькая настольная лампа. Она стояла на каминной полке; на абажур был надет колпак из коричневой бумаги, и свет был направлен таким образом, чтобы один-единственный яркий луч пересекал холл. Он падал косо и высвечивал лишь круг между лестницей и массивным дубовым столом. Остальное – и лестница, и пространство вокруг, и сам холл – скрывалось во тьме.

Мастерман проводил публику к камину, где полукругом были расставлены стулья – лицом к лестнице и темному холлу. Позже никто не мог вспомнить, а занял ли место в зале мистер Тоут.

Откуда-то сверху высокий голос произнес нараспев:

– Занавес поднимается!

По лестнице вереницей спустились темные фигуры, становясь различимее по мере приближения к кругу света. Одна за другой они пересекли круг и вновь скрылись во мраке. Первым шел Мастерман в черном плаще – беспроигрышный зловещий атрибут; к пущему ужасу, один глаз и половина головы были обмотаны бинтами. За ним следовала миссис Тоут, согнувшись вдвое и опираясь на корявую палку; серое сатиновое платье и бриллианты были скрыты брезентовой накидкой, лицо – потрепанной широкополой шляпой. Вслед за миссис Тоут в луч света вступила Линнет Окли, великолепная в своем серебристо-розовом одеянии, с цветами в волосах и в руках. Ей было велено улыбнуться, однако, попав в свет, она вдруг испугалась. От страха рот приоткрылся, глаза расширились. Она застыла на мгновенье, словно ожидая неладного, и ушла в тень. За ней следовала Мойра Лейн в образе монахини; высокая, одетая в белое, она шла с опущенными глазами, перебирая четки. Затем, в середине круга, подняла веки, оглянулась через плечо и двинулась дальше. Когда она поравнялась с дубовым столом, единственная лампа погасла, и комната погрузилась в кромешную тьму. Во мраке засветились очертания лица, два острых рога и две протянутые к монахине руки. Руки взметнулись вверх, затем резко сомкнулись вокруг Мойры. Ее крик гулко прозвучал под высоким потолком, а за ним последовало зловещее хихиканье.

Когда Лен Кэролл, обхватив ее за плечи, с силой прижал свои странные губы к ее рту, она изо всей силы впилась пальцами в его предплечье.

Мистер Мастерман включил свет. Дьявол опять восседал на столе, откуда спрыгивал во время представления. В темном свитере поверх рубашки, в руке – цветная бумажная маска. Рога, тоже из бумаги, до сих пор лихо торчали на лбу, придавая лицу Кэролла нечто поистине дьявольское. Зрители зааплодировали, Грегори воскликнул:

– Браво, дружище! Высший класс! Мы догадались! Пословица «Последнего забирает дьявол» или, иными словами, «К черту неудачников!»[4]

Леонард Кэролл помахал публике окрашенной рукой и ловко спрыгнул на пол.

– Теперь ваша очередь! – объявил он на ходу. – А я пойду смою краску, пока не перепачкал все вокруг.

Позже всех присутствующих спрашивали, насколько близко к Грегори Порлоку находился Леонард Кэролл. Показания сильно разошлись. Все подтвердили одно: он на секунду подошел к группе у камина, перебросился несколькими словами с парой человек, принял поздравления с успешным выступлением, а затем развернулся и побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Однако насчет того, находился ли Кэролл в непосредственной близости к Грегори, мнения опрошенных разнились. На вопрос «Почему вы не вымыли руки в нижней ванной комнате?» Кэролл не колеблясь ответил, что ему надо было снять свитер и надеть к ужину смокинг, который он оставил в спальне.

Кэролл направился к лестнице, гости у камина переговаривались. Мойра стояла там, где застал ее свет, – между столом и камином, и стаскивала с головы два связанных кухонных полотенца, которые изображали монашеский головной убор. Вид у девушки был рассерженный, движения резкие. Она швырнула полотенца на стол, затем наступила ногой на край простыни, которая служила ей платьем, стянула ее тоже, скомкала и не глядя кинула вслед за полотенцами. Простыня соскользнула с полированной поверхности и горкой упала на пол, зацепив также одно из полотенец. Мойра оправила пышную темно-красную юбку и подошла к Джастину.

– Скажи, что у меня с прической? А то мне лень подниматься к зеркалу. Не слишком растрепалась?

– Волосок к волоску! – сказал он.

– Ну да, я старалась. Как тебе выступление?

– Как верно заметил Порлок, высший класс! Нам до вас далеко. Ты потрясающе кричишь! Жаль, нельзя позвать тебя в команду.

– А ты хотел бы? – рассмеялась Мойра, затем резко добавила: – Лен, конечно, звезда!

Грегори отошел к лестнице и, стоя в некотором отдалении от группы у камина, сказал довольно громко:

– Что ж, теперь наш черед. Боюсь, ваш успех мы не повторим. Вы все были великолепны! Дорогие миссис Тоут, миссис Окли, Мойра и Мастерман, пройдите, пожалуйста, в гостиную, чтобы мы тоже смогли подготовиться по мере наших сил. Кэролл вряд ли скоро отмоется, поэтому он присоединится к вам позже. Нет смысла ждать. Прочих попрошу остаться.

Не успел Порлок сделать и пары шагов, как вновь погас свет. Испуганно вскрикнула Линнет Окли. «Кто это сделал?» – раздраженно спросил мистер Мастерман. Все зашевелились. Опрокинулся стул. И тут раздался не то кашель, не то хрип, а затем – что-то тяжелое упало на пол.

Джастин Лей на всякий случай отодвинул Доринду к стенке и на ощупь направился к входной двери. Где находятся выключатели, он понятия не имел, однако в каждом приличном доме должен быть выключатель, до которого можно дотянуться, когда входишь с улицы. Не обращая внимания на гул голосов, Джастин миновал какую-то дверь (это была дверь кабинета) и добрался до цели. С момента хрипа до момента, когда Джастин нащупал выключатель и загорелись электрические свечи, прошло где-то три четверти минуты.

Застывшие в ярком свете фигуры отпечатались в сознании Джастина навсегда. Пару часов спустя он в точности зарисовал, кто где находился. Слева в открытых дверях гостиной – мистер Тоут, смотрит в одну точку. Леонард Кэролл на лестнице, успел спуститься лишь на три ступени; рука на перилах, нога зависла в воздухе. У камина Доринда (у стены, где он ее оставил), рядом Мастерман, миссис Тоут, мисс Мастерман и дальше всех – Мартин Окли. Между группой у камина и лестницей – две женщины и мужчина: Мойра Лейн, Грегори Порлок и Линнет Окли.

Порлок посередине – распростертый на полу лицом вниз, одна рука вытянута, другая подмята под тело. Между лопатками блестит отшлифованная рукоять кинжала.

Все в холле смотрели на рукоять. Джастин бросил взгляд на коллекцию оружия над камином – там полукругом висели клинки: несколько кинжалов, пара длинных шпаг, меч с рукояткой из слоновой кости, меч в потертых бархатных ножнах… Джастин поикал пустующее место и нашел. Во внутреннем ряду не хватало кинжала. Затем Джастин снова взглянул на блестящую ручку между лопаток Порлока.