Ближайшим населенным пунктом отсюда был Росс – в двух лигах к юго-востоку. Ближе – только летняя резиденция графа Ричифера, где Его Сиятельство с семьей часто задерживался до поздней осени. До особняка было рукой подать, до Росса пришлось бы двигаться лесом не один час, и Аэлин решила попытать удачу в графской обители. Она надеялась, что ее хотя бы пустят в хлев обсохнуть и переждать дождь, о большем она не собиралась просить. Однако Его Сиятельство проявил искреннее радушие и пригласил путешественницу в дом.

На вопросы о том, что ее сюда привело, она отвечала уклончиво. Об охотниках – таких, как она, – на Арреде бытовало два прямо противоположных мнения, и Аэлин не желала в такую скверную погоду напороться на худшее из них. К тому же версия о «путешественнице, разыскивающей близкого человека», вполне удовлетворила любопытство хозяев. Графиню Колин и вовсе интересовал не род занятий, а нравы гостьи. Она предупреждающе смотрела на Аэлин, давая понять, что не ручается за себя, если та позволит себе малейшие вольности в отношении графа.

Репутация четы Ричифер бежала вперед своих обладателей – о ветрености графа слагали легенды едва ли не во всем Вальсбруге, а его супруга слыла дамой с железным нравом, которой каким-то непостижимым образом удавалось до сих пор пресекать измены мужа. Вполне объяснимо, что нежданный визит молодой женщины не вызвал у графини добрых предчувствий.

Внешность Аэлин Дэвери производила двоякое впечатление. Она отличалась от хрупких придворных красавиц: ростом была чуть выше обычного, а тело, натренированное нелегкими нагрузками в пути, было крепким и подтянутым. Благородство тонких черт лица и яркость зеленых глаз портила легкая горбинка на носу, а огрубевшая кожа на руках со следами полученных в путешествиях царапин сбивала столку – ведь при этом Аэлин несла себя с достоинством, присущим высокородным дамам. Противоречивые детали внешности рождали и противоречивое отношение людей. Впрочем, Аэлин к этому привыкла.

Прибыв в резиденцию графа Ричифера, она всем своим видом показала, что не намерена становиться причиной семейных раздоров, и надеялась, что графиня расположится к ней (или хотя бы не прикажет слугам отравить ее за ужином).

Расположение Колин удалось получить самым неожиданным образом: визит Аэлин вызвал настоящий восторг у шестилетнего сына четы Ричифер, юного Стефана. Причиной бури эмоций стала не столько сама гостья, сколько оружие, закрепленное на ее поясе – большой нож с расширяющимся к середине и утяжеленным к концу клинком выгнутой формы и резной деревянной рукоятью.

– Ничего себе! – изумленно воскликнул светловолосый мальчик, и его глаза восторженно заблестели. – Какой у тебя меч!

Колин сразу же отчитала сына за фамильярное поведение, но Аэлин лишь улыбнулась в ответ на эту реплику и присела рядом с мальчиком.

– Это не меч, Ваше Сиятельство, – качнула головой она. – Это называется паранг. Идеален в долгом путешествии, потому что годится и для свежевания добычи, и чтобы срубать ветки в труднопроходимых лесах.

– Ты им прямо рубишь? Сама? – воскликнул мальчик. – А матушка говорит, что дамам не престало носить оружие.

Аэлин вновь улыбнулась, но не успела дать ответ: буквально из ниоткуда возникла гувернантка мальчика и позвала его. Аэлин проводила поникшего ребенка внимательным взглядом. Несмотря на восторженный блеск и живость в глазах, он показался ей болезненно осунувшимся и бледным, будто бы им уже начала овладевать какая-то хворь, однако еще не показала себя в полную силу.

– Прошу простить нашего маленького грубияна, – улыбнулась графиня Ричифер, вырывая гостью из раздумий. – Последнее время все труднее найти на него управу. Ему нужен кто-то построже Агаты. Она добрая душа и может его слишком разбаловать.

– Идем, Стефан, – неприятным скрипучим голосом проговорила гувернантка.

Аэлин присмотрелась к ней повнимательнее, надеясь определить хотя бы ее возраст, и не смогла: на вид этой женщине с одинаковой легкостью можно было дать как тридцать, так и пятьдесят лет.

Почему-то назвать Агату доброй у Аэлин не получалось даже в мыслях. Она допускала, что первое впечатление обманчиво, но было в этой особе нечто отторгающее, притом разобрать, что именно, не представлялось возможным.

Следуя за гувернанткой, Стефан почти обреченно посмотрел на родителей и шмыгнул носом. Ярко-зеленые глаза Аэлин заинтересованно прищурились. Неясное нехорошее предчувствие относительно мальчика не давало ей покоя.

Хозяева дома любезно предоставили Аэлин комнату на ночь, велели слугам подготовить для гостьи ванну, а после накрыть на стол. Ужин закончился лишь к позднему вечеру, когда юный граф Стефан вновь спустился в гостиную к родителям и тихо захныкал, что не хочет ложиться спать в присутствии Агаты.

– Я не хочу, чтобы она смотрела на меня, когда я сплю, – пожаловался он, с надеждой глядя на Аэлин и переводя жалостливый взгляд серых глаз на родителей. Он надеялся, что в присутствии гостьи они обратят на его жалобы внимание, а не проигнорируют их, как делали это обыкновенно.

Колин тяжело вздохнула и приобняла сына.

– Вы чрезмерно капризны этой осенью, молодой человек. С каких пор Агата начала беспокоить твой сон? Она с самого твоего рождения с тобой!

Аэлин посмотрела в дверной проем, где снова бесшумно возникла гувернантка. Она стояла и взглядом хладнокровного хищника наблюдала за мальчиком. По крайней мере, Аэлин именно так интерпретировала ее взгляд.

– Раньше она не пахла тиной, – тихо, с явным испугом и обидой на родительское непонимание произнес Стефан.

Граф Ричифер громко усмехнулся.

– Посмотри на погоду, Стефан! Сегодня все пахнет тиной.

Однако на Аэлин слова мальчика подействовали куда сильнее и заставили проникнуться должным опасением. Непростое дело, которому она посвятила свою жизнь, научило ее прислушиваться к подозрениям, вовремя реагировать и в кратчайшие сроки принимать решения. Ошибочные или нет – быстрые, они могли спасти жизнь.

Запах тины, даже если сейчас он был простым совпадением, являлся одной из характерных черт существ, которых в народе называли болотными ведьмами. И проверить, являлась ли Агата одной из них, можно было легко и быстро.

На миг время словно замерло.

Аэлин успела схватить со стола солонку. Одновременно ловким движением она выхватила паранг из ножен.

Графиня вскрикнула, прижав к себе сына.

Бэлл Ричифер оперся на стол, намереваясь пресечь беспорядки.

В этот момент время ускорило бег, словно стремясь наверстать то, что упустило за несколько замороженных мгновений.

Гувернантка с небывалой быстротой увернулась от брошенной в нее солонки. При виде рассыпавшейся по полу соли, она зашипела, словно змея. Черты лица подернулись водянистой рябью и расплылись, являя всем присутствующим отвратительное зрелище. Человекоподобная тварь, волосы которой частично состояли из тины, а тело было полупрозрачным и мутным, как болотная вода, противно заверещала и растворилась в ближайшей стене, понимая, какого противника бог-проказник Крипп этой ночью привел в столь полюбившееся ей гнездышко. Одежда, принадлежавшая гувернантке, осталась на полу кучкой пропахшего тиной тряпья.

Аэлин выругалась про себя, крепче сжав рукоять паранга, и стала наизготовку.

– Быстрая, тварь, – гневно прошептала она.

– Что… что это такое? Что с Агатой? И что это было за чудовище? – испуганно закричала Колин, не отпуская хнычущего сына. Испуг в ее голосе перемешивался с возмущением, будто неблаговидность случившегося была для нее столь же неприемлема, сколь и опасность.

Аэлин оглядела членов графской семьи, оценивая их состояние.

В дверях появилось пятеро перепуганных слуг, прибежавших на крик графини.

– Это спарэга, – сказала Аэлин, продолжая изучать взглядом помещение и готовясь к возможной атаке. – Болотная ведьма. Слышали о них?