Тем временем, в славном городе Марселе, в добром диалоге сошлись двое мужчин. Они добро молвят о всём произошедшем, подводя итоги небольшой кампании, что раскрутилась вокруг несчастного человека.

— Спасибо тебе, мой друг, — сказал седовласый с густой бородой мужчина, шаркающий чёрными монашескими одеждами, принимая фарфоровую кружку, заполненную дымящимся «янтарём». — Давно я не пил хорошего чая.

— Это вам спасибо, — ответил высокого роста черноволосый парень. — Я давно не видел относительно мира в Рейхе. Ой, в Римском Рейхе.

— Да, Карамазов, все мы это заслужили, — старик отпил из кружки. — Ты же обидишься, если я тебя по фамилии назову?

— Конечно нет, — пожал плечами парень, почёсывая короткий волос и потрогав худое суровое лицо. — Отец Флорентин.

Двое мужчин находятся в небольшой закрытой беседке. Подступившие холода заставили владельца большого поместья оборудовать её под зимний вариант. Снега практически нет, только льют ледяные дожди и промораживающий холод, но там, где они сидят — тепло из-за растопленного камина.

Флорентин посмотрел на настенные часы, что повешены на деревянную светлую стену, что заставило его смутиться немного:

— Ох, мне ведь скоро идти.

— Подождите, отче. Вы ещё не пробовали пирога от моей Эмилии. Поверьте, такого вы ещё не ели.

— Да… боюсь, Господь мне шлёт другие пироги, — тяжело выдохнул Флорентин

— Работа?

— Да. После того, как Директория была уничтожена на её месте русско-польские и рейховские силы установили Богоугодную власть Германского Королевства. И теперь я должен в своей зоне влияние послать миссионеров дабы они несли Слово Божие, инквизиторов на искоренение скверны ереси… а также из своих людей выделить медиков души, чтобы они исцелили покорёженную психику людей… слуги дьявола, именующие себя коммунистами Директории, практически убили человека в человеке.

— Понимаю. Обычный день для Рейха. И это не считая того, кого туда пошлют остальные департаменты власти. Что сейчас со властью в Рейхе? Я отошёл от дел… только слышал, что нас переименовали в Римский Рейх, — Карамазов взял в руки небольшой кусочек пирога с тарелки.

— Да ничего особенного, благо Господь всё устроил, — Флорентин отпил из кружки. — Страной теперь правит Координационный Совет из глав всех представителей власти. Канцлера больше у нас нет. А так… всё как обычно, не считая того, что нашу страну назвали «Четвёртым Римом» и мы объединились в альянс.

— А «Третий Рим» у нас по-прежнему Москва? Интересно… Я слышал, что в этой войне отличился Яго? — Карамазов доенл кусок. — Что с ним? Он когда-то спас жизнь Эмилии, и я не могу не побеспокоиться о его жизни.

— Он стал героем войны. По решению объединённого штаба его назначили помощником министра обороны Королевства. Что ж, для него достойное назначение.

— А Данте? До меня доходили слухи, что он едва с ума не сошёл?

— Да. Меня он лично посвятил в то, что было, — Флорентин ещё чуть-чуть отпил из кружки, с грустью взглянув на дождь в единственном окне. — У него были галлюцинации, судя по всему. Потеря жены и дочери вызвала у него сильнейшую боль, которую он прятал.

— А что потом? — Карамазов допил свой чай, потянувшись к небольшому чайничку. — Вы же его вылечили?

— Мы нашли его жену и дочь. Хорошо, что они остались живы. А потом… мы привели их в Россию, где ему и явили их ему, — Флорентин допил чай. — После этого ему стало легче. Сейчас он вроде в Польше, да и под наблюдением психотерапевта.

— Жалко его. Я рад, что всё хорошо закончилось.

— Я не знаю, насколько глубока его рана в душе. Сериль и Данте провели много времени в разговорах… расспрашивали друг друга о той жизни. Благо Господь исцеляет его душу, благо Он даёт ему лекарство. Через святое причастие, покаяние и целительство психики он вскоре придёт в норму, — Флорентин показал на карту Рейха, висящую на стене. — Сейчас они получили имение под Римом. Им предлагали на Балканах, но для Данте и Сериль… слишком тяжело туда возвращаться.

— Я надеюсь он вскоре выздоровеет. Жалко, что он покинул пост магистра Ангельской Стражи… не думаю, что бывший глава Мортиариев будет достойным руководителем этого ордена. Кстати, а что там с некими Комаровым и Праисом?

— О’Прайс… правильно. Он вернулся в Польшу. Судя по всему, он спокойно преподаёт на военной кафедре, — Флорентин сложил руки, став перебирать чётки. — А Комаров. Остался в армии Империи… как мне говорил Данте.

— А Эстебан? Вы его не потеряли?

— Потеряли. В Южноамериканской Федерации, там он помогал вести операцию… Сериль рассказывала, что он остался, ибо был ранен.

— Жалко парня. Очень жаль. Известно, что с ним дальше?

— Да… это была интересная история. Настоятель монастыря его укрыл, а потом передал к кардиналам церкви, которые решили его обменять за деньги у Империи. При поддержке Данте его выкупили, а потом восстановили на должности командора.

— И где он сейчас? — Карамазов взял ещё один кусок пирога и Флорентин подметил, что за время жизни с Эмилией, парень немного набрал в весе.

— Он ведёт дела в Империи. Российской. Назначен на пост командора в представительство Рейха, где есть малый контингент «Стражи». Там же он и нашёл себе пару, — Верховный Отец чуть улыбнулся. — А его подбоечный, Габриэль, вроде, теперь живёт с друзьями в Конфедеративных Штатах Америки. Там меньше моральный гнёт, да и им там лучше будет.

— Все получили то, что хотели?

— Получается так, — Флорентин подошёл к окну, медленно перебирая чётки. — Ты на службу вернуться не хочешь?

— Нет. Семейная жизнь меня вполне устраивает. Да и… кровь, огонь и наказания. Всё это… утомляет. Ты понимаешь о чём я?

— Конечно, Карамазов. Это хорошо, что ты выбрал это… сне просто нужен толковый парень и я не мог не спросить.

— Я слышал, что некий Андронник, из корпуса старых киберариев теперь в Москве. Что он забыл там?

— Да. Теперь он монах. Помог нам в Израиле, а потом вернулся обратно в монастырь.

— Это хорошо, что все нашли свой покой… своё место в этом безумном мире. Но что теперь с ним самим? Наша планета… она так хрупка.

— Наступает эпоха нового мира, мой друг. Господу не угодны распри и конфликты, но Он дал свободу своему творению, и оно решило его употребить в войну. Как же мы слабы без Его поддержки и следованию Его слова. Пришло время новых объединений.

— О чём ты говоришь?

— Мы меньше чем за век перешли от локальных стычек между городскими республиками, мелкими монархиями и безумными крошечными диктатурами до мирового противостояния. Вся планеты ныне поделена на блоки… я только молюсь, чтобы всё это не вспыхнуло ясным пламенем.

— Но ведь не все такие… люди ведь будут помнить уроки прошлого, Флорентин.

— Я бы отдал всё, чтобы что было… положение, управление и даже жизнь, но скажи, поможет ли это? Когда человечество внемлело голосу разума?

— Но ведь не все люди такие, — протестует Карамазов. — Есть те, кому очень важна семья, покой и мир.

— Если бы все были как они… но ведь большинство составляет паства, которая не утруждается разумением. Мы говорим мирянам, несём слово, что главное везде рассудительность, и я молюсь, что бы они внемлели сему. — Флорентин не унимает печального взгляда от дождя и выдержав малую паузу, продолжил. — Знаешь, эта история, которая произошла Данте показывает нам мир. От эпохи распада до его возрождения. Частичного. Теперь это не серая ночь, а яркий ослепительный рассвет. Но люди… они практически не изменились… они также воинственны, так же жаждут сильной власти. Но если бы все оценили прелесть покоя и мирной жизни, если бы все внемлели той Благой вести, прозвучавшей больше двух тысяч лет тому назад…, наверное, мир не дошёл бы до такого состояния.

Примечание

1. «Приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня, но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим» — стих из Евангелия от Матфея — глава пятнадцатая, стих восьмой.