– Не мужчина, а мечта…

– Ну, раз и ты это признаёшь…

– Мне остаётся кусать локти?

– Тебе остаётся любить и беречь свою жену, Громов. Неужто не ёкнуло ничего, когда в больницу отвёз? Что-то серьёзное?

– Специально о ней говоришь?

– Ага, чтобы память не отказала. Ни мне, ни тебе. – Устало ладонью по волосам провела, их от лица убирая.

– А есть предпосылки?

– Громов, отношение работник – наниматель меня вполне устраивают. Чего ты хочешь?

– И сам не знаю. Наверно, поймать удачу за хвост, да всё не выходит.

– Не знаешь, значит… очень жаль. Раньше ты мне казался человеком, который точно видит чего хочет. Ты изменился или я ошибалась?

– Наташ, а почему ты бросила музыку? – По больному ударил, но я сжала челюсти и эмоции задушила.

– Потому что всегда приходит время расставаться с мечтами и фантазиями.

– Ты необыкновенно играла.

– Громов, чего ты хочешь?

– Можно я приеду? – Спросил осторожно, а меня раздавило и размазало это его неуместное откровение.

– Зачем? Потрахаться? – Зубы в оскале обнажила.

– Поговорить.

– И так говорим. – Торопливо поддакнула.

– Хотел, чтобы ты мне сыграла. Как раньше.

– Я не играю. И инструмента у меня больше нет.

– Жаль… Давно? Это… Из-за меня, быть может?

– Не льсти себе. Я отдалась сложной науке. Пришлось сделать выбор, и я его сделала.

– Без колебаний?

– Не знаю такого слова. Вероятно, это удел слабых.

– Когда ты в офисе, кажешься мне всё той же девчонкой, а сейчас разговариваю с тобой и не узнаю…

– Да? Ну, так, подкати ко мне в офисе, авось да обломиться! – Голову запрокинула, негатив из себя выталкивая.

– Ты всегда такая напряжённая?

– Только от недосыпа.

– Наташ, то, что между нами происходит…

– Поподробнее, я что-то не в курсе.

– Ты на меня злишься.

– Значит, пора повысить заработную плату. – Зло рукой взмахнула и тут же сжала её в кулак. – Обычно помогает.

– Я скован обстоятельствами.

– Меня один мальчишка… студент… тоже трахнуть хочет и его, можешь себе представить, обстоятельства не пугают. Боюсь, он и слова-то такого не выучил. Потому что без надобности.

– Да ты нарасхват! – Невесело ответил, а я вызывающе рассмеялась.

– Не жалуюсь!

– Разговора сегодня не выйдет?

– Отчего же, давай поговорим! – Отказаться от нелепой затеи ему не позволила. – Я люблю тебя, Громов! Кусаю кулаки, чтобы не выть в голос, когда проходишь мимо с безразличным видом, и любить продолжаю. Слушаю сейчас весь этот бред и всё в толк взять не могу, почему до сих пор не под моей дверью стоишь. Старый ты стал, наверно, не способен на глупости, которые я отчего-то до сих пор жду. Не дождалась тогда, так, может, сейчас увидеть получится. – Зло выговорила, к действию призывая. – Ты там жив ещё, инфаркт не поймал от моих громких признаний? Молчишь… – Скривила губы. – Ну и молчи. Переваривай.

– Наташа, ты где, я приеду сейчас.

– А ты найди! – Смехом ядовитым подавилась.

– Как я тебя найду, ночь ведь не резиновая и…

– Боже, какой же ты… – Едва не расплакалась я от досады и разочарования. – Не нужно ехать, Громов. Пошутила я…

– Наташ…

– Что? Член встал уже, а под рукой никого?

– Зачем ты…

– А то я не знаю, зачем женатые мужики своим подружкам по ночам названивают…

– Наташа…

– Скажи, что я лучше! Скажи, что красивее!

– Ты самая красивая девушка, которую я знаю и…

– А которых не знаешь, что? Сбрасывать со счетов или подождать, пока познакомишься?

– Я, наверно, зря позвонил…

– Разумеется, зря! Конечно, зря! Зачем ты мне вообще звонишь?! Ты что там себе думал? Поманишь пальцем или, – пошловато ухмыльнулась, – или чем ты там манить собрался, и прибегу? Так, не вырос у тебя такой, чтобы бежала не раздумывая. Я много видела, разбираюсь!

– Ты сейчас наговоришь лишнего и будешь сожалеть, Наташа.

– А ты сожалеть не будешь? Ты – нет?! Я тебе не девочка в игры со мной играть, Громов. Я не буду у тебя наподхвате! Жадная. Делиться ни с кем не намерена. Что молчишь? Больше приехать не хочешь, нет? Хочешь, я даже с твоей женой вопрос решу. Я умею решать вопросы, не сомневайся! Как? Согласен?

– Спокойной ночи, Наташа.

– Спокойной?! И тебе тоже, Громов. Только ты там дрыхнуть не вздумай! Над моим предложением мозгами пораскинь. Что с неё взять? Обычная наседка! И красота уйдёт, и молодость, а у меня есть чем и без этого удивить. С детьми, правда, вряд ли получится, так что ты за беременностью её посматривай, повода волноваться не давай и…

Выговориться не получилось – услышала в трубке короткие гудки. Перед собой посмотрела и истерику, что уже через край лилась, наружу выпустила, разбивая телефон в хлам! Бутылку с красным вином в белоснежную стену запустила и не жаль! Вперёд подалась, на колени опускаясь, и лбом к самому полу прижалась, бессильно сжимая кулаки.

– Как же я тебя ненавижу. – Пробормотала еле слышно. – Как же я хочу, чтобы ты сдох! – Зубы сжала, беспомощно заскулив.

Наутро встала выжатая, как лимон, но железная выдержка помогла справиться не только с пустотой внутри, а ещё и с внешним несовершенством. В кабинет вошла и замерла, нерешительно на букет, что украшал стол, поглядывая. Карточка отсутствовала, и я Татарина набрала, наплевав на то, что утро толком и не наступило.

– Привет, Татарин, спишь?

– Уже не сплю, но утренний стояк ещё не успокоился. – Вымученно простонал он. – Фотку выслать?

– Похвастаешь в другой раз. – Рассмеялась я, самой себе удивляясь. Казалось бы… цветы и цветы, но нет же! Завелась как школьница не целованная. – Букет ты прислал? – Губу закусила, а Татарин что-то невнятное задумчиво простонал, заставляя смеяться снова.

– Цветы? Какие?

– Красные розы. Просто огромный букет!

– Если красные розы, значит, не я.

– Вот как? А бы что прислал ты?

– Вы любите лилии, а их дарить – поступок необдуманный. В замкнутом помещении их аромат ничего, кроме головной боли, не вызовет.

– Татарин, твоя осведомлённость меня пугает.

– Ничего сверхъестественного. Ваши духи – один в один их аромат, только не такой насыщенный.

– Ну, раз не ты… Тогда извини…

– Э, нет, так просто спрыгнуть не получится. – Задорно засмеялся он, заставляя неестественно широко улыбаться. Так, что губы болеть начинают. – Вы ведь не просто так позвонили, да?

– Не просто. Подразнить тебя вздумала.

– Ну, так это вы зря. Я ведь выйду на охоту и начну по одному отстреливать любого, кто неугодным покажется, а парень я заводной, ревнивый, мне только дай повод. Кстати, любимый мужчина у меня номер один в списках. Как там с цветами? На него ставите?

– Скорее да, чем нет.

– Что-то новенькое. Что я пропустил?

– Вчерашний ночной звонок, быть может?

– Мудак! Какого хрена звонить, если приехать можно?

– Татарин, наверно, я от тебя этого и набралась! Обиделась, что он звонит, а не приехал, и послала куда подальше.

– Гоните его в шею! – Довольно рассмеялся мальчишка, а я остыла, опомнилась, уравновешивая дыхание, прикрыла глаза.

– Ладно, хорошо. Извини, что, как всегда, вклинилась без приглашения…

– Да я уже и забыл, ведь этого разговора, как всегда, не было. – Поддакнул Татарин и отключился, а стоящий в дверях Громов демонстративно развернулся на месте и хлопнул дверью.

– Кто звонил? – Поёрзала, усаживаясь сверху, Анжелка, а я устроился удобнее, выставляя подушку у изголовья кровати.

– Измайлова. – Недовольно крякнул, отбросив телефон на середину кровати. Анжелка с наигранной весёлостью вздохнула.

– Так, это ты Измайловой грозился фотку своего члена выслать и херами забросал?

– А почему нет? Для любви у меня ведь ты есть, а с ней тогда что делать, а? Только херами и обкладывать. – Провёл ладонями по гладким бёдрам, а Анжелка взбрыкнула, недовольно поджала губы и глазами в сторону мирно лежащего телефона стрельнула.