И однажды маленький Ким увидел этот мир. Те немногие жители Северной Кореи, кто имел возможность выезжать из коммунистического рая с его идеями чучхе, привозили на родину различные товары, произведенные в соседнем Китае. На самом деле – дешевку, купленную на оптовых барахолках. Но для северокорейцев с их убогой жизнью это были предметы настоящей роскоши. Их обладателям завидовали, о них рассказывали шепотом, потому что восхищаться продукцией «коварных империалистов» было строжайше запрещено. И Ким тоже восхищался. И завидовал. Завидовал до слез, потому что у его семьи ничего этого не было. Только серая одежда, убогая мебель… Самая простая еда.

Как-то раз Ким оказался в гостях у одноклассницы. И там мальчик впервые в жизни увидел видеозаписи выступлений западных музыкантов. Это стало для него настоящим потрясением. Никогда еще он видел таких красивых, таких нарядно одетых людей в ослепительном море света и разноцветного сверкания… Никогда он не слышал такой музыки, совершенно не похожей на патриотические песни, восхваляющие вождя. Никогда он видел, чтобы люди вели себя так свободно, раскованно, ничего не боясь …

И Ким понял, что мир, о котором он мечтал, реально существует! Причем совсем недалеко, за линией границы. Всего в нескольких десятках километров! И он, Ким, рожден именно для того мира, где все по-другому! Где нет серых, безликих толп, муштры, казенщины, доносительства. Где все утопает в неслыханной роскоши. Где живут красавцы и красавицы, наслаждающиеся жизнью, а не просто пытающиеся выжить.

Ким тогда разрыдался. Конечно, тайком, когда его никто не видел. Он рыдал о себе. Потому что он никогда не увидит этого великолепного мира. Он обречен жить здесь, в совсем другом мире – мрачном и страшном. И он чувствовал как зависть, черная зависть начинает его душить. Почему другим достается всё, а ему ничего? Почему другие счастливы, купаются в лучах славы, а он всю жизнь будет вынужден прозябать в безвестности, нищете и страхе? Почему??

Зависть, схватившая тогда маленького Кима за горло, больше не отпустила его. Она осталась с ним навсегда. Он изыскивал любую возможность посмотреть видеозаписи из запретного мира, мечтал о красивых вещах, грезил о том, что однажды сам станет вот таким - ослепительно прекрасным, свободным, живущим в мире, где нет мрака, нищеты и страха, где жизнь – непрекращающийся праздник. Так ему казалось.

Но Ким знал, слишком хорошо знал, что этому сбыться не суждено. Он обречен жить за колючей проволокой. Когда Ким повзрослел, то к этому осознанию добавилось еще одно. Хрупкий, чувствительный юноша осознал в себе влечение к парням, а не к девушкам. И это его испугало. Официально в Северной Корее не существовало гомосексуализма. Даже на бытовом уровне эта тема была табуированной. Но из разговоров в школе Ким знал, что за подобные вещи в его стране даже не отправляют в лагерь на перевоспитание, а просто расстреливают. А еще из этих же разговоров он узнал, что там, в другом мире, такие люди живут совершенно открыто, не таясь. Что у них есть даже свои развлечения. И вновь его охватила зависть. А с ней и отчаяние.

Он видел старые записи Фреди Меркьюри, он знал, что тот был геем, причем открытым геем, и это не мешало ему иметь миллионы поклонников во всем мире, и вновь его разрывало отчаяние. И зависть. Зависть, зависть, зависть. Он тоже хотел такой жизни. Красивой, яркой счастливой. И последняя песня Фреди The Show must go on звучала для Кима как реквием по его собственной жизни, которой не было и никогда не будет.

Но внезапно все изменилось. Буквально в один день. На семью Кима обрушилась беда. Отца Кима – скромного бухгалтера на швейной фабрике - арестовали. По подозрению в подготовке покушения на жизнь великого вождя.

Вождь почтил своим высочайшим визитом маленький город, где жил Ким, чтобы проинспектировать на месте, как реализуются великие идеи чучхе. На путь следования кортежа вождя сгоняли местных жителей. От них требовалось изображать великую радость от приезда вождя. Под зорким присмотром людей из госбезопасности, само собой. Эти же люди тщательно проверяли всех радующихся жителей на наличие каких-нибудь опасных предметов. Отец Кима обычно носил при себе маленький перочинный ножик. И в этот день он позабыл вынуть его из кармана. Когда сотрудники госбезопасности при проверке обнаружили у Кима-старшего злосчастный ножик, то для него все было кончено. Навсегда. Потому что это была попытка покушения на великого вождя. И никого не волновало, что ножик был перочинным, а великий вождь передвигался в бронированном лимузине, способном выдержать, наверное, даже ракетный удар. Это было покушение. Скромный бухгалтер со швейной фабрики превратился в агента империализма, «приспешника ястребов Пентагона», «коварного и безжалостного убийцу»…

Внезапный арест Кима-старшего стал для его семьи ударом молнии. Теперь не было сомнений, что их ждет. Мать, наверняка, обвинят в соучастии, и казнят. Детей отправят в лагерь на «перевоспитание». И оттуда они уже не вернутся. В этот критический час мать Кима не растерялась. Терять ей и ее детям было нечего. Она решилась на безумный поступок. На который могло толкнуть только беспросветное отчаяние. Она решила бежать. Но в Северной Корее, опутанной сетями спецслужб, спрятаться было негде.

Мать увела детей из дома, как только ей сообщили об аресте мужа. Никакого плана побега у нее, конечно, не было. Ею двигали только страх и отчаяние. Она сумела добраться до морского побережья. Но бежать из Северной Кореи на лодке считалось невозможным. По берегу тянулась колючая проволока, находившаяся под высоким напряжением. А в море постоянно курсировали военные корабли. Шансов бежать не было. Но альтернативой был расстрел. Возможно, и расстрел детей.

В отчаянии человек решается на что угодно, и тогда ему, бывает, удаются самые безумные поступки, на которые никто никогда не решился бы. Мать с двумя сыновьями – Кимом и его старшим братом каким-то чудом сумела пробраться за колючую проволоку там, где был небольшой рыбацкий поселок, и забраться в одну из моторных лодок. Охрана, давно отвыкшая от того, что кто-то может решиться на такое безумие, попросту прозевала беглецов. Это был случай. Просто случай, какой выпадает раз в тысячу лет. Или не выпадает вовсе. Фантастическое везение.

Лодка с беглецами вышла в открытое море. Но на этом везение закончилось. Конечно, в погоню пустились военные катера. И они были куда быстроходнее рыбацкой моторной лодки. И все же лодка мчалась по ночным волнам на юг, туда, где маячило спасение, желанный берег Южной Кореи.

Их нагнали. И стали расстреливать в упор. Прямо в лодке. Мать в последнюю минуту, поняв, что наступает конец, схватила единственный спасательный круг, который был в лодке, надела его на младшего сына – Кима и силой столкнула его в ночное море. Буквально через минуту мать и старший брат Кима были уже мертвы, прошитые пулями северокорейских пограничников.

Кима спасла темнота. Пограничники не заметили, что кто-то упал за борт. В качавшейся на волнах моторке они нашли тела женщины и молодого парня лет тридцати. А Ким с ужасом барахтался в открытом море всего-то в ста метрах от злосчастной лодки, где погибли его мать и старший брат…

Морское течение сносило его все дальше на юг, вдоль берега. С одной стороны это спасало его от северокорейских военных. Но Восточное море полно акул. К тому же, хрупкий подросток не мог бороться с морскими волнами, чтобы добраться до берега. Он был обречен. Это была самая ужасная ночь, которую Киму довелось пережить.

Но ему снова повезло. Радары южнокорейской береговой охраны зафиксировали подозрительную активность северокорейских катеров. И в этот морской квадрат выдвинулись пограничные корабли Южной Кореи. Они и подобрали обессилевшего, погибающего мальчика.

***

Но на южнокорейский берег ступил уже не прежний Ким. Это был совсем другой человек. Как будто ночное море, в котором он едва не погиб, смыло из его души способность любить, способность сострадать, думать о других. В нем что-то сломалось, что-то бесповоротно изменилось. Ужас происшедшего стоял перед его глазами, настигал в ночных кошмарах.