Эм вырос в Москве. По требованию папаши мальчика назвали Эммануэле, фамилию папаша дал ему свою – Нуцци. Маленький Эм Нуцци до десяти лет ходил в обычную московскую школу. Мать мечтала, чтобы ее сын стал балетным танцором. Эм занимался балетом, но без охоты. Гораздо больше он любил читать, увлекался историей литературы. И вместо театральных подмостков оказался в Болонском университете.

Впрочем, пребывание в балетно-артистических кругах среди красавцев с совершенными телами не прошло бесследно для Эма. Точнее, навсегда определило его предпочтения в сексе.

Живой, общительный, темпераментный, Эм в разговорах порхал с одной темы на другую. Начинал говорить о романах Гора Итана и тут же принимался жаловаться, какая сволочь его дипломный руководитель, а затем перескакивал на последнюю выставку картин Караваджо в галерее Уфицци, после чего переходил к пересказу просмотренного им накануне жесткого порно, а затем заговаривал о том, какие идиоты правят Италией. Но было и еще кое-что. Саша видел, как смотрит на него Эм. Как он временами замолкает, мгновенно преображаясь из изнеженного, слегка манерного сладкого мальчика в собранного, сильного, парня. Но в его взгляде было нечто необычное. В нем не читалось желания трахнуть Сашу. Но читалось желание принадлежать. Рука Эма – нежная, шелковистая с длинными, аристократическими пальцами – все чаще прикасалась к ладони Саши. По телу Саши пробегал ток. В паху ныло. Он понимал, что хочет этого парня. Изящного, красивого, переполненного сексуальностью. Это была не любовь. Но это была и не похоть. Это было нечто другое. Странное чувство, что Саша имеет полное право на этого парня. Что этот голубоглазый итальянец должен принадлежать только ему. Он создан для того, чтобы принадлежать Саше.

Саша никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Да, ему доводилось выступать в активной роли. Трахать того же Олега. Но это было другое. Совсем другое. У Саши случался секс и с женственными пареньками, но даже в этом сексе он был пассивом. И Саша хорошо знал, что женоподобные юноши в постели часто оказываются такими яростными активами, что брутальные самцы нервно курят в сторонке.

Но сейчас все было иначе. Саша сам чувствовал себя самцом. И не просто самцом, а хозяином. Господином. Повелителем. Ему не надо было доказывать свое право на обладание Эмом. Оно у него было. И он видел, что Эм тоже это чувствует. А еще он видел, что старый Гор все понимает, лукаво поглядывая на немую игру двух парней. Саша и сам не мог сказать, как все трое оказались в спальне: он, Эм и Гор, прибывший туда в инвалидной коляске. Он даже толком не мог потом вспомнить, как они разделись и как стояли друг перед другом: крепкий, мускулистый русоволосый парень с пухлыми губами и серыми глазами, и темноволосый голубоглазый красавчик – гибкий, изящный, с совершенным телом. На несколько мгновений они застыли, глядя в глаза друг другу. Серые, заледеневшие глаза-озера и голубые глаза, полные мольбы. Мускулистые руки Саши легли на точеные плечи Эма, сжали их, словно пробуя тело наощупь, медленно прошлись по ребрам, ощущая трепет горячего, гибкого тела с оливковой кожей. Саша прижимал к себе Эма, и жар тела южанина перетекал в тело пришельца с севера. В серых льдах отражалось знойное голубое небо. Пухлые чувственные губы тянулись к красиво очерченным губам и властно захватили их, пробуя на вкус, язык проник в рот и принялся там хозяйничать, сильные руки уверенно ласкали изящное тело. От темно-русого парня исходили сила и властность, от смуглого брюнета – томление и желание. Они были как лед и пламень, и Гор завороженно смотрел, как лед понемногу начинает плавиться, высвобождая скрытую силу, а знойные небеса готовы упасть в эту начинавшую клокотать бездну. Это были не просто два красивых тела. Это была поэзия двух тел: встреча двух миров, знойного юга и ледяного севера, и в этой встрече рождалось нечто новое, прекрасное и опьяняющее. Их движения напоминали медленный танец. Мускулы северянина то напрягались, то расслаблялись, и это было удивительно красиво, словно каждое мгновение перед единственным зрителем возникало новое создание, совершенно непохожее на предыдущее, а тело южанина – гибкое, нежное – извивалось и плавилось в сильных объятиях, звало в себя, желая, чтобы им обладали, чтобы стать частью другого – сильного, властного, несокрушимого. Саша заставил брюнета опуститься на колени. Изящные руки Эма стянули с партнера плавки, открыв упругие сильные ягодицы, тонкие длинные пальцы буквально впились в них, принявшись мять, а жадный рот начал ласкать стоявший колом член с набухшими венами. Сашины пальцы зарывались в черные, вьющиеся волосы, ощущая их тепло, по его телу пробегала дрожь, язык Эма дарил непередаваемые ощущения. Но дело было не только в ощущениях. Дело было в осознании того, что этот парень стоит перед ним на коленях и жадно берет у него. Не потому что он раб или связан какими-то обязательствами в рамках игры. Нет. Саша чувствовал, что Эм действительно горит желанием, он настолько упоенно всасывал его член, ласкал его языком, то и дело поднимая на Сашу глаза, полные и жажды и преданности, что у парня сносило голову. Никогда он еще не испытывал такого яркого, такого острого ощущения, что партнер жаждет принадлежать ему. Это было совершенно новое, ошеломляющее чувство. Где-то на периферии сознания Саши оставался Гор, восхищенно следивший за происходящим и сжимавший старческой рукой свое бессильное достоинство. Все это было сейчас совершенно неважно. Важным было чувство обладания. Саша увлек Эма на кровать и придавил своим сильным, мускулистым телом. Это тоже было внове для него: чувствовать под собой изящное, горячее тело молодого красавца, трепещущее от прикосновений, ласк и объятий. А объятия Саши становились все крепче, движения все более резкими и властными. Он хотел не просто ласк, нет, он явно жаждал от партнера повиновения. То, чего от него всегда ждали другие и что он так легко другим давал. В этот раз все изменилось с точностью до наоборот. Он действовал все более жестко, но сдерживал себя, не желая грубости. Грань между жесткостью и грубостью очень тонка, и Саша пытался исполнить на ней замысловатый танец. И Эм это чувствовал. Он то поддавался Саше, то сопротивлялся, заводясь сам и все больше заводя партнера. Наконец, он со стоном развел ноги и устремил умоляющий взгляд голубых глаз в ледяные серые глаза, полные власти и неумолимости. Для Эма этот странный парень был загадкой. Вроде ничего особенного и не было, но он сводил Эма с ума. Когда Гор предупредил Эма, что у него в гостях молодой парень, который наверняка ему понравится, Эм лишь скептически хмыкнул. Недостатка в поклонниках и сексе у него не было. Хотя практиковал он экстремальный вид секса, который далеко не всем был по вкусу. И первый взгляд, брошенный на Сашу, казалось, подкреплял скептицизм знойного красавчика. Парень не был уродом, но ничего особенного в нем не было. Но уже на «второй взгляд» Эм почувствовал, что не может оторвать от него глаз. В нем было что-то завораживающее, обволакивающее, похожее на туман. Эм чувствовал, что его затягивает в этот туман. И вдруг туман рассеялся, и Эм увидел человека, источающего силу и власть. И у него возникло понимание: что этому человеку он, Эм, принадлежит. Принадлежит весь. Словно именно в этом был смысл его существования, прежде от него сокрытый. Всё остальное было теперь неважно, все остальные тоже неважны. Был лишь этот парень с властными серыми глазами, существование без которого отныне было немыслимым. Факел предназначен для того, чтобы гореть. И Эм понимал, что гореть он может только с этим парнем, глаза которого напоминали северные льды… Эм млел, сходил с ума от ласк сероглазого парня, от его крепких объятий. Парень вел себя все жестче, но Эму это нравилось. И одновременно в нем рос страх: разочаровать этого парня, когда тот начнет входить в него. Эм смотрел в серые глаза с мольбой, словно заранее прося прощения за то разочарование, которое будет ждать его партнера. Он хотел, очень хотел доставить парню удовольствие, но… Наконец, он зажмурился и резко раздвинул ноги, открывая доступ к себе. Пока парень раскатывал по своему члену презерватив, Эм не отрывал от него глаз. Он хотел запомнить этого парня вот таким, буквально излучающим желание и страсть, зная, что через пару минут эта страсть потухнет… Нет, он не хотел видеть этот момент. Будь что будет. Эм быстро перевернулся и встал на четвереньки, раздвинув ягодицы и уткнувшись лицом в подушку. Он хотел, очень хотел… Саша замер, увидев гладкие, смуглые ягодицы и татуировку в виде солнечных лучей вокруг ануса. И само отверстие – характерную «розочку», которую невозможно было спутать ни с чем. Тут он впервые обернулся к Гору, который по-прежнему лукаво улыбался. Гор молча протянул ему пластмассовую банку. Саша понял, что это. Гор протянул ему и черные перчатки, но Саша отрицательно покачал головой. Вымазав руку вязкой массой, он принялся входить в Эма. Нет, он совсем не был разочарован. Наоборот, этот первый его опыт фистинга в активной позиции был для него волнующим. Он ступал на территорию, которая была для него terra incognita. Сначала он погрузил три пальца в отверстие внутри солнечной татуировки, но тут же понял, что этого недостаточно. И он стал вводить в горячее и жадное отверстие сразу четыре пальца. Эм застонал и Саша почувствовал, как ему передается возбуждение парня. Нерешительность, которая была в самом начале, исчезла, теперь ему хотелось погрузить руку все глубже и глубже в горячее, шелковистое нутро. Но он действовал аккуратно, чтобы не навредить, хотя было понятно, что парень вовсе не новичок в этом экстриме. Даже кулак входил в него свободно. Саша нащупал пальцами заветный бугорок и принялся массировать его. Эм застонал, изящное тело изогнулось, затрепетало. А Эм вдруг понял, что страхи оказались напрасными. Проникавшая в него рука действовала властно, по-хозяйски и в то же время удивительно деликатно. И это было странно, ведь Гор предупредил его заранее, что у парня нет опыта в активном фистинге и что вряд ли он вообще захочет этим заниматься. И он жалел, что сейчас не видит лица этого парня. Он очень хотел его видеть, насаживаться на его властную руку… Но Саша как будто угадал его желание. Резким движением он перевернул Эма на спину, и тот увидел серые, пылающие глаза. Никогда прежде Эм не видел серого огня. Он завороженно смотрел в эти глаза, а властная рука снова проникала в него, и по телу Эма разлился болезненно-сладостный трепет. Он чувствовал властную, сильную руку уже у себя в животе, и это ощущение насаженности, принадлежности именно этому парню с пылающими серыми глазами, сводило его с ума. Голубые глаза затуманились, наполнились слезами счастья, и Эм почувствовал, как подходит горячая волна наслаждения и накрывает его с головой. Он тонул во взгляде властных серых глаз, чувствуя неземное наслаждение, в котором вдруг перестало течь время, а пространство превратилось в бесконечность и его наполнило чувство невыразимой радости и счастья, которое дарили ему серые глаза-озера… Эти властные, ледяные глаза, в которых появилось нечто царственное, нечеловеческое. Это был взгляд проснувшегося льва… Русоволосый парень чуть вскинул голову и несколькими резкими движениями довел себя до оргазма. Тяжелые белые капли упали на грудь, шею и лицо Эма, и тот с упоением слизывал их со своих губ. Эм был на вершине счастья, которого доселе не знал. А взгляд Саши становился все более затуманенным, и он без сил рухнул рядом с парнем, который тут же нежно его обнял. Старый Гор смотрел на них с задумчивой улыбкой. А затем неслышно выехал из спальни в своем инвалидном кресле.