Смерть, конечно, страшит,

но она – дымовая завеса

между миром печали

и новой счастливой землей,

мы блуждаем во тьме

посреди бесконечного леса,

но звезда в небесах

засияет, позвав за собой.

И тогда растворятся

во тьме и тоска, и тревоги,

и нелепые страхи

осенней листвой опадут,

мы уйдем в бесконечность

по радостной звездной дороге

в ослепительный мир,

где нас помнят,

и любят,

и ждут…

Серые глаза вопросительно устремились на Киллерса, на пухлых губах появилась удивленная улыбка. И к Эрику вернулась уверенность, которую он было утратил. – Узнал меня? Саша снова улыбнулся. Он чувствовал слабость. И жажду. – Не волнуйся, – сказал Эрик. – Все позади. С нами ты в безопасности. Эрик вдруг понял, что сказал глупость. Забродин не боялся. Это было видно. В серых глазах не было неуверенности и, тем более, страха. Они были полны спокойствия и чего-то потустороннего. От чего Эрику становилось не по себе. А перед мысленным взором Саши проносились картины: странный ритуал у костра. Белые львы… Львы. К нему наклонился Эм, бесцеремонно отпихнувший Киллерса.. – Ты в порядке? – спросил он, нахмурившись. Парни смотрели друг другу в глаза, оба узнавали и в то же время как будто не узнавали друг друга. В обоих что-то изменилось: бесповоротно. Нечто неуловимое, но в то же время делающее их другими. И это же неуловимое отныне связывало их невидимой нитью, разорвать которую не могло ничто на свете. На пухлых губах снова появилась улыбка, лед в глазах растаял. – Все в порядке, – прошептал Саша, пожав слабой, мягкой рукой узкую кисть Эма. Тот схватил руку возлюбленного и поднес ее к губам, не обращая внимания ни на Киллерса, ни на стоявших здесь же шамана, вождя и старейшин племени. – Правда, все в порядке, Эм. – Мы шли сюда с Майклом… – начал было Эрик, но тут же спохватился. – С Ми-ха-илом, – произнес он с трудом. – Но он ранен. Саша вздрогнул, его взгляд буквально пронзил Эрика. – Михаил жив? – быстро спросил он. – Жив. С ним Владимир и Олег. Все в порядке. Эрик в нескольких словах рассказал Саше о том, что произошло. Тот внимательно слушал, его взгляд не отрывался от Эрика, как будто сканируя: правду ли тот говорит. И Саша видел, что Эрик не лжет. Известие о ранении Михаила пронзило сердце Саши страхом и болью, хотя он этого никак не показал. – Надо уходить, – сказал Эрик. – Легионеры на подходе. Тебя понесем на носилках. – Я сам пойду, – запротестовал Саша. – Ты слишком слаб, – отрезал Эрик. Тут в разговор вступил вождь племени. Он был в набедренной повязке и весь увешан амулетами, но по-французски говорил свободно, словно учился во Франции. – Ты – повелитель белых львов, – произнес он, обращаясь к Саше. – Ты должен снова увидеть белого льва. Саша помнил свои видения, помнил странное поведение белых львов в зверинце. Белые львы… Посланец… Бред, но какой же реальный! – Где я его увижу? – спросил Саша, с трудом подбирая французские слова. – Белый лев живет в наших лесах. – Мы должны искать его? – Саше стало не по себе. – Не нужно искать белого льва, – произнес вождь племени. – Лев сам найдет тебя. – Нет! – вмешался Эрик. – Мы уходим! – Я останусь, – голос Саши звучал очень тихо, но непреклонно. – Я должен увидеть. Киллерс посмотрел в его глаза и понял, что возражать бесполезно. ***

Сочи, сентябрь 1984 года

Поезд едва заметно трогается, за окном купе уплывает перрон с провожающими.

- Вы тоже с курорта? – черноволосый, широкоплечий молодой человек улыбается.

– С курорта, – сдержанно отвечает молодая женщина, сидящая напротив. В купе они вдвоем. Оставшиеся два места не заняты. Странно, обычно курортные поезда забиты пассажирами под завязку. – И как вам Сочи? – спрашивает молодой человек. – Довольны? – Как обычно, – собеседница нарочито равнодушно пожимает плечами, бросает на него быстрый взгляд и снова увлеченно смотрит в окно. – Так вы здесь не впервые? – тот продолжает улыбаться. – Нет, – не глядя на него, бросает женщина. – А я вот впервые, – вздыхает молодой человек. – Куда только жизнь ни забрасывала, а на Черном море никогда прежде не бывал. Собеседница не реагирует. А он смотрит на нее и сам не понимает, что с ним происходит. Он же никогда… никогда не обращал внимания на женщин. Еще в школе он начал тайком заглядываться на парней. Затем военное училище. И там… первый раз. Внезапно. Но как будто именно к этому он всегда шел. А потом Старший. Старший, которому он с таким рвением и упоением подчинялся. Старший, который ввел его в таинственный и мрачный мир металла и кожи, боли и подчинения … В мир настоящих мужчин, не признающих ничего кроме мужественности. Настоящих мужчин, привыкших сражаться, не боящихся боли и смерти. Мужчин, умеющих повелевать и умеющих подчиняться. Мужчин-воинов, способных быть беспощадными и быть великодушными… И женщины были ему совершенно не интересны. Не потому что он плохо к ним относился. Вовсе нет. Просто он жил в мире, где их не было. И совершенно не желал покидать этот мир, потому что там он чувствовал себя на месте. В тайном мире с его иерархией, жесткостью, с повиновением и болью, которые дарили ему наслаждение. И он не понимал, что сейчас с ним происходит. Почему он вдруг пытается флиртовать с этой молодой женщиной, которая вовсе не красавица. И сначала вообще не смотрела на него, давая понять, что не желает поддерживать разговор. А теперь вдруг принялась смотреть. Причем оценивающим, холодным льдисто-серым взглядом, от которого ему, прошедшему немало горячих точек и военных конфликтов, стало не по себе. Это был взгляд судьи. Прокурора. Следователя. С таким взглядом, холодным и неумолимым, предъявляют обвинение. Выносят приговоры. Ведут на казнь. – Расскажите о себе, – произносит женщина. – Простите? – от удивления он хлопает глазами. – О себе. Кто вы. Откуда. Чем занимаетесь, – вопросы задаются металлическим голосом, словно ему предлагают заполнить анкету. Или проверяют на детекторе лжи. Он молчит. Теперь уже ему не хочется поддерживать разговор. Но ледяной взгляд пронизывает его насквозь. И ниточки подчинения, которые скрываются в его душе, как будто примерзают к этому льду, и он не способен их порвать. Он примерзает намертво. Словно под гипнозом он выкладывает свою биографию. Не понимая, зачем это делает, и понимая, что делать этого не следует. Кто эта женщина? Случайная попутчица, странная, непонятная. А женщина не спускает с него глаз. И каждое его слово как будто проходит через рентгеновские лучи. Лгать бесполезно. Впрочем, кое-что он скрывает. Не говорит, в каких странах был в военных командировках. И чем конкретно там занимался. Но женщину это и не интересует. Она задает вопросы: курит ли он? (Курил, но бросил) Пьет ли, если да, то как часто? (Редко, к алкоголю равнодушен). Наконец, какие у него болезни. Инфекционные, хронические? Он нервно улыбается, обалдев от этого допроса. Желание послать странную даму к ебеням борется в нем с интересом: с какой целью она спрашивает. Вряд ли она решила вдруг выйти за него замуж. – Медобследование прошел перед отпуском. Абсолютно здоров. В отпуске в половые связи не вступал. Алкоголь употреблял – пиво. Не курил, – он закидывает ногу на ногу, скрещивает руки, прислонившись к стенке купе и смотрит на даму слегка издевательски, давая понять, как забавляет его нелепый допрос. Но вопрос: с какой целью спрашиваете, он так и не задает. Понимая, что еще успеет его задать. А скорее всего, она сама скажет. Рентгеновское излучение исчезает. Взгляд женщины становится задумчивым, она как будто уходит в себя. Молчание длится минуту, две… – У меня к вам есть предложение, – наконец, произносит она сухо.

Лхомо (граница Чамбе и Бенина), май 2008 года

Михаил просыпается… Он сначала не понимает, где находится. В голове – по-прежнему сон. Нет, это был не сон. Это было воспоминание. Четкое. Ясное. Разве он мог подумать тогда, что случайная встреча в поезде в конце концов приведет его в дебри Африки … Нет, случайностей в жизни не бывает. Все имеет смысл и предназначение. Пусть даже это становится ясно через годы и десятилетия… или никогда. – Выпей-ка это, – Олег протягивает ему горсть таблеток. – И стягивай штаны, пора укол делать. Последний. Надо бы еще неделю тебя проколоть, но ампул больше нет. – Что с Младшим? – спрашивает Михаил, делая большой глоток из пластиковой бутылки, чтобы запить таблетки. – Эрик добрался? – Добрался, – это уже Владимир вступил в разговор. – Сашка жив. Ранен, но сейчас вроде как нормуль. Негры пляшут вокруг него с бубнами. Твой Эрик сам не понял, почему. Говорит, что они его приняли за… хрен знает за кого… чуть ли не за божество какое-то. Короче, его вывезут, все в порядке. – Когда эвакуация? – голос Михаила, несмотря на слабость, зазвучал деловито. – Киллерс не говорит. Ну, понятно, эфир могут слушать. Да и легионеры эти ебучие по джунглям бродят. Мы выдвигаемся назад, в Котону. Улетим бортом. – Черт, Хейден! – с досадой процедил Михаил. – Если он полетит сюда … – У Хейдена проблемы, – сказал Владимир. – Какие-то терки не то с итальянцами, не то с французами. Ему перекрыли выезд за пределы ЕС. Сидит на Сицилии, бесится. Михаил ничего не ответил, о чем-то глубоко задумавшись. – Когда он вернется, я уйду, – вдруг произнес Олег. – Так будет лучше. И для него, и для меня. – Всё потом, – бросил Михаил. – Сначала его надо вывезти. И самим выбраться. – Выберемся, – пожал плечами Олег. – Олежка, – Михаил недобро прищурил глаза. – Никогда так не говори. Мы в джунглях Африки. Здесь всякое бывает, знаешь ли. – Да знаю, – огрызнулся Олег. – Я взрослый мальчик и кое-что повидал. Забыл? – Помню. Просто не загадывай. – Я просто говорю: если мы выберемся и вернемся без потерь, то я уйду. – Уйдешь от Старшего? А ты подумал… – Да подумал я! – зло выкрикнул Олег. – Дело не в Старшем. Дело в… – …в Младшем, – глядя Олегу в глаза произнес Михаил. – Для меня он не Младший, – отрезал Олег. – Он мне никто. Да, я виноват. Но валяться у него в ногах не буду. Просто уйду. И всё. И он, кстати, будет только рад. Михаил пожал плечами, на его лице не было эмоций. – А ты что решил? – посмотрел он на Владимира. – А я помыться решил. И побриться, – бросил тот. – Заебали меня эти джунгли. Хочу до душа добраться, смыть всё это говно. И других мыслей у меня нет. Вот появятся другие мысли, буду их думать. А сейчас – отъебитесь. Я в вашу Тему никогда не лез, вот и разбирайтесь без меня. – А я? – вскинулся Олег. – Ты тоже отъебись, – отрезал Владимир. – Сначала душ, потом всё остальное. – Какой ты неженка, Вовочка, – хмыкнул Михаил. – Эх, проторчал бы ты с мое в джунглях. Я однажды месяц тут просидел на диких апельсинах. Месяц! – А бананы? – с любопытством спросил Владимир. – Не было, – отрезал Михаил. – Да и хрен бы с ними, с апельсинами, мы тогда пару недель с людьми из легиона в кошки-мышки играли. Кружили по джунглям… Вот как в этот раз, только считай каждый день свидания были. Четверых тогда потеряли… – И что вы в джунглях забыли? – скептически поднял тонкую бровь Олег. – А забыл я уже, что мы там забыли, – мрачно бросил Михаил. – Был приказ. И всё. – Ясно, – пожал плечами Олег. – Дай телефон, – потребовал Михаил. – Ты кому звонить собрался? – покосился на него Олег. – Дай телефон, – повторил Михаил. Олег нехотя подчинился. Абонент был в сети, но в трубке были долгие гудки. Киллерс не отвечал на звонок. *** Казиньяно, май 2008 года Абонент был в сети, но в трубке были долгие гудки. Киллерс не отвечал на звонок. Йен, выругавшись, отключил вызов. – Проклятье! – заорал он. – Да он меня решил с ума свести, что ли! – Успокойся, мальчик, – невозмутимо произнес Гор, сидевший в кресле-каталке. – Тебе легко сказать «успокойся!» – тут же обрушился Йен на старика. – Тебе плевать и на Сашу, да и на твоего Эма, кстати, тоже! Ты думаешь только о себе! Ты… – Я думаю не о себе, а о тебе, – сказал Гор, жмурясь на солнышке. – Всё пытаюсь понять, как ты сумел сколотить миллиардное состояние, если ведешь себя как истеричка? Старик посмотрел Йену в лицо. Взгляд Гора был насмешливым и слегка усталым. – Мальчик, мне уже почти 90 лет. Поверь мне, психоз – напрасная трата сил. Успокойся. Соберись. Да, ты попал в западню. Ты не можешь покинуть Европу. Но, черт возьми, даже я, старый пень, знаю, что эпоха почтовых дилижансов и эпистолярного жанра давно закончилась. Ты когда-нибудь слышал о телефоне? Это такой переговорный приборчик, который ты сейчас судорожно сжимаешь в руке и готовишься расколотить его о мою седую голову. Не делай этого мальчик, этот приборчик тебе пригодится. А еще, я точно знаю, есть такая потрясающая штука как интернет. Представляешь, порнографию можно смотреть, не выходя из дома, хоть сутки напролет! Я иногда так и поступаю, все равно страдаю бессонницей. – Ты издеваешься?? – Еще бы! – хмыкнул Гор. – Ты сам решил стал мальчиком для битья. – Гор… – Возьми себя в руки, – в дребезжащем старческом голосе зазвенел металл. – В твоем распоряжении все средства связи, которые только есть в этом мире. Перестань бродить как тень отца Гамлета, тебе еще рано становиться обитателем потустороннего мира. Твои истерики никому не помогут. В том числе и тебе. Действуй!