- И вы оставили его без наблюдения? – взорвался Ферренс.

- Джеймс! – Молтон предостерегающе поднял руку. – А что бы ты хотел: чтобы мои люди присутствовали при том, как твоему любовнику полируют яйца и надраивают до блеска анус? А потом присылали бы тебе видеоотчеты? Мы – служба безопасности, а не порностудия! Естественно, Алверт всегда оставался без наблюдения, пока ему делали все эти гребаные процедуры.

- Хорошо. Дальше! – угрюмо бросил Джеймс.

- Алверт обычно проводил в этом салоне около шести часов и выходил около 16:00. В этот раз он заявил, что пробудет там как минимум до 17:00. После вчерашнего…

- Дальше! – прорычал Джеймс.

- Ровно в 17:00 Томпсон обратился к администратору с вопросом, сколько еще времени мистер Алверт планирует находиться в салоне.

- Не понял, – брови Джеймса угрожающе сдвинулись. – Почему он обратился к администратору? Он что, не мог позвонить прямо Артуру?

- Джеймс, проблема в том, что сигнал мобильного телефона из внутренних помещений салона не проходит. Если бы сигнал был, то охрана сразу заметила бы, что Алверт перемещается: мы ведь всегда отслеживаем его местоположение по GPS-сигналу.

- Значит, он все время оставался там не только без наблюдения, но и без связи?? А если бы на него там напали? Ты что, так уверен в персонале??

- Джеймс, мы всегда вручали Алверту специальное короткодистанционное устройство, сигнал которого проходил через стены этого салона. В случае малейшей опасности ему достаточно было нажать кнопку…

- Идиоты!!

- Джеймс, я понимаю твою ярость. Но и ты должен понять. Охрана ориентирована в первую очередь на то, чтобы обеспечить безопасность в данном случае Алверта, а не на то, чтобы следить за тем, как бы охраняемый не удрал!

- Вы должны были следить и за тем, и за другим!

- Согласен, это наш прокол.

- И вы за него ответите. Все. Ты в том числе.

- Готов понести наказание.

- Дальше! Что было дальше?

- Дальше… Если коротко, то выяснилось, что Алверт сговорился с уборщицей-марокканкой, дав ей тридцать фунтов. Она открыла ему заднюю дверь, через которую он и ускользнул. Мобильник перед этим он отключил, а короткодистанционное устройство забросил за одно из кресел. Поэтому никто ничего и не заметил.

- Когда это произошло?

- Практически сразу после его прихода в этот гребаный салон. Примерно без четверти десять утра.

- Что??? – взревел Ферренс. – И твои люди хватились только семь часов спустя??? Ты это хочешь сказать??

Молтону пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы сохранить спокойствие.

- Именно это, Джеймс. Хуже того. Когда стали допрашивать марокканку, то выяснилось, что Алверт проделывал этот трюк не впервые.

- Что? – Джеймс вздрогнул и замер – Не впервые?

- Оказалось, что он уже несколько раз незаметно сбегал через заднюю дверь и пару-тройку часов отсутствовал. Иногда дольше. Но всегда возвращался и делал вид, что все это время нежился в спа. Куда он уходил, где шлялся все это время – установить не удалось. Пока, во всяком случае, не удалось. Алверт приплачивал сотрудникам салона, чтобы те молчали о его тайных исчезновениях. Поэтому мы ничего и не знали.

- Мерзавец, – простонал Джеймс. – Я убью его!!! Найду и убью!!!

- Джеймс, мы не знаем, что он делал во время этих тайных отлучек. Совсем не факт, что он предавался любовным утехам.

Ферренс упал в кресло и уронил голову на руки. Воцарилась гробовая тишина. Молтон смог перевести дыхание. Наконец, Джеймс поднял голову. Он выглядел несчастным и растерянным. Никогда в жизни Молтон не видел его таким.

- Джеймс. Мои люди уже работают. Мы задействуем все силы и ресурсы. Алверт не мог раствориться в воздухе просто так, не оставив следов.

- Он уже растворился в воздухе, – прошептал посеревший Джеймс. – Исчез. Мой мальчик исчез. Я опять остался один. Опять.

Энди сидел в самом хвосте самолета “Аэрофлота”, возле туалета, и мутными глазами уныло пялился в иллюминатор. Авиалайнер готовился к взлету, уже вовсю пели элероны, салон экономкласса был битком набит людьми, пристегивавшимися, звенящими бутылками в пакетах из дьюти-фри, запихивавшими сумки под кресла, читающими инструкции по безопасности или журналы с рекламой косметики, духов и прочей дряни, что-то жующими, скандалящими, пытающимися поменяться местами или успокоить орущих детей. Стюардессы цепкими взглядами осматривали пассажиров и с шумом захлопывали багажные полки. В иллюминатор было видно безликое здание терминала, летное поле с авиалайнерами, стоявшими на приколе или медленно ползущими на рулежку, юркие автокары с желтыми сигнальными маячками…

London, goodbye, London, goodbye, вертелось в голове Энди. А голова болела. Парню было погано. Очень погано. И морально, и физически. Энди воровато огляделся, открыл спрятанную в пакет бутылку вискаря из дьюти-фри и быстро отхлебнул. По телу стало разливаться блаженное тепло, голову немного отпустило. Но все равно было погано. Энди снова огляделся. Сидевшая рядом дама неопределенного возраста осуждающе на него покосилась. Запах вискаря предательски пополз по салону. Но до стюардесс не дополз. Энди подумал и еще отхлебнул, после чего быстро спрятал пакет с бутылкой в карман впереди стоящего кресла и откинулся на спинку, закрыв глаза. Ему не хотелось думать о том, что будет завтра. Точнее, уже сегодня, когда самолет приземлится в Шереметьево. Ему хотелось, чтобы время остановилось…

Началось все еще вчера, в RecSM, куда его внезапно позвал Эл. Сначала была сессия, просто улетная сессия! Энди разделали сразу два шикарных топа в крутых кожаных прикидах. Разделали так, что тело до сих приятно ныло и саднило, на заднице было больно сидеть. И Энди это нравилось. Феерическое завершение его пребывания в Лондоне, так он думал. Но оказалось, что это было еще не завершение.

После сессии его подозвал Эл, который сидел за столиком в компании какого-то араба. Энди тогда плюхнулся в кресло – как был, в сбруе, ошейнике, покрытый потом и глянцевыми потеками спермы – и своей и чужой. Араб откровенно пялился на него, Эл делал страшные глаза. Энди сразу понял, что трахать его они не собираются. Да он и не стал бы с ними, нафиг-нафиг. Тогда зачем они его позвали?

Араб тут же предложил Энди выпивку (а сам только кофе тянул). Парень сначала хотел было скромно попросить пива, затем подумал о джин-тонике, но, в конце концов, сказал, что выпил бы виски. Араб тут же предложил коньяк – Hennessy. Типа это круче. Энди было все равно: 40 градусов они и есть 40 градусов. Особенно на халяву. Он согласился. Тут же на столе появилась бутылка коньяка, принесенная шустрым официантом. Араб самолично разлил коньяк – Элу чуть-чуть, а Энди – сразу граммов сто. Или 150. Энди вообще-то слышал, что элитный коньяк пьют по чуть-чуть, смакуя, но ему было пофиг. Когда подняли тост за встречу, Энди опрокинул в рот сразу все. И даже не стал заедать шоколадкой. Араб с уважением посмотрел на него, сказал какую-то хрень про русских, что, вот, хорошо пить умеют, и налил Энди еще. И Энди снова выпил. Сразу.

Между тем араб оказался не просто арабом, а шишкой из свиты самого настоящего принца. Из какого-то Ормуза. Ормуз-арбуз – Энди о таком даже не слышал. Хотя вроде и учился на политологическом отделении, но международной политикой, тем более Ближним Востоком, не интересовался, да и учился абы как, на “отъебись”... Он даже в Египте-то – ни в Хургаде, ни в Шарме – не бывал, потому что денег вечно не было… А араб представился как Али. Энди его так и именовал, в то время как Эл стелился перед ним, именуя мистером Али.

Али принялся расхваливать Энди. И что в рекламе труселей он был такой весь сексуальный-рассексуальный, и что тут, в клубе, он был ну просто супер, глаз не оторвать. И вообще, Али о нем говорил со здешними топами и еще с кем-то, с кем Энди тоже когда-то где-то вроде бы трахался. Короче, со слов Али выходило, что Энди – если и не прекрасный гей-принц, то сногсшибательная порнозвезда уж точно. “Ну, просто кушать не могу!”- как говорил персонаж одного старого советского фильма.