- Уже покаялся, не переживай. Короче, мне сообщили, что Ферренс в Москву летит. Инфа из Лондона шла. Есть там одна старая карга, герцогиня, как ее…
– Знаю. Трамбулл. – Ага. Она эту инфу и слила. И не просто слила, а прямо сказала: пора. Да я и сам решил, что пора. Хватит резину тянуть с этим ублюдком. У меня были старые знакомцы, из ваших контор. Вот я их и привлек. – Профи. Я слишком поздно засёк их, – мрачно заметил Вадим Александрович. – Ну, в итоге ты их и уложил. – Да, только они сами меня едва не уложили. Хорошо, что я резервную тачку и пару наших оставил за оградой. Они меня и вытащили. И трупы быстренько убрали. – Да. Я как узнал, что это ты… Операцию тебе сделали в Москве, в одной клинике надежной. Теперь тебя сюда, в монастырь перевезли. – Спасибо, иудей крещеный. Пора и мне о душе подумать. Только, боюсь, поздно. – Какого хрена ты этого ублюдка охранял, Вадим?? Что происходит? – Сейчас расскажу, – холодно проговорил Вадим Александрович. – Ты дверь поплотнее закрой, Аркаша. Тут монастырь, конечно, но… тайна исповеди есть тайна исповеди. И подумаем, что нам дальше делать.
Камп-де-Мар, декабрь 2014 года
Сезон на Майорке давно закончился. Листья пожелтели, цветы увяли, море посерело, ветры стали пронизывающе-холодными. Но Джеймс при первой же возможности мчался на виллу. Он спускался на маленький пляж, где в последний раз вошел в воду Артур. Часами он стоял, вглядываясь в сумрачную даль, не обращая внимания на холодный ветер, и все пытался разглядеть на волнах изящную, хрупкую фигурку утраченного возлюбленного. Волны были уже сильными – настоящие зимние волны, и Джеймсу казалось, что они уносят единственное, что у него осталось – надежду, как унесли уже в бескрайнюю бездну его сокровище, его дорогого мальчика. «Артур, Артур! – стонал Джеймс. – Вернись, прошу! Вернись!» Но ответом ему был лишь угрюмый свист ветра, да мрачный ропот волн. Артур! Рассказ герцогини поразил Джеймса, но странным образом не стал для него неожиданностью. Просто теперь все встало на свои места. Джеймсу всегда казалось, что аристократические манеры Артура являются врожденными. Это было заметно по мелочам, которым невозможно было обучиться, даже если годами упражняться в тонкостях этикета. Фигура, осанка, форма рук, движения, улыбка, даже поворот и легкий наклон головы – все это неуловимо свидетельствовало о благородном происхождении. Теперь Джеймс понимал, почему Артур удивительно легко и естественно влился в великосветское общество, а его так быстро приняли за своего, несмотря на его, мягко говоря, сомнительный статус. Артур был плотью от плоти этого мира, пусть сам он и списывал это на то, что его с раннего детства таскали на дипломатические тусовки, где хочешь – не хочешь, а приобретешь лоск. Мальчик действительно так думал. Он ведь не знал о своем происхождении. Но теперь Джеймс знал. Отец Артура, Александр Вершинин, считавший себя русским, на самом деле был чистокровным английским аристократом, отпрыском древнего рода виконтов Каннингов и маркизов Форсборо. В Артуре же текла кровь и простых русских людей по линии матери, и голубая кровь английских аристократов. И эта голубая кровь всегда в нем чувствовалась, даже когда он шлялся по грязным гей-притонам. Джеймс в который раз подумал, как он был прав, что едва ли не силой вытащил Артура из грязного мира, в котором тот, хрупкий аристократический отпрыск, непременно погиб бы… А еще Джеймс теперь понимал, откуда в Артуре упрямство, упорство, внутренняя несгибаемость. От своей бабки – герцогини. Это Артур совершенно точно перенял от нее. Джеймс вздрогнул при мысли о том, что Артур приходился племянником проклятому Тони Каннингу! Да, у Тони и отца Артура – Александра Вершинина – был общий отец – Джереми, виконт Каннинг! Тони не мог этого знать, но что-то чувствовал. Поэтому и воспылал ненавистью к Артуру. Это была не просто ревность любовника, это была подсознательная ненависть законнорожденного сына к невесть откуда явившемуся бастарду. Ощущение скрытой угрозы. Отсюда истерики Тони. Его безумные нападения на Артура. И, наконец, его гибель. Джеймс понимал, что тайна происхождения Артура навсегда останется тайной. В ее разглашении не заинтересован никто. Скандал не нужен ни Каннингам, ни Форсборо, ни Трамбуллам. Появление неожиданного претендента на наследство и титулы – тем более. Впрочем, Каннинги давно обеднели, Форсборо тоже едва сводили концы с концами, Трамбуллы были по уши в долгах. Что касается титулов, то в 21-м веке они превратились скорее в обузу, накладывая кучу ограничений на их обладателей и давая лишь символические привилегии. Что мог получить Артур? Только поместье Форсборо с титулом маркиза, но поместье приносило одни убытки. Да еще долги герцогини, основным держателем которых был Ферренс… Если бы Артур даже узнал о своем происхождении, вряд ли он стал бы требовать признания своих прав. Артур принадлежал к числу тех, кто любит власть, но власть тайную. Тщеславие было ему не свойственно. Значит, все следовало сохранить в тайне. А главное – вернуть Артура.
Хьюстон, штат Техас, январь 2015 года
Еще в декабре Джеймс вылетел в Хьюстон, где была штаб-квартира Foster Incorporated. Формально целью были переговоры о приобретении миноритарного пакета акций, но это был лишь предлог войти в контакт с руководством корпорации, которая имела какое-то отношение к судьбе Артура.
К сбору информации о корпорации и ее сотрудниках Джеймс привлек силы Сети. В этот раз ему помогала и Антисеть (это было беспрецедентным случаем в истории двух враждующих организаций). Альянс был временным. Джеймс, шантажом вынудивший Антисеть к сотрудничеству, понимал, что скоро тайная война вспыхнет с новой силой. Пусть. Он должен был найти Артура любой ценой.
Джо… Джо… Агенты Сети и люди Антисети занимались проверкой сотен сотрудников корпорации, в именах и фамилиях которых присутствовал “Джо”. Да, Браун был прав. Это были поиски иголки в стоге сена. И пока безуспешные. Ни один “Джо” не был как-то связан с Артуром. Джеймс не сомневался, что рано или поздно найдет загадочного “Джо”, но не знал, сколько это займет времени. Недели? Месяцы? Годы?
В конце января он вел нудные переговоры с президентом Foster, французом по происхождению Этьеном Данвилье и его первым заместителем Стэнли Дином. Джеймс откровенно тянул время. Ему не нужен был пакет акций Foster, тем более миноритарный. Ему нужно было совсем другое. Но как получить это другое, он понятия не имел. Нельзя же включить информацию о местонахождении Артура в цену пакета акций!
После изнурительной встречи Данвилье пригласил Джеймса отобедать вместе с ним и Дином. Джеймс принял приглашение, но тут же пожалел, потому что, как оказалось, на обед были приглашены и жёны. Британский аристократ Ферренс недолюбливал американцев, считая их манеры вульгарными и грубыми, а уж американок не любил и подавно. Впрочем, Данвилье, Дин и их супруги вели себя пристойно, без грубых шуток и низкопробных вульгарностей.
- Вообще-то меня зовут Джоан, – с улыбкой сказала Ферренсу миссис Дин. – Но все с детских лет именуют меня “Джо”. Смешно, мужское имя. Но я привыкла.
Джеймс вздрогнул. Джо. Джо! Неужели это тот самый… та самая Джо, чье имя упомянул человек, лежавший в крови среди могил на московском кладбище?
- Очень необычно, – проговорил Джеймс. – Вы бывали в Москве, миссис… Джо?
- В Москве? – удивленно воскликнул ее супруг. – Почему в Москве, мистер Ферренс? Мы с супругой до недавних пор жили в Абу-Даби. Точнее, я жил и работал в Абу-Даби, а Джо больше времени проводила в Ормузе, ей там нравилось. Довольно любопытный остров. У нашей компании там серьезные интересы.
Джеймс напрягся. Ормуз. Ормуз! Джо. Господи, неужели все-таки…
- Да, Ормуз нам очень интересен, – продолжал Дин. – Ведь мы занимаемся нефтетрейдерством. Но теперь, увы, Ормуз находится на грани государственного переворота. Иностранцам предписано покинуть страну.
Джеймс слушал, затаив дыхание.
