Томпсон отключился. Артур похолодел. Джойс был одним из информаторов Молтона в охране Артура. Именно Джойс открывал дверь автомашины, когда Артур приехал в Уимблдон, и вполне мог сунуть «жучок» в карман его пиджака.

- Мне нужно срочно уйти, – сказал Артур, отталкивая Найджела, пытавшегося вновь заключить его в объятия.

- Что? Почему? – недоуменно спросил тот. – Мы же еще…

- Одевайся! – прошептал ему Артур на ухо. – Одевайся быстрее!

- Нет, никакого секса у нас не будет, – нарочито громко произнес он.

- Но почему?? – в голосе Найджела звучали разочарование, обида и даже злость.

- Не будет, – отрезал Артур.

В кармане пиджака он нащупал крохотный жучок. Первым побуждением юноши было вышвырнуть в окно проклятую штуковину. Но он сдержался. Нет. Нельзя. Этим он может подставить Томпсона, а Ферренс и Молтон придумают еще что-нибудь.

- Артур, ну, пожалуйста! – едва не стонал Найджел.

- Нет! – почти заорал тот, не понимая, как объяснить парню, что их накрыли.

Он отбросил пиджак в дальний угол, затем, секунду подумав, засунул его в книжный шкаф, стоявший в комнате.

- Найджел, – зашептал он парню на ухо. – Немедленно уезжай. Садись в машину, хватай такси, но через час тебя не должно быть в Лондоне. А лучше в Англии.

- Да что случ… – начал было Найджел, но Артур закрыл ему рот ладонью.

– Ферренс все знает. Они подслушивают нас. Он убьет тебя! – Да что за чушь! – Тшш… Делай, как я говорю! Этот маньяк способен на все. Пересиди где-нибудь месяц. Так, чтобы он тебя не нашел.

Артур был в смятении, понимая, что не убедит ошарашенного Найджела бежать, а даже если тот сбежит, Ферренс его все равно отыщет где угодно.

Артур вышел из дома в Уимблдоне идеально одетый, причесанный, спокойный, словно ничего не произошло. Он скользнул взглядом по Томпсону, стоявшему, как обычно, с каменным лицом, на Джойса даже не взглянул. Да и что было глядеть на этого охранника? Он лишь исполнял приказ. Кортеж рванул с места. Артура повезли в Челси.

Было уже около часа ночи, но в окнах на третьем этаже, где находились спальни, горел свет. Это означало, что Ферренс не спит. Артур ожидал, что тот встретит его. Ожидал вспышки ярости. Готовился к тому, что Ферренс просто прикончит его: и за встречу с Ахмадом, и за флирт с Найджелом… Но в доме стояла тишина, показавшаяся Артуру зловещей. Он стал подниматься по старой лестнице, и ее скрип, казалось, был слышен во всем доме. Артур не исключал, что в коридоре на третьем этаже он увидит грозную фигуру Ферренса. Но коридор был пуст. Артур замер перед дверью в свою комнату, думая, что Ферренс поджидает его там. Но нет, в комнате никого не было. Артур позвал слугу, отдал ему в чистку пиджак с проклятым «жучком» (втайне желая, чтобы этот «жучок» там зачистили до непригодности), а также попросил приготовить ему теплую ванну. Он долго нежился в ванной, наложив на лицо питательную маску и ожидая, что сейчас ворвется Ферренс и утопит его в ароматной воде. Потом долго ворочался в постели на шелковых простынях, натянув на руки перчатки, пропитанные изнутри питательным маслом. Надевать на ночь эти перчатки, когда он спал один, вошло у Артура в привычку, хотя его руки, никогда не знавшие грубого труда, и без того были нежными и белыми.

Сон не шел. Артур не рассчитывал, что Найджел послушает его и покинет Лондон. Но у него была надежда, что Ферренс не совсем конченый псих. В конце концов, никакого секса у них с Найжелом было. Поцелуи, объятия, не больше. Даже до минета дело не дошло. Томпсон позвонил вовремя.

К тому же, Найджел Лоусон был не простым парнем. Его отец был влиятельным человеком: бывший член парламента и даже одно время министр, ныне занимавший важный пост в Сити. Возможно, Ферренс устроит неприятности Лоусону-старшему, попытается испортить карьеру Найджелу. И всё. Секса-то, в конце концов, не было! Не было! Не было! Эти слова Артур повторял как заклинание, пытаясь справиться с паникой.

Он смог уснуть только под утро, потому проснулся поздно. Подойдя к зеркалу, с огорчением увидел, что под глазами залегли тени. Наложив патчи, он снова лег в постель. Завтрак ему подали завтрак в постель, но ел он без особого аппетита. После завтрака он взял планшет и принялся просматривать новости. И в ужасе застыл. “Погиб сын бывшего министра”, – гласил заголовок.

“Тело 25-летнего Найджела Лоусона – сына бывшего министра связи и влиятельного консерватора Эллиотта Лоусона – с черепно-мозговой травмой найдено на рассвете близ лондонского моста Миллениум. Пока неясно, стала ли смерть молодого человека следствием несчастного случая или убийства. Полиция воздерживается от комментариев, однако стало известно, что в качестве приоритетной рассматривается версия убийства с целью ограбления”.

Рот Артура раскрылся в немом крике. Он знал, что это было за “ограбление”. Знал, кто отдал приказ.

*** Ферренс мрачно смотрел на серую Темзу, стоя у окна своего офиса в Сити, и думал о том, что не мог не отдать приказа убить Лоусона. Этот похотливый сопляк лапал Артура! Целовал его! Артура, который принадлежал Джеймсу и только Джеймсу! Участь Лоусона должна была стать уроком для Артура. Пусть знает, что Ферренс слов на ветер не бросает. Любой, кто прикоснется к Артуру, будет уничтожен. Артур должен был убедиться, что за его похотливость другие расплачиваются собственными жизнями.

У Джеймса было огромное желание убить и самого Артура, придушить его, разорвать в клочья! Но он не мог. Не мог. Без его мальчика жизнь потеряет смысл.

Джеймс был готов к тому, что Артур, узнав о случившемся, придет в ярость, снова попытается сбежать или устроит еще что-нибудь. Более того, Джеймс даже желал этого. Лучше скандал, обвинения, вспышка ярости, чем убийственное, холодное равнодушие, демонстративное игнорирование, которым Артур доводил Джеймса до бешенства.

Но Артур повел себя иначе. Через видеокамеры, установленные в его комнатах, было видно, как он рыдает, прочитав на своем планшете новость о гибели Лоусона. А затем… он вообще-то должен был отправиться в университет. Но вместо этого просто упал на подушки и почти целый день так и пролежал, глядя в потолок. Это странное оцепенение напугало Ферренса. Ему хотелось бросить все дела, немедленно мчаться домой, к его мальчику и сделать… он сам не знал, что именно сделать – да что угодно, лишь бы вывести Артура из этого пугающего состояния.

Но Джеймс понимал, что нужно проявить жесткость. Даже жестокость. Иногда люди должны принимать горькое лекарство. Артур должен был пережить эту боль, она – целительна, она необходима. Артур однажды поймет, что Джеймс был прав, и будет благодарен за все, что Джеймс для него сделал. И снова полюбит его!

*** Между тем Молтон совершенно не разделял уверенности Джеймса в том, что чертов мальчишка снова бросится ему на шею. После всего, что открылось, да еще после того, как люди Молтона по приказу Джеймса проломили череп юнцу, едва не трахнувшему Алверта на вечеринке, ситуация стала казаться безнадежной.

Молтон, внимательно наблюдавший за Алвертом, видел, что тот впал в депрессию. Превратился в автомат, лишенный эмоций. Внешне вроде ничего не поменялось. Алверт продолжал ходить в университет, усиленно, даже с каким-то остервенением занимался научными предметами, сдавал экзамены досрочно, писал дипломную работу, и было ясно, что диплом магистра он получит уже в мае. При этом он посещал светские тусовки, оставаясь предметом сплетен и пересудов. Но… Он буквально излучал безжизненный холод. Сквозь этот холод иногда прорывались струи ненависти.

Как-то Молтон пришел к нему, чтобы решить какой-то текущий вопрос, связанный с его охраной. Алверт равнодушно что-то ответил, потом умолк, уставившись на Молтона полными ненависти глазами, и тихо прошептал:

- Убийцы!

Молтон ничего на это не ответил. Да, они все убийцы. И сам Алверт, кстати, тоже.

Что до секса, то с помощью видеокамер Молтон видел, что Алверт каждый вечер надрачивает свой член и с мазохистским удовольствием запихивает себе в зад различные игрушки. Да, получалось у него это очень сексуально, что уж там… Как обстояло дело с сексом у Джеймса, Молтон не знал. С тех пор как Алверт перестал с ним спать, видеокамеры в спальне Ферренса были отключены. А на стороне у него секса ни с кем не было, слишком уж он был одержим своим юным психопатом.