Эми вспомнила, что случилось, чем был её кошмар.

— Вики!

Эми вскинулась, едва отмечая, что собственный голос был хриплый и слабый. Не обратила внимания на взорвавшееся болью горло.

Она вскочила на ноги, чтобы с коротким криком рухнуть с незнакомой кровати.

Любое напряжение мышц отзывалось агонией в конечностях. Ноги не хотели разгибаться, а руки сгибаться. Она потеряла всякое желание вертеть головой, когда простой взгляд в сторону заставил её упасть на колени от жгучей боли в шее. Боль завладела всеми её мыслями, страх за сестру отошел на второй план.

Спустя целую вечность Эми смогла подняться с колен. Терпя боль, сильно горбясь, она сделала один маленький шаг, опираясь о край кровати. Для неё этот шаг был достоин упоминания в анналах истории. Сейчас, в этот момент, он значил для неё больше всего того, что она сделала за свою жизнь.

«Молодец, малышка, а теперь давай, ещё один шаг, ты сможешь».

Эми послушалась отца, сделала следующий шаг, оттолкнувшись от края кровати. Ноги дрожали от боли, колени угрожали подломиться. Эми не была уверена, что ближайшее время сможет дойти до двери, очертание которой она видела в полумраке.

«Умница. Давай ещё, я поймаю тебя, если упадешь. Не бойся… Ооп, папина дочка».

Эми знала, что папа поймает, но бояться не перестала.

Эми, не желая подводить папу, выпрямилась, окончательно оставив кровать за спиной. Она заставила себя игнорировать боль; сделала следующий шаг. А затем ещё один. Она замирала после каждого шага, делала паузу, прислушиваясь к своему телу. Упасть от боли сейчас, когда папа смотрит… она не могла себе позволить разочаровать его. Она научится снова ходить, чего бы то не стало.

Эми сделала очередной шаг.

«Я горжусь тобой, малышка».

— Спа….— Эми замолчала.

Улыбка сошла с её лица. Медленно обернувшись, она уже знала, что никого не увидит позади.

Счастье и радость сменились горечью понимания, что голос отца был лишь галлюцинацией. Ещё одним видением.

Она не вернулась в детство. Папы больше нет, чтобы подстраховать на первых в её жизни шагах. Галлюцинации ушли, уступив место реальности.

У неё никого больше нет, одна лишь надежда, что Вики пострадала не сильней чем она, да и надежда та зиждется на честном слове. Смит не убил её. Конечно, он, возможно, просто растягивает её смерть по времени; ещё сильней наказывает за одни лишь ему известные грехи. Эми не хотела об этом думать. Не могла позволить надежде уйти вслед за отцом.

Она сделала следующий шаг. Больше она не будет прятаться в темноте, пока самому близкому ей человеку грозит опасность.

С голосом отца вернулись и прочие воспоминания о нём. Вспомнила она и тот день, когда её отец покинул её. Нет, его вынудили оставить её люди со смутно знакомыми лицами. Вспомнила и про кошмары, мучавшие её несколько лет уже после того как она осиротела. Воспоминания сменялись ворохом событий, пока она шла к выходу. Ничего удивительного, что у неё были кошмары. Люди, разгромившие их с папой дом - те же люди оставили её себе.

Со временем воспоминания о том дне ушли, вместе с памятью о раннем детстве, а теперь пришло понимание, почему мать так к ней относится. Историю Новой Волны она знала. Не могла не знать о событии, сделавшим Бригаду Броктон-Бей знаменитой на всю страну. Но образ отца в её воспоминаниях никак не хотел накладываться на образ Маркиза. Эми легко приняла то, что Вики убила людей из-за неё. Но смириться с серийным-убийцей-отцом… невозможно.

Эми поморщилась, припомнив вернувшиеся воспоминания. Отец говорил, что гордится ей, когда она делала первые шаги. Это наводило на вопрос: что она должна сделать теперь, чтобы вызвать гордость Маркиза? Уничтожить город? Выпустить в мир вирус, что сделает человечество стерильным?

Глаза Эми защипало.

Да, она мечтала вспомнить настоящих родителей, но теперь ей оставалось лишь ненавидеть судьбу за очередную насмешку. Мечта исполнилась, осталась лишь загадка: чем всё обернется, пожелай она все забыть обратно?

Дверь вблизи оказалась деревянной, грубой и даже на вид очень тяжёлой. Первая же попытка открыть дверь едва не оказалась последней, когда полуоткрытая дверь резко подалась назад, под действием жесткой пружины. Едва успев убраться с пути захлопнувшейся двери, Эми повторила попытку. Второй раз оказался удачным – она успела проскочить наружу до того как её защемило.

Там, на пороге, она и замерла, не веря своим глазам.

Эми никогда не покидала пределов Броктон-Бей, но не нужно было быть заядлым путешественником, чтобы понять простую истину – ни на Земле Бет, ни на Земле Алеф не может быть того, что она увидела перед собой.

От горизонта до горизонта раскинулось багряное небо без солнца, луны и звезд. Не было и облаков. Под этим неземным небосклоном ширилась бескрайняя пустыня. Нет не пустыня, песок на поверку оказался сухой землей, чёрной как смоль.

Резкий порыв ветра в спину тоже был невозможен.

Эми испуганно обернулась. Позади больше не было хижины. Дверь, с которой она недавно боролась, исчезла без следа.

— Я свихнулась, — Нервно прошептала Эми. Вновь обернувшись, она лишь кивнула, пообещав себе больше не удивляться. — Точно свихнулась.

До невозможности однообразный вид пустыни изменился. К невысоким барханам и иссушенным засухой деревьям добавилась одна деталь. Теперь, прямо под её ногами, брала своё начало тонкая тропка из мощеного камня. Она уходила за горизонт, огибая вокруг пригорки и барханы.

— Это шутка, да?

Эми было неприятно думать, что за ней наблюдают, но не думать об этом она не могла. Исчезнувший дом, как по волшебству выросшая из земли тропа… даже по отдельности все эти события практически невозможны, но если они происходят одновременно, то стоит думать уже не о характере их возникновения, а о том, к чему это всё.

— Нет.

Упрямо покачав головой, Эми уселась прямо на тропу, скрестив ноги.

— Я никуда не пойду. — Бросила она в пустоту, не зная, чего следует бояться больше: того что её слышит лишь эта странная земля и она говорит сама с собой, или же того, что слова дойдут до того, кто всё это устроил.

Через пять минут все эти страхи казались напрасными. Бессмысленным порывом казалось и собственное упрямство. Пять минут неподвижности открыли Эми глаза, сказав больше любых слов.

В конце концов, она вскочила на ноги. Тихо матерясь себе под нос, она пошла вперёд по тропе; глядя себе под ноги она старалась не оглядываться и не смотреть по сторонам.

В принятии решения хоть куда-то идти была повинна абсолютная тишина, и Эми уже жалела, что заметила эту деталь. В этом странном мире одна она была источником каких-либо звуков. Мир, в который её закинул Смит, был мёртв, как и земля вокруг тропы.

Время шло, тропа не заканчивалась, остались позади барханы и деревья, которые совсем недавно она едва могла рассмотреть из-за расстояния. Она почти привыкла к этой мертвой тиши. Мысли о местной природе были задвинуты на задний план, уступив беспокойству о сестре. Но, в конце концов и они остались позади. В один момент, поняв, что излишним беспокойством она скорее навредит себе, чем поможет кому-то, Эми постаралась не думать о Вики.

Шаг за шагом, миля за милей, Эми шла вперёд, заставляя себя передвигать ногами. Однажды, к странностям этого мира добавилось ещё одно открытие. В какой-то момент Эми остановилась, поражённая возникшей мыслью.

Она оглянулась назад, задаваясь одним единственным вопросом. Страх вновь начал подниматься из глубин её сознания, стремясь завладеть всем её естеством, когда она не смогла ответить себе на один, казалось, несложный вопрос. Эми поняла, что не знает, сколько уже идёт и как долго это длится.

Минута, час или целый день.

Ответ мог быть любым, не исключено, что она бредёт по этой тропе уже годы. И собственное тело не давало никаких подсказок. Ноги ныли и гудели, но в какой-то момент она перестала это замечать. О сухости, однажды поселившейся во рту, осталось лишь понимание, что да, она хочет пить. И нет, она совсем не помнит момента, когда это перестала мешать.