Вдали от чужих глаз, в тишине цветущего сада, они нашли уединение, которого так долго ждали. С рассветом наступит новый день и новые заботы, но на уме у Се Ляня было что-то, и Хуа Чэн видел это желание Наследного Принца поделиться тем, что тревожило.

— Говори же, гэгэ, не стесняйся, — ласково произнёс Хуа Чэн, обвивая ладонями талию Се Ляня. Множественные украшения на их костюмах, словно колокольчики, создавал забавный и даже мелодичный перезвон.

— Я давно хотел тебя спросить, Сань Лан… Почему ты ходишь с распущенными волосами? — поинтересовался Се Лянь, чуть смущаясь. Действительно, этот вопрос довольно давно занимал его, но времени спросить всё никак не было. Хуа Чэн удивлённо приподнял брови.

— Это точно то, что хотел спросить гэгэ? Просто…

Се Лянь кивнул, ласково касаясь пальцами щеки демона и отгоняя любые сомнения, успевшие скользнуть в демоническую голову.

— Всё просто: у меня никогда не было старшего, кто подарил бы мне моё первое взрослое украшение, так что, можно считать, что я вечный ребёнок, Се Лянь, — демон чуть улыбнулся, поворачивая голову и целуя подушечки пальцев, приласкавшие его.

— Отлично! А то я боялся, что это у тебя символ траура… Так. Я же тебе гэгэ? — поинетерсовался принц, выскальзывая из объятий и хитро улыбаясь. Собиратель Цветов под Кровавым Дождём немного непонимающе посмотрел на Небесного Императора, но кивнул.

— А как же иначе-то? Уж не перебрали ли вы вина?

— Нет. Постой ровно…

Се Лянь принялся отчаянно копаться в складках одежды. Хуа Чэн послушно стоял рядом, всё ещё теряясь в догадках, что могло прийти на ум принца. Впрочем, парой мгновений спустя вопрос был решён, поскольку мужчина с торжествующим видом выудил из-под ткани блестящее украшение. Се Лянь поднял взгляд на Хуа Чэна и улыбнулся, поманив его к себе. Тонкие пальцы принца держали драгоценную шпильку, усыпанную рубинами и чёрным кварцем.

— Ты… Это же хунбаоши, — осторожно уточнил Хуа Чэн, словно сомневался в том, понимает ли Наследный Принц Сянь Лэ всю серёзность этого украшения и всю символичность статуса, который оно дарует. Но тот лишь кивнул, кажется, счастливый.

— Наклони голову, пожалуйста… — отказаться от просьбы гэгэ Хуа Чэн не мог, потому тут же послушно чуть склонился, позволяя принцу ловко собрать пучок на макушке и заколоть его шпилькой. Волосы демона, шелковистые и гладкие, приятно скользили меж пальцами, потому он, пожалуй, даже немного замешкался, позволяя себе пару раз пропустить пряди через пальцы, прежде чем нормы приличия не напомнили о себе в сознании и не заставили отступить.

— Премного благодарен… — выдохнул Хуа Чэн и вдруг улыбнулся. — Гэгэ подарил мне заколку… Гэгэ ведь знает, что это значит? — коварная улыбка на губах демона говорила о том, что он с брачными радициями мира людей был прекрасно знаком.

Се Лянь же от осознания того, что он только что сделал традиционный свадебный подарок, покраснел хуже, чем вишни в сезон.

Рассмеявшись, Хуа Чэн притянул принца к себе, позволяя спрятать смущение и неловкость на широкой груди. И тогда уже отсветы на щеках — это не стыд, а лишь блики от алого кафтана, ведь так? Но принц не был готов принять поражение, переждав вспышку неловкости, он чуть подтянулся на носках и, чмокнув Хуа Чэна в щёку, обронил краткое «да».

***

Гора Тунлу теперь по праву принадлежала Се Ляню. Барьер, разрушенный Цзюнь У ради изменения Се Ляня, понемногу восстанавливался сам по себе. Он уже стал частью местности, рельефа, природы, потому, обретя смысл, возвращался к своему первоначальному состоянию.

На ближайшие сто лет Тунлу будет закрыта, а медная печь начнёт копить силы для попытки создания нового непревзойдённого. Се Лянь, наверно, мог бы уничтожить всё тут, сравнять с морем горы и превратить Уюн в равнину, а может, даже и пустыню, которая когда-то сможет вновь зарасти густыми лесами и принять на свои земли путешественников, но он сразу отказался от этой идеи.

Фэн Синь и Му Цин, услышав о том, что Се Лянь ощущает власть над горой, едва ли не взвыли, узнав о том, что принц не планирует ничего менять в нынешнем порядке. Он не будет пытаться разрушить гору.

— А как же дао? Как же борьба с системой?! — спалось на него со всех сторон.

Нет, боги войны не слышали лекции Мэй Нян Цзина, но даже с пересказа отлично запомнили пару фраз. Но Се Лянь лишь виновато развёл руками и улыбнулся.

— Дао требует от меня, чтобы я оставил Тунлу в противовес Небесам. Но стоять на месте мы не будем и продолжим каждый раз сопротивляться, стараясь не допустить создания нового непревзойдённого. Это честное сражение за выживание. Ведь если не будет Тунлу, то вселенная сама создаст что-то более непредсказуемое, что принесёт невероятные бедствия всему миру. А мы и так недавно пережили серьёзное потрясение. Нужно время.

Сейчас, ступив с Хуа Чэном на буро-серую пыль их общего места рождения, принц чуть поёжился. Порыв ветра попытался задрать полы его одежды и скинуть доули, которую Небесный Император полюбил. Она, конечно, не выглядела так прекрасно, как парадное одеяние, но и разгуливать по земле в императорском костюме было бы глупо.

— Ты уверен, что нам сюда нужно? — уже в который раз спросил Се Ляня Хуа Чэн, но тот кивнул и, заговорщицки подмигнув, потянул мужчину вперёд. В этих местах принц ориентировался отлично, десять лет жизни не прошли даром, и он прекрасно выучил все окрестности города. Конечно, очередное схождение лавы могло уничтожить все его труды, но теперь он точно знал, что именно от него требовал дух и к чем готовил.

Они с Хуа Чэном зашли в безлюдный город. Как и год назад, мужчины ступали по древним улицам государства Уюн, уже зная их историю и то, что произойдёт. Уверенным шагом Се Лянь сразу направился к храму, увлекая за собой Хуа Чэна.

Именно тут была найдена последняя из фресок, ужасная и прекрасная, она изображала Цзюнь У, Наследного Принца Уюн, которого больше не существовало. Но это не мешало принцу завершить обещание, данное неосознанно множество лет назад. Достав из кармана палочку благовоний, он подошёл к заброшенному алтарю и оглянулся в поисках кремня. Увы, ничего подобного не было. Хуа Чэн, всё ещё не до конца понимающий смысл, осторожно высек искру меж пальцев, поджигая палочку и ловя благодарный и полный облегчения взгляд небожителя. Тот, похоже, был готов метнуться на Небеса и обратно, чтобы только разжечь эту одну единственную палочку.

— Покойся с миром, — тихо сказал он, оставляя благовоние гореть в храме. — Мы выполнили твою просьбу. Пускай дух твой уже рассеян, а бог — перестал существовать, но память веков всегда будет здесь, на горе Тунлу, и, пока мы будем существовать, ваша история тесно переплетённая с нашим прошлым, тоже будет жить.

Се Лянь знал, что это правильно, и действительно, как только дым благовоний дошёл до потолка, на душе стало легче. Словно груз, который он тянул на протяжении семи столетий, вдруг был сброшен.

— Раз уж мы избавляемся от призраков прошлого и идём в будущее… Гэгэ, не позволишь ли мне преподнести тебе также подарок? — поинетерсовался Хуа Чэн, глядя на мужчину, ради которого он был готов сжечь все миры и пустить по ветру вселенское равновесие.

— Конечно. Но сперва… — Се Лянь развернулся и отмотал Жоэ от руки. Фэн Синь помог ему сшить разорванную в клочья ленту и вернуть её к жизни, но один единственный кусочек он составил отдельно, именно он сейчас был примотан к руке, удерживаемый, словно ребёнок матерью.

— Ты подарил мне когда-то свой прах. Никогда не озвучивал это и не говорил. К моему великому сожалению, я не способен полностью отдать его тебе, но часть меня… Он сделал шаг к демону, чтобы оказаться настолько близко, что у него была бы возможность коснуться бедрами Эмина, если бы на то было желание или настроение.

— Пожалуйста… — он осторожно взял кусок ленты и перевязал ею клинок мужчины у основания рукояти, чуть ниже глаза.

— Гэгэ… Это же твоя лента…

— Да. Жоэ — это не просто моя подруга и верная помощница. Она и есть мой прах. И я бы хотел, чтобы у тебя с собой всегда был его кусочек.