Сработало, - удивленно проговорил Кузнецов, точно разговаривая сам с собой. – Не должно было сработать, но сработало. Вот же чудеса!
Доктор, - я схватила его за руку. – Спасибо, конечно, что привел меня в порядок, но есть проблема. Сейчас ты мне с толком и расстановкой рассказываешь, что со мной приключилось, как ты меня вылечил, почему это не должно было сработать и какие такие каналы ты вскрывал. Колись! А то обижусь, и сильно.
Так энергетические же, - Кузнецов широко улыбнулся. – Вспомни, кокью-хо, она же ци, протекает по всему телу. У обычных людей, не-телепатов и более слабых физически, энергетический обмен тоже слабый и большинство каналов отключено. У тебя, видимо, произошел очередной переход на новый уровень функционирования организма, но не все энергетические каналы в твоем теле открылись одновременно, и циркуляция оказалась нарушена. Я поработал кем-то вроде сантехника или ангиохирурга – грубо говоря, открыл все краны и все прочистил. Этот приборчик – изобретение одной энергетически очень сильной расы, хирургический инструмент для таких случаев. А не должно было это сработать потому, что эта штука на обычных людях не работает. И я никак не ожидал, что ты так быстро дорастешь до того момента, когда она может на тебе сработать.
Четкое, ясное и логичное объяснение, но мне все равно показалось - Кузнецов что-то недоговаривает. Например, откуда он знал, как надо действовать, почему приборчик оказался у него с собой? Как он видел эти пресловутые каналы? Хотя если он с детства знал, что он «иной», и рано начал тренироваться и изучать все, что нужно знать «иным», в том числе ту самую первую помощь…
Угу, - подтвердил Доктор, уловив мои размышления – от шока я забыла поднять щиты, а он и воспользовался. – Не волнуйся, всему свое время, этому ты тоже научишься. А теперь тебе надо выспаться. Если что – не стесняйся, зови меня!
Он быстро наклонился ко мне, слегка коснулся губами моего виска над кругляшом усилителя, и я сама не заметила, как погрузилась в сон. Поначалу без сновидений, но под утро мне приснились бескрайние леса с серебристыми листьями деревьев, темные озера, оранжевая пустыня и невиданной красоты город, накрытый прозрачным куполом. Я увидела его с высоты птичьего полета, попыталась подлететь к нему поближе – и проснулась с чувством непонятной тоски и потери.
Минус двадцать два часа
Александра
Меньше суток до старта. Еще месяц назад лезла бы от мандража на стенку, хоть и думала бы, что это учения, а сейчас ничего, дышу ровно, несмотря на то, что знаю - будет бой. Сижу на камбузе «Авроры», варю шу-пуэр в старом чайнике, радуюсь теплому вечеру, облизываюсь на халву – мешочники Филина привезли нам гостинцев на следующее утро после нашего прибытия в Полетное вместе с ракетами, лазерами, дронами и прочими подарками с Большой земли. Пока технари колдовали над нашими машинами и подготовкой «Плутонов», мы с Доктором опять занялись переделкой авионики, потому как нашего супер-инженера при виде дронов в углу секции сборочного ангара, ожидающих посадки в контейнеры наших Т-77, осенила еще одна идея.
Я вот думаю, - изрек он, почесав макушку и тем самым приведя свою и так лохматую голову в состояние «ушел в самоволку, набухался и в баре наткнулся на особистов», - беспилотная версия «семьдесят седьмого» с точки зрения управления отличается от пилотируемой только интерфейсами, правильно? Если не принимать во внимание резервную гидравлику?
Ага, - я кивнула, изучая посланную им картинку, но пока не очень улавливая смысл, - Т-77 и есть большой дрон.
Так вот, - продолжил Кузнецов (а сам уже разобрал портативный пульт управления дронами и вытряхнул из него плату), - не сделать ли нам еще одну систему резервирования? Если один из нас выйдет из строя, второй сможет взять на себя управление его машиной.
Что-то я плохо представляю себе, как я управлюсь с двумя РУС и РУД одновременно, - ответила я, наблюдая за его действиями. - На орбите еще как-нибудь, но при посадке?
Доктор и глазом не моргнул.
А зачем? – ох уж мне эта приподнятая бровь и взгляд недовольного сэнсея! – Ты же сама сказала: большой дрон. Мы же не управляем каждым дроном по отдельности!
Точно! – я схватилась за голову и чуть не смахнула с виска тоненький кругляшок телепатического усилителя. – Принцип стаи.
Вот именно, - он перекинул мне схему-план доработки. – Видишь? Если один из нас плох, усилитель переключит авионику в беспилотный режим, и тогда второй сможет взять на себя управление удаленно или добавить первую машину в свою стаю и повести за собой. И почти ничего переделывать не надо, мы считай на всем готовом. За два часа управимся.
Ну, в общем, так и вышло. В телепатической связке работать одно удовольствие - сразу знаешь, какой разъем разобрать, куда подпаяться и какие ключи тебе нужны, так что времени мы не теряли. Доктор опять меня удивил – как у него получается паять такие мелкие детальки без лупы? Быстро, навесным монтажом, но очень аккуратно, без соплей и брызг припоя, крошечным газовым паяльником. Закончив, мы умудрились в первом приближении проверить, как оно работает: я забиралась в машину, а Доктор через усилитель наводил на меня сон и отслеживал, переходит ли управление машиной на пульт, а потом будил меня, и все повторялось. После четвертого подхода мне это несколько поднадоело, и я заявила:
В обратку тоже надо проверить. Давай теперь я тебя выключу.
Не-а, - Кузнецов несколько растерялся от такой постановки вопроса. – Не получится. Ты не сможешь пробиться через мои щиты.
Разумеется, - согласилась я, - если ты их не опустишь. Давай, чего уж там, попробуем. Заодно научишь меня, как это делается.
Не выйдет, - Доктор протестующе замотал головой. – Шторм, ну пойми… Я даже с опущенными щитами для тебя пока слишком сложная цель. Вырубить меня – это все равно что тяжелый танк руками тормозить. Я не против… просто ты надорвешься.
С чего это я надорвусь?! – возмутилась я. – Извини меня, но на танк ты никак не тянешь! Забыл, как третьего дня я тебя на сихо-нагэ поймала?
Поймала, - невозмутимо подтвердил он. – Но только потому, что я тебе это позволил. Спорим, ты не сможешь до меня и дотронуться, если я этого не захочу?
Ах, вот ты как?! – я завелась с пол-оборота. – Вот сейчас и проверим!
Недолго думая, я выпрыгнула из кабины, скатилась по лесенке, схватила первое, что мне попалось под руку – оказалось, веник – и налетела на Кузнецова как коршун, занося свое оружие. Он картинно ойкнул, шарахнулся от меня и бросился бежать, но тут же развернулся, выбил веник из моей руки и сгреб меня в охапку. Теперь уже ойкнула я.
Задушишь!
Это тебе за нападение на командира, - шепнул он мне в ухо, и по моей коже сразу же разбежались мурашки. – Это называется неспровоцированная агрессия. Ничего не трогал, наслаждался правами из второй поправки, даже не чинил примус, которого у меня нет - и тут! Вдруг! Внезапно! Меня! Веником! За что?!
Вслух он пытался шутить, но телепатически я чувствовала, что ему опять очень нехорошо. Едва ли не хуже, чем в то утро, когда он чуть не разнес в щепки сухую березу на поляне.
«Шторм, пойми, нельзя мне открываться! - уловила я в его эмпатическом потоке. – Если я опущу щиты до уровня, когда ты сможешь их пройти, тебя просто сметет. Я серьезно - для тебя это опасно. А мне блокироваться от тебя чем дальше, тем сложнее. Лучше бы тебе на всякий случай усилить свои щиты от меня».
Но я тоже не могла блокироваться от него, да и не хотела - и вдруг заметила, как в его поток вползают, точно гадюки, новые нити, непрошенные, подавляемые, но непослушные. Удивление. Непонимание. Эхо недавно пережитой боли. Ощущение невозможности, неправильности происходящего. Доктор, бедняжка, да кто с тобой это сделал – уж не сам ли себя ты так? За что, почему? Это тебе не веником в лоб, это намного хуже! А я не хочу, чтоб тебе было больно, не могу терпеть это сама, гори оно все!
