Я не помню, как добежала до своей бытовки и плюхнулась на койку, забыв закрыть дверь. Слезы текли в два ручья, моя душа превратилась в полигон, по которому братья-синегрудые работали кто фосфорными, кто термобарическими, а кто и кассетными боеприпасами. Что я наделала? Отработала и по себе, и по Кузнецову... Я до сих пор вижу внутренним зрением ошеломленное лицо Доктора, его широко распахнутые глаза, вспыхнувшие после моих слов острой невыносимой болью, как будто я ударила его ножом в печень и провернула лезвие в ране, а в ушах все еще звучит его горький вопрос: «Я сделал что-то не так? Или просто не нравлюсь?»
Все ты сделал так, мой хороший – я и представить не могла, что так бывает, что от одного поцелуя так закружится голова, сердце пустится вскачь, по телу разбежится слабость, а внутри вспыхнет огонь, как от спирта на голодный желудок, и захочется только обнять покрепче и никуда не отпускать этого невероятного парня, который делает со мной такие удивительные вещи. Я все еще чувствую силу его рук, его уверенные губы на моих, я помню, как неловко пыталась отвечать ему, ощущала по ментальной связи, как ему все это нравится, как хочется ему быть со мной - и падала, падала, улетала в потоке его чувств, горячем, как плазменный выхлоп моторов Т-77, и опьяняющем не хуже адреналинового кайфа после особенно удачного вылета. Как мог ты подумать, что не нравишься мне – ты же телепат, ты не мог не учуять, что я думаю о тебе и мечтаю быть с тобой, не мог не видеть, как я хотела, чтобы ты меня поцеловал… А потом я испугалась, поняв, как ужасно будет все это испортить, и повела себя как Умная Эльза из сказки, решила, что лучше уж наша история закончится, не начавшись. Трусливая бестолочь, что же я натворила?! Можно ли все исправить, или назад пути нет, и стреляную пулю в патрон не вставить?
Скрипнула дверь, по полу протопали мягкие лапки, койка прогнулась от приземления на нее кого-то довольно увесистого, и я ощутила рядом с собой теплый кошачий бок и тычок мокрого носика в щеку. Владимир Владимирович решил меня навестить и пожалеть – как мило с его стороны. Раньше он ко мне не приходил, отирался с Кузнецовым, а сейчас пришел. Видимо, допетрил своим кошачьим умишком, как мне хреново.
Мрру-мрру, - подтвердил кот, устраиваясь поудобнее у меня под боком, и затарахтел, когда я почесала ему загривок. Дескать, поговори со мной, большая кошка, вдруг поможет.
Знаешь, Владимир Владимирович, - сказала я ему хриплым голосом. – Может, я и дура, но все не так просто. Я действительно ненормальная.
Мрря? – удивился мой пушистый собеседник такому неожиданному признанию и боднул меня мохнатым лбом. Я шмыгнула носом, вытерла слезы рукавом и продолжила:
Ну так слушай сказочку, котик. Жила-была девочка. Всю жизнь она мечтала о двух вещах: летать в небе и защищать слабых. Девочка выросла, стала военлётом. Время тогда было тяжелое, войны вспыхивали по всему миру, и она сражалась в каждой из них. Стала настоящим «синегрудым», кошмаром для врагов, огненной смертью с небес… а потом так получилось, что ей пришлось уйти в испытатели, учить летать этих больших титановых птичек, которые так тебе досаждают своими воплями, когда взлетают и садятся. Ее первым заданием на новой работе стали испытания самолетов палубной авиации на тяжелом авианесущем крейсере «Кузнецов». И там – не поверишь, котик – она влюбилась.
Я вздохнула, вспоминая то жаркое севастопольское лето, и снова вытерла катящиеся слезы.
Его звали Игорь, - хрипло сказала я. – Старпом на «Кузнецове». Конечно, он заинтересовался, что это за девица в авиакрыле его корабля, он выяснил, кто она такая и чем прославилась, они подружились, а потом влюбились друг в друга. Все у них было замечательно, им было хорошо и весело вместе, они гуляли по Севасу ночи напролет, ходили на катере к заповедным бухтам, угощались горячими чебуреками на набережной и запивали их молодым красным, и без того пьяные друг от друга… Но однажды вечером они решили, что… можно переходить на… ммм… новый уровень в отношениях. Ну… это когда ты находишь себе кошку, она не против, ты хвать ее за шею и вперед, делать котят – у нас, людей, в общем все так же, но сложнее. Игорь хотел, чтобы все было красиво – снял самый красивый номер в самом модном отеле на побережье, куча цветов и самое лучшее шампанское… Только вот эта девочка так и не смогла узнать, как это будет у нее, потому что, когда они попробовали, она почувствовала себя так, будто отравилась. Ей стало плохо, ее тошнило, что Игорь ни делал, ей становилось только хуже. Так они и расстались, а девочка после этого решила попытаться выяснить, что в ней неправильно.
Кот подлез ко мне под руку и промурчал что-то заинтересованное, а я вздохнула, вспомнив, как прикинула расклад, подсчитала остатки отпускных и позвонила Фаине Марковне. Устав от корпоративных войн и событий Красного Августа, но и прилично заработав на них, бывшая гроза рейдеров и учредитель гремевшей по всей России юрфирмы «Шелленберг и партнеры» радикально сменила сферу деятельности и заделалась хозяйкой гостиницы – отгрохала крутейший отель в Паттайе на побережье и прикупила несколько островков в Андаманском море. К кому же еще, как не к ней, я могла обратиться с настолько специфической просьбой?
Фаина Марковна почему-то очень обрадовалась моему звонку и наотрез отказалась брать с меня деньги за постой. Хотела оплатить мне и перелет, но до Владивостока у меня офицерская халява, оттуда я на маглеве доберусь до Харбина за копейки, а из Харбина до Бангкока можно и долететь, и подкалымить – устроиться вторым пилотом на какой-нибудь бизнес-джет, экипаж которого начал бухать еще до вылета. В общем, добралась я легко и непринужденно, КВС «Гольфстрима» - бывший военлёт НОАК узнал меня в лицо и даже лицензию не спросил, посланцы Шелленберг встретили меня в аэропорту Бангкока на лимузине, а в отеле меня ждал шикарный номер и два симпатичных массажиста. Ну, и естественно, первый конфуз – при моем росте 179 сантиметров ребятишки оказались мне по плечо. Правда, смутило это только меня, ребята оказались профи - поахали, поохали, повосхищались моими ногами и жопкой и сделали для меня все, что могли. В этот раз меня не тошнило – я так расслабилась, что уснула у них на руках, но тогда это списали на усталость после перелета.
У меня ушла неделя на то, чтобы убедиться в том, что мой организм не желает получать всякие плотские удовольствия – хоть трезвая, хоть пьяная, хоть покурившая травки, хоть наглотавшаяся местных веселых таблеток, я как нормальная женщина не реагирую ни на что. Мальчики, девочки, трансы, «нижние» и «верхние», массаж, игрушки - без разницы, как бы мне ни нравилось начало, все равно исход был по одному из трех вариантов: симптомы отравления, сон или полное выключение реакций. Тогда я плюнула на все, взяла в прокате самую мощную океанскую скоростную лодку, которую смогла найти - настоящую четырехмоторную cigaretteboat, и отправилась на острова. И в сквозной пещере на каком-то крошечном островке мне встретился древний дедок-отшельник.
Не то ты ищешь и не там, - заявил он мне на ломаном английском в ответ на мое приветствие. – На тебя пал выбор Зеленой Тары. Путь Тантры – это не твой путь.
Вот, котик, дед и сказал девочке, что она избрана помощницей Зеленой Тары, защитницы людей от демонов, и поэтому она может влюбиться, но любить физически не сможет. Понимаешь, котик, в чем дело – что-то в ней работает не так, как у всех, а наоборот. Может быть, она ненормальная, а может, небеса черные и голубые решили, что она принадлежит им навсегда, и забрали у нее любовь в обмен на мастерство и боевую удачу. Как думаешь, котик? Может, зря я испугалась, и стоило рискнуть снова?
Урр-рау, - Владимир Владимирович завозился у меня под боком, устраиваясь поудобнее. Все верно, пока живу – надеюсь. Надо собраться с духом и решиться объяснить все Кузнецову, хотя бы ради того, чтобы остаться друзьями. Я сама сказала ему, что он имеет полное право знать, чем я дышу – значит, пусть узнает и это. Хуже уже точно не будет.
