- Начну с конца, - я беру с самобранки запотевший бокал мохито, попутно гадая, как Макс угадал мои предпочтения эпохи бурного земного студенчества. - Максим, будь добр, покажи нам, что ты так внимательно изучаешь.

- Ты права, мой пилот, - улыбается тот и раскидывает нам ментальные нити своего пространственного восприятия. - Здесь очень, очень красиво. Просто великолепно.

Визуализацию он нам нарисовал превосходную, изобразив ткань континуума как гибкое бледно-голубое стекло. Неведомые силы скрутили его в гигантскую трубку и завязали булинем с исполинской петлей, в которой поместился добрый десяток спиральных галактик в окружении шаровых скоплений поменьше. В верхней части петли обособленной группой, точно зубцы короны, расположились семь звезд. Плотная кольцевая туманность - огромная звездная колыбель - окружала их, образуя обод короны. Восьмая звезда, одинокий голубой гигант, расположилась ниже туманности, опоясанная сверкающими кольцами ледяных полей.

- Разрази меня Время, - тихо проговорила Таис вслух. - Сияющий мир Семи Систем…

- Я назвала его просто - Подкова, - сообщила я. - Макс, давай покажем, где мы и как мы тут оказались.

Максим установил фокус восприятия на четвертой звезде в короне. Желтый карлик чуть крупнее и горячее земного Солнца имел уникальный спектр - слегка отливал розовым. Три планеты скользили по круговым орбитам вокруг него: внешняя - лилово-малиновый в белых пятнах газовый гигант, опоясанный яркими кольцами, внутренняя - почти лишенный атмосферы скалистый обломок, а средняя - живой бирюзовый шарик в разводах перламутровых облаков. Мир, который я обещала Доктору, и который я наконец-то нашла.

Произошло это совершенно нечаянно. Только мы с Максом приготовились спокойно и аккуратно ликвидировать трещину континуума и стянуть края окна в Вихрь до нормальных размеров, как со стороны Края начался прорыв Хаоса. Где тонко, там и рвется, это понятно, но у меня создалось впечатление, что кто-то подпорол и без того ослабленную ткань пространства-времени, и она начала мгновенно расползаться. Так что, продолжая портняжную аналогию, мне стало не до штопки - рассыпающийся участок надо было обрезать и заклеить края. Если точнее, стянуть все аномалии в пузырь и запаять горловину.

Естественно, что после такого маневра я бы оказалась в слепой червоточине, стенки которой бы разваливались, а открытый конец свешивался на Край, то есть валить оттуда надо было бы не просто быстро, а очень быстро. Однако при полном отсутствии ориентиров это было бы крайне затруднительно - без них навигация в червоточинах невозможна. Иными словами, мои шансы на возвращение к Доктору в пределах срока его жизни плотно обосновались бы в дельта-окрестности нуля, что меня никак не устраивало. Но я могла бы идти через Вихрь на его сигнал - так мамин отряд выходил из Грюссдерааля на пеленги Доктора. Поэтому я попросила Макса связаться со Старушкой и передать мою просьбу Доктору, выбрала местечко, где ткань континуума собралась в естественную складку, и приказала:

- Максим, прокалываем здесь.

Он, конечно, перепугался, понимая, что дело пахнет керосином, но виду не подал, и пробил маленькую аккуратную дырку, виртуозно сформировал гладкую точку входа, а затем рванулся вперед, увлекая за собой все продукты распада. Как следует разогнавшись, он оттормозился, позволил им обогнать себя - и вдруг заметил стенку стабильной червоточины, касающуюся нашей сливной трубы.

- Мой пилот! - просигналил он. - Взгляни! Клянусь Ккабой, это выход!

- Это вход, - поправила я его. - Вход Омега знает куда, но не на Край. Давай рискнем?

Тут Макса не надо было долго уговаривать. Он грациозно крутанулся, завертелся волчком и пронзил обе стенки с точностью опытного маркшейдера. Первую он прошил как пуля, а вторая оказалась на удивление прочной и сразу не подалась, нас обдало деформационной волной. Как Макс ни вертелся, щиты чуть не снесло, я разбила нос об край консоли и чуть не вылетела из кресла, но умудрилась удержаться на траектории прыжка. Нас трясло, вертело и плющило, но в конце концов выбросило в обычный космос - но все-таки не совсем обычный. Континуум здесь был скручен в трубку, ни один справочник никакой информации нам дать не смог, а навигационная эвристика, фигурально говоря, послала нас в лес, не зацепившись ни за один ориентир. Тогда мы с Максом в ожидании пеленга Доктора двинулись вверх по этой трубе короткими прыжками, пока не выскочили у верха петли, где сияла корона из семи звезд. Это место показалось мне смутно знакомым, и я скомандовала Максу прыгнуть к четвертой звезде.

Мы вышли из прыжка на орбите второй планеты ее системы, и ощущение узнавания окрепло до твердости азбантиума. Тот самый мир в рассветных розовых лучах, персиковые облака, бирюзовые моря, кобальтово-синие леса, серебристые степи в алых цветах… А затем я узнала большой коралловый остров в северных тропиках посреди океана, длинную бухту - ятаган сверкающей синевы в ножнах белого песка, рассекший лесистый берег - и, ведомая предчувствием, направила Максима на посадку.

Планета была необитаема, по крайней мере, ни следа технологической цивилизации в первом приближении. Зато прочей живности здесь было в избытке. Некрупные пестрые птички вышагивали вдоль берега на длинных голенастых ногах, охотились на крабов, выбирали раковины из прибрежных камней; разноцветные рыбки сновали по мелководью; из леса выбрался маленький пятнистый хищник с длинным хвостом и круглыми ушами, воровато огляделся и нырнул в воду рыбачить; нарядная красно-желтая бабочка величиной с ладонь уселась Максиму на нос, но его эктоплазматическая оболочка ей не понравилась, и она перебралась мне на макушку, а потом упорхнула. Макс проводил ее взглядом и скинул мне краткий отчет о местной микрофлоре и фауне: “опасных микроорганизмов, вирусов и простейших не обнаружено”.

А еще при вполне ламинарном течении времени здесь была магия, и Вихрь был близко. Только протяни руку, прикинь в голове коэффициенты блочно-трансферных уравнений - и его сила отзывается покалыванием в кончиках пальцев. Я соорудила файрболл размером с кулак, заставила песок пройтись маленьким смерчем вдоль берега и попыталась полевитировать над водой - получилось, но давешний хищник вдруг вынырнул из воды с рыбиной в зубах, я отвлеклась, потеряла концентрацию и плюхнулась в теплое и очень соленое море. Вынырнула, отфыркиваясь, погрозила кулаком потешавшемуся надо мной Максу и тут же поставила ему задачу:

- Закинь в Вихрь маяк. Будем кричать, ждать ответа и слушать сами.

Еще подхихикивая в кулак, Макс дематериализовался, а я принялась нарезать круги вдоль пляжа. Маяк должен сработать рано или поздно - вопрос в том, когда? Доктор получил мое сообщение - но сколько у них уйдет времени, чтобы они приняли мой пеленг? И почему Макс так долго возится с такой в общем-то простой операцией?

Он вернулся обратно, когда розовое солнце уже подползало к зениту. Достаточно, чтобы заставить меня забеспокоиться. С другой стороны, симбиотическая связь работала, я ощущала его присутствие и чувствовала, что он в порядке - просто возникли некоторые проблемы.

- Еле закрепил, - сообщил он мне в ответ на мой вопросительный импульс и скорчил обиженную моську, учуяв мое недовольство и тревогу. - Здесь такая турбулентность… В этой обособленной области сталкиваются два течения и образуют стоячие волны. Кататься на них весело, но зафиксировать приемопередатчик - та еще задачка. Но я ее решил, мой пилот. Вопрос в том, смогут ли нас услышать сквозь такие возмущения и границу обособления. А ты? Ищешь другое решение?

Макс спросил не просто так - заметил, что я не нахожу себе места, при этом даже не пытаюсь привести в порядок одежду, а так и шарахаюсь вдоль берега в мокром комбезе и забитых песком пилотажках. И он был прав: из ощущения, что мы все делаем не так, вот-вот должна была родиться идея. И она родилась.

- Макс, - выдала я, нахмурившись, - а ведь я бестолочь. Я пытаюсь докричаться до Доктора, будто он за тридевять земель - а на самом деле он здесь. Совсем рядом. Во мне.