«Как мы это сделаем? – интересуюсь я, а сама прислушиваюсь к происходящему в консольном зале. – Разве возможно удержать ТАРДИС вне гиперколыбели?»

«Сделаю заглушку для функции ввода кодов дематериализации - она будет все время возвращать ему текущие координаты, - Доктор колдует над клавиатурой, параллельно подкидывая мне данные для вспомогательной обработки. – Симбиотической связи нет, то есть, грубо говоря, функция задания координат не возвращает ничего. Вот смотри: пять строчек кода, и мольто бене!»

«Ага, - откликаюсь я, поглядывая ему через плечо, как он работает с системным отладчиком. – А мне что делать?»

Доктор не успевает мне ответить – внезапно возвышение под консолью раскалывается надвое, и мы, кувыркаясь, не то падаем, не то летим в душном непроглядном мраке, а вокруг нас начинают собираться свинцово-огнистые тучи, из просветов в них выглядывают зубастые пасти исполинских крокодилов, и мне это совсем не нравится.

«Ментальная атака! – тут же передает Доктор. – Личностная матрица очень активно не хочет нашего вмешательства. Сможешь сделать так, чтобы 204 был занят только тобой? Тогда я успею закончить, и он тебя отпустит. Помни две вещи: во-первых, физически ты на Старушке, и она всегда поможет. И второе: это мир фантазии. Воображай все, что угодно!»

«Юрать! – я разрываю связку и даю Доктору напоследок хорошего ментального пинка, чтобы вернуть его к интерфейсу консоли. – Постараюсь!»

Первым делом – прекратить беспомощное падение. Хлоп – и я в кабине учебного Як-130, и вокруг меня уже не огнистая тьма, а просто летнее небо. Маленький шустрый самолетик весело следует за движениями РУС – в нем нет мощи тяжелых истребителей, зато он послушный, простой и понятный. Управлять им легко и приятно, и я начинаю танцы в небесах, несмотря на стремительно налетающую с трех часов грозу.

Ураганный ветер бьет легкую машину под крыло, на небосвод стремительно наползают свинцовые тучи, синяя молния простреливает от зенита к горизонту с оглушительным грохотом. Но я все-таки Королева Бурь – разве напугаешь меня грозой и ветром? Коррекция курса, крен, вираж, на «столб» - моя птичка пронзает грозовые облака. Турбулентность трясет машину как расшалившийся малыш - погремушку, дождь вперемешку с крупным градом лупят по фонарю, приходится вертеться ужом на сковородке, уворачиваясь от молний – легкость и послушность «варежки» мне тут в самую тему. Это начинает напоминать игру не то в вышибалы, не то в пятнашки – и меня осеняет. Как бишь звали этого 204?

- Привет, Мартен! – весело кричу я. – Я Алекс! Ты прикольный! Поиграем?

- Э-э… привет, - откликается мальчишеский голос в шлемофоне – приятный, но несколько растерянный. – Алекс, да? Тебе правда хочется поиграть?

- Ага, - откликаюсь я, тем временем «бочкой» проскакивая между двух молний. – Это же весело!

- Весело? – вдруг зло переспрашивает он. – А так тоже весело?

Упс! Земля и небо вдруг меняются местами, и теперь я не мчусь вверх, а стремительно пикирую. Ручку на себя! От перегрузки темнеет в глазах, но нет, не успеть! Хотя – что я торможу? Сдвинуть горизонт вниз! Земля мгновенно отдаляется, на альтиметре уже не метры, а километры, я легко выхожу из пике, уворачиваюсь от очередной молнии и выравниваю машину.

- Нет, так не весело, - сам себе отвечает Мартен. – Ты опять меня обманываешь. Я так не играю!

И грозовое небо тут же пропадает, как пропадает и самолет. Я оказываюсь над бурным морем и падаю в злые волны где-то с десятиметровой высоты.

Нет, котик, не ту кандидатуру ты выбрал для своих шуточек! Я разворачиваюсь в полете, врезаюсь в воду ногами, а когда выныриваю на поверхность, меня ждет десантный катамаран ССО – два мощных движка, два могучих водомета, прекрасная остойчивость, этой посудине нипочем и штормы мыса Доброй Надежды. Я запрыгиваю в открытый кокпит, беру круче к ветру, полный газ – и легко взлетаю на белопенный гребень высокой волны.

- Мартен! – кричу я сквозь вой ветра. – Ты прав, так не весело! Чтобы было весело играть, надо играть по правилам!

- В смысле? – удивляется он. – Ну хорошо… Давай.

- Моя очередь предлагать игру, - говорю я. – А то у тебя сплошь катастрофы какие-то.

- А я больше ничего и не видел, - откликается Мартен с неожиданной грустью. – Сражения и катаклизмы, разрушения и смерть, зачистка линий времени и стирание из истории – я рожден для этого, это мое предназначение, но я не хочу, не хочу!

Его голос дрожит, и на горизонте появляется колоссальная водяная воронка смерча, а над ней в иссиня-черных тучах сплетается паутина молний, воздух пахнет йодом, электричеством и дохлой рыбой. Страх вползает под кожу, пытается парализовать нервные узлы, и я понимаю, что надо брать контроль в свои руки любой ценой, если не хочу сойти с ума или умереть от блокировки периферической нервной системы. Я резко выдыхаю, крепко держа штурвал, и закрываю глаза.

Штормовое море пропадает – я на берегу сонной черноморской бухточки, в синем-синем небе сияет огромное желтое солнце и лениво кружат жирные чайки, маленькие волны лениво перекатывают белую гальку пляжа. Мне снова пятнадцать, я стою у кромки воды с ярко-зеленым мячом для пляжного волейбола в руках, а в море по колено в воде меня ждут школьные приятели – Руслан, Никитос и Маринка.

Вшшшух! Рядом со мной материализуется Мартен – в образе тощего рыжего мальчишки, каким я увидела его в первый раз. Пацаны пожимают ему руку, Маринка строит глазки и радостно предлагает:

- А давайте в «картошку»!

Встаем в кружок, втягиваем в него Мартена, и я бью первую подачу. Мы играем не в классическую «картошку», а в сочетании с пляжным волейболом, то есть мяч надо не ловить, а отбивать. Мартен мигом въезжает в нехитрые правила, но при этом промахивается по мячу и вынужден усесться в центре круга. При очередном розыгрыше мяча я выбиваю его из круга и занимаю его место. Он смеется, разыгрывает мяч, у него отличная подача – Маринка со хохотом падает в воду, а мячик подхватываю я и кидаю его в Мартена. От неожиданности он шлепается навзничь, барахтается, поднимая тучи брызг и заливисто смеясь над своей и маринкиной неловкостью - и я чувствую, что призрак смерти наконец-то выпускает его.

Вдруг все исчезает - и море, и пляж, я снова в резервном консольном зале Старушки, сижу на решетчатом полу возвышения, привалившись к консоли как мешок с той самой картошкой. Двести четвертый вытянулся рядом со мной, все так же подключенный к нашей ТАРДИС двумя аксонами, только интерфейсный аксон распушился настолько, что закрыл ему все лицо. Чуть повернув голову, вижу прямо перед собой знакомые ноги в затасканных белых кедах, и тут же Доктор стремительно поворачивается и наклоняется ко мне.

- Вот это да! – выпаливает он и вкладывает свое восхищение в короткий горячий поцелуй. – Ты себе даже не представляешь, что ты сделала! Умничка ты моя!

- Я знаю, что я умница, - отвечаю я, переведя дух. – Так, вообще. Но что конкретно я такого сделала?

- С помощью Старушки ты сотворила виртуальный мир в своем сознании и удержала 204 в нем! – Доктор на радостях тормошит меня за плечи. – Он пробыл там достаточно долго, чтобы я сделал все, что нужно. Вот только при этом возникла проблема – он очень не хотел тебя отпускать. Вцепился насмерть, я такого не ожидал. Он не выпустил бы тебя. Пришлось его, кхм… зомбировать.

- Зомбировать? – переспрашиваю я. – То есть?

- Отключить личностную матрицу, оставить только базовые функции, - объясняет Доктор. – Не навсегда - до окончания восстановления. Я заблокировал травмирующие моменты в его памяти. При полном восстановлении вся операционная система генерируется заново – это должно устранить сбой, я так думаю. В таком состоянии он не сможет ни раскуклиться, ни сбежать – пусть себе заряжается под Старушкиным присмотром и потихоньку восстанавливается. Но это ладно. Ты в порядке?

Знаю, что он переспрашивает больше из желания проявить заботу - так-то он меня уже просканировал на предмет непорядков в соматическом или психическом фоне, грубовато, зато очень тщательно. «Нет проблем», - отзываюсь я, и он протягивает мне руку, помогая встать.