– Расскажи мне о последнем визите.

Я закатила глаза. Изнутри поднималось хорошо спрятанное – а точнее забитое в самый темный уголок души – раздражение.

– Это было вчера утром. Я еле поднялась к ним по лестнице, а они усадили меня на стул, угостили пончиком и сказали, что делают все возможное. И все. Делают все, чтобы разыскать Сойера. И все. Опять.

Я запустила пальцы в волосы и прикрыла глаза. Каждый раз одно и то же. И вчера я не сдержалась.

Я закричала на молодого мужчину, который был со мной так мил, что у меня от его поведения скулы сводило, будто я килограмм мороженного за раз съела.

– Ты злишься на них?

Я тряхнула головой и посмотрела на девушку горящим яростью взглядом. Она выгнула бровь и склонила голову набок в ожидании ответа.

«Дыши, Хоуп».

– Да, я очень злюсь.

Мой голос в теории мог обратить психолога в кучку пепла, но она лишь кивнула и сделала какую-то пометку в своем блокноте.

– А на себя?

Я застыла и задержала дыхание.

Элли задавала этот вопрос уже не один раз. И каждый раз ответ на него был… разный.

Девушка внимательно посмотрела на меня.

– Хоуп?

Я набрала побольше воздуха в грудь и свободно расправила плечи. Улыбнувшись силе, растущей внутри меня, я честно ответила.

– Больше нет. Совсем не злюсь.

Психолог несколько секунд смотрела на меня. Ее губы тронула легкая улыбка. Я сидела, сильная и смелая, и смотрела на нее в упор.

– Это правда, Элли. Себя я больше не виню.

Я вздохнула и сглотнула.

– Это правда.

– Повтори то, что мы всегда говорим.

Я набрала в грудь побольше воздуха, чувствуя, как примерзает к позвоночнику желудок.

Эту мантру я повторяла почти каждую минуту на протяжении первых двух недель после нападения.

– Я не виновата в том, что со мной произошло.

Элли несколько мгновений помолчала, а потом удовлетворенно кивнула.

– Сегодня я тебе верю.

Я слабо улыбнулась. Это была победа.

Победа была не в том, что Элли поверила моим словам. Победа заключалась в том, что я сама наконец-то верила в то, что говорила. Самой себе и ей. Моему психологу.

Элли задумчиво прикусила губу и прищурилась.

– Нам нужно кое-что обсудить.

Я вопросительно выгнула брови, и девушка вздохнула.

– Хоуп, что насчет Логана?

Стоило мне расслабиться и успокоиться, тело прошиб разряд тока. Я едва не задохнулась от пронзившей грудь боли.

«Нет, нет, нет!».

Я зажмурилась и тяжело задышала, мотая головой.

– Элли…

– Хоуп, ты должна ответить на мой вопрос.

Я зарычала, сжимая кулаки и точно зная, что будет дальше.

Перед взглядом встали разноцветные глаза и белозубая широкая улыбка. А вслед за этим – занесенная для удара бита.

Ногу пронзила боль. Следом за ней – руку. Заныло плечо. Я словно наяву услышала хруст костей.

«Ты будешь моей. По своей воле или против».

«…сделает это против твоей воли…».

Голоса двух мужчин слились в один.

Меня накрыла паническая атака. Я наклонилась вперед, сжимаясь в клубок, и заскулила. Я начала задыхаться.

Словно откуда-то издалека до меня доносился голос Элли:

– Хоуп! Хоуп! Открой глаза!

Мутным от боли взглядом я посмотрела на экран смартфона.

Девушка выглядела встревоженной. Напуганной даже. Впрочем, как и каждый раз, когда мы начинали разговор о Логане, и меня сгибало пополам, швыряло на стены или разматывало по полу. А все потому, что переломы начинали ныть и болеть, шрам горел огнем. А в голове барабанным боем звучало каждое сказанное Сойером в ту ночь слово. И шепот Логана.

«Я люблю тебя, Хоуп. Люблю».

– Хоуп! Ты в безопасности! Слышишь?!

Я судорожно вдохнула, мотая головой. По щекам текли слезы. Легким не хватало воздуха. Желудок грозился вылезти через глотку.

– Хоуп, все хорошо! Здесь только ты и я! Слышишь?!

Я огляделась кругом, будто проверяя ее слова.

Сердечный ритм сошел с ума. Если бы я была подключена к этому дебильному пищащему прибору, доктора бы уже точно обкололи меня конскими дозами седативного.

– Ты в порядке, Хоуп! В порядке! В безопасности!

«Какой, к черту, порядок?! Я сейчас сдохну от боли!».

Я тихо застонала и вцепилась пальцами в волосы. Пытаясь заглушить голоса мужчин, перебивающих друг друга у меня в голове. И когда мне это удалось – с наименьшим трудом, чем в самом начале нашего с Элли пути – я шумно выдохнула и обмякла.

– Хоуп, ты…

– Да, я в безопасности.

Я хрипло дышала и осматривалась так, словно Сойер мог спокойно забраться в окно за моей спиной.

Не мог.

Я не только поменяла замки. Я поставила на окна решетки, превратив свою квартиру в свою же тюрьму.

Боль понемногу отступала. Я тяжело дышала и смотрела на экран.

Элли встревоженно дергала себя за прядь волос и хмурилась.

– Ты как?

Я криво улыбнулась и поморщилась.

– Прекрасно! Не видишь, что ли?!

Девушка тяжело вздохнула.

– Сарказм тебе не поможет.

«Он не дает мне отключить тебя».

Я кивнула и облизнула пересохшие губы.

– Я… в порядке. Давай… продолжим. Что ты…

– Ответь на мой вопрос.

Я прикрыла глаза, ожидая вспышки боли, но ее не последовало. Осторожно выдохнув, я сглотнула ком в горле и тихо ответила:

– Элли, я действительно не готова к разговору… с ним.

Я откинула голову на спинку дивана и зажала переносицу пальцами.

– Я не готова.

– Хоуп.

В груди вскипела злость. Я резко выпрямилась, поморщившись от слабой боли в руке, и помотала головой.

– Элли! Стоит мне только вспомнить как меня накрывает, и я…

– Послушай меня!

Я застыла с открытым ртом. Когда Элли говорила ТАКИМ тоном…

Я хорошо знала этот тон. Я слышала его от троих специалистов за прошлый год. От троих мужчин-психологов, которые не просто не помогли мне.

– Ты провела параллель. Установила связь между двумя мужчинами, которых любила.

Которых любила…

– И мы должны понять, какую и когда. Чтобы таких приступов больше не было, эту связь нужно ПОРВАТЬ, понимаешь? Обнаружить, обесценить и разорвать!

Элли подалась вперед, и я невольно отшатнулась, откидываясь на спинку дивана.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Элли.

Девушка тяжело вздохнула и покачала головой.

– Да о том я говорю, что стоит тебе подумать о Логане, ты тут же вспоминаешь Сойера.

Я несколько секунд тупо смотрела на нее, а потом прикрыла глаза ладонью.

«Твою мать, Хоуп!».

Это было слишком похоже на правду. Нет, не так. Это было правдой.

Я совершенно спокойно говорила про Сойера и про то, что со мной случилось. Но стоило мне вспомнить Логана…

Волна боли подкралась к переломам. Языки огня лизнули сердечную мышцу.

Я судорожно вдохнула и зажмурилась.

«Нет, нет, нет, нет, нет, нет! Только не снова!».

Немыслимым усилием я отогнала от себя образ любимого мужчины и ощутила тоску и одиночество. Раньше образ Логана придавал мне сил и храбрости. Сейчас же…

«Прости меня. Я не так сильна, как ты думал».

Я несколько раз медленно вдохнула и выдохнула.

– Хорошо, давай попробуем.

«Готовься подыхать от боли, дорогая. Элли не терпит поражения»…

Прошло около недели, прежде чем мы смогли разобраться, в чем была проблема.

Элли устало вздохнула и в сотый раз задала мне один и тот же вопрос:

– Что ты увидела первым после того, как очнулась?

Я прикрыла глаза и в сотый раз ответила:

– Джексона.

Девушка кивнула, рисуя узоры в блокноте.

– После него?

Я глубоко вдохнула и покачала головой.

– Элли, мы это уже проходили…

– …но до сути не добрались!

Кажется, девушка начинала терять терпение. И я не могла ее винить, несмотря на то, что она была специалистом в определенной области. Психологи тоже люди. И это мне пришлось познать в процессе общения с Элли.

Надо сказать, что эта девушка умудрилась перевернуть мое представление о терапии. Порой Элли была невыносима. Я ненавидела ее. Я злилась на нее. Кричала. Говорила, что этот сеанс – последний, сбрасывала звонок… и перезванивала.