Не доставая ключи, я взошел на крыльцо, открыл дверь…
…начать новую жизнь, вернуть все на круги своя и стать лучшим супругом для Синди, думать только о ней!..
— Я дома, Вельт!
Губы так и не сомкнулись, по горлу вниз словно посыпался песок, и раньше, чем я укорил бы себя, из кухни высунулось удивленное лицо, качнулись собранные в хвост лоснящиеся светлые волосы.
— Что ты сказал?.. — в недоумении сощурилась Синди.
— Эм… Я… сказал: «Я дома!»… и добавил, что сейчас видел Вельта.
— А-а, — кивнула она, сняла с плеча полотенце, которое всегда для удобства вешала так во время готовки, и вышла ко мне, застывшему у входной двери. — А что в пакете?
— Свадебный костюм.
— В смысле?.. — ужаснулась она. — Мы же вместе должны были купить его — чтобы он подходил под оформление банкетного зала…
— Ты не написала об этом в последнем сообщении.
— Но это же очевидно!.. — Практически убитая горем, она подбежала ближе, раскрыла пакет и вытянула рукав. — Да ты что… совсем не подходит! Мог бы черный тогда уж купить: классика со всем смотрится…
— Синди, напоминаю. Это и моя свадьба тоже. И я не часть банкетного зала, чтобы ты украшала меня под цвет салфеток.
Она пристыженно поджала губы, бережно спрятала рукав пиджака обратно в пакет и сплела руки вокруг моей шеи. Темнеющее остатками косметики лицо было обращено ко мне, однако виноватые глаза исследовали что-то в стороне.
— Прости меня… Я так волнуюсь из-за всякой мелочи, связанной со свадьбой, что, кажется, совсем теряю адекватность…
— Все в порядке. — Я прижался лбом к ее лбу, опустил веки, как и Синди, сосредоточился на таком родном и знакомом дыхании. — С возвращением.
— Спасибо. Я привезла тебе сувенир из Парижа.
— Статуэтку — Эйфелеву башню?..
— Да… Я такая предсказуемая?..
— Нет, — солгал я. — Просто ты отлично меня знаешь: именно такой сувенир из Франции я и хотел. Спасибо…
После легкого ужина и необычайно долгих и подробных рассказов Синди о пребывании в Париже, я нуждался в глотке свежего воздуха, потому и вышел во двор. Ветер царапался о заборы. Белки шелестели в кустах. Я почувствовал пристальный взгляд; не увидев никого даже краешком глаза, уже точно знал, чье внимание приковал…
— На этот раз вышел через дверь? — спросил я, сунув руки в карманы.
— Еще не так поздно, чтобы скрытно отправляться гулять.
От растущего под его окном дерева Вельт ступал по траве мягко, будто кошка, руки держа за спиной, покачиваясь, как колокольчик. Входящая во вкус ночная прохлада нежно запускала пальцы в его волосы, проникала через широкое горло футболки и гуляла по коже. Крестник смотрел на меня противоречиво: с одной стороны, обвинительно, а с другой — снимая ответственность с моих плеч.
— Синди приехала, — сглотнув, сказал я.
— Я знаю… — Он пнул несуществующий камень, принялся разглядывать его в траве. — А где ты сегодня был?..
— В свадебном салоне… купил костюм…
Я понимал, что каждым новым уточнением вбиваю гвозди в его ладони, однако не мог ему врать и тем самым еще больше искривлять строгие рамки реальности, коими мы оказались зажаты. Моя невеста здесь… И это далеко не единственная причина, почему я боюсь за будущее Вельта… Сэл узнал его в порнографических роликах, Кайл в курсе нашей нездоровой связи — сколько еще человек должны оказаться посвящены в совершаемое мной преступление, чтобы я осознал, наконец, всю серьезность положения?! Я не могу и дальше подставлять Вельта, как и давать ему ложную надежду! Но как возможно оторвать от сердца человека, который почти весь этот хрупкий орган и составляет?..
— Я не приду к тебе на свадьбу… — глядя под ноги, вымолвил он.
Я хотел ему ответить: «Да, так будет лучше…» — слова застряли в горле, и я только молча кивнул, чего Вельт не увидел. Он помялся немного, так на меня и не взглянув, повернулся обратно, к дереву. Занесенная нога не коснулась травы; Вельт тихо спросил из-за плеча:
— А это правда, что на свадьбе можно выкрикнуть: «Я протестую»?..
— Нет, это… только в суде…
Он отдалялся от меня буквально и символически, а я глаз не мог отвести от его тонких пальцев, стискивающих в кулаках остатки твердой воли. В который раз Вельт делает то, на что мне не хватает сил, — и я благодарен ему безмерно… Ровно в той же степени я буду скучать…
========== Глава 35 ==========
Моя жизнь разделилась на «до» и «после», и я сходил от этого с ума…
Проснувшись утром рядом с Синди, всем телом льнущей ко мне под одеялом, я долго пялился в потолок, вспоминая только что оборвавшийся сон, в котором на этой кровати — на этом постельном белье — трепетно обнимал Вельта, засыпал, прижавшись губами к его лбу… Эти две противоречащие друг другу реальности попадали острыми стрелами в меня, стоящего между ними в недоумении. Я кровоточил, но улыбался сбрасывающей пелену сновидения Синди, потому что она заслужила мужчину получше того, кто думает дни напролет о соседском мальчишке…
После очередного утреннего занятия с Гарри в парке, ученик, истекающий потом, уставший, но сверх меры довольный, достал из небольшой спортивной сумки внушительную упаковку груш и торжественно передал мне.
— Это от родителей и меня, — просиял он, — благодарственный подарок! Мне одежда стала в талии свободна. Но мы пока не идем в магазин, потому что я не собираюсь сдаваться: купим потом, на несколько размеров меньше.
Не припомню, чтобы видел Гарри настолько широко улыбающимся, и я зеркалил его улыбку усталым лицом, однако делал это в разы искреннее, чем по пробуждении: я был горд им за целеустремленность, упорство, умение преодолевать лень, телесную усталость и ноющую боль в мышцах, привыкающих к систематическим нагрузкам; я был рад тому, что Гарри смотрит вперед с лучистым счастьем в глазах и ясно видит цель, к которой усердно взбирается по высоким ступеням. Я разделил с ним его маленький триумф так же, как и пару груш. Мы валялись на прогреваемой ранним солнцем траве, хрустели, вгрызаясь в сладкие сочные крепкие плоды, любовались размеренным движением облаков по бледно-голубому небу… и мысли мои, несмотря на чистейшее наслаждение от «здесь и сейчас», были под окном соседского дома: Вельт, наверное, спит… Скоро его разбудит писклявый будильник…
Из-за этой неожиданной трапезы на свежем воздухе я вернулся домой позднее обычного, рискуя опоздать на работу. Но оно, черт возьми, того стоило! С надорванным пакетом груш я уже подбегал к крыльцу, когда входная дверь по соседству распахнулась. Довольно яркий для такого часа солнечный свет упал на уложенные набок лоснящиеся черные волосы, впервые на моем веку выглядящие как действительно расчесанные; на белый свитшот, покрытый черными узорчатыми лозами; на черные карго — широкие брюки с пузатыми карманами чуть выше колен. Через узкое плечо была перекинута лямка знакомого рюкзака, и я пошел навстречу невиданному явлению, как зачарованный дождем, проливающимся снизу вверх. До двери оставался десяток шагов; хрупкие пальцы вынули ключ из замочной скважины и сунули в одно из отделений рюкзака.
— С добрым… утром, — выдохнул я. Вельт обернулся, приподняв брови, но удивление быстро сменилось болезненной мягкостью теплого взгляда. Внемую я обвел рукой его одежду, не имеющую — поразительно! — ни одной детской черточки; с уст сорвался восхищенный смешок. — Слов нет!.. Почему ты… решил сменить стиль?
Вельт прошел по дорожке, чтоб со мной поравняться, но все-таки не приблизился. Потупил взор, стиснув обеими руками лямку рюкзака.
— Теперь нет никакой разницы, повзрослел я или все еще нуждаюсь в тебе…
Его печальные слова пророкотали громом, и где-то очень глубоко в своем сознании я оступился и полетел вниз с гигантской лестницы, более ни на миг не касаясь ступеней. Сердце тяжко сжалось от чувства свободного падения, в пальцах хрустнул пакет.
— Я пойду, — мотнул он головой в сторону проезжей части. — А то опоздаю на историю…
— Возьми несколько груш для перекуса на перемене.
