— Как ты мог забыть про меня?.. — отчаянно спросил он, не оборачиваясь. Его прямота пулей вошла в мою грудь, превращая плоть и пару костей в труху и месиво.
— Прости меня… — Пальцы левой руки ласково прошлись по лакированной древесине, точно вместо стула я касался плеча Вельта, ныне недосягаемого и холодного как лед. — Я должен был бы отменить встречу с Полом, но вспомнил об этом буквально сейчас. Я уже не могу ему отказать: он так долго ждал возможность развеяться…
— А я не ждал шанса побыть с тобой?! — резко обратил Вельт ко мне свое разгневанное лицо.
— Прости… — только и смог вымолвить я. Его пылающий взгляд постепенно смягчался, злость сменялась печалью. Глаза особенно сильно сверкали, как бывало всякий раз перед настоящим дождем из слез. — Я не включил мозги вовремя и попал впросак — я осознаю, что обидел тебя, и очень бы хотел загладить вину. Только понятия не имею как. Понимаю, что ты можешь отказаться, но я был бы действительно рад, если бы ты согласился присоединиться к нам с Полом сегодня. Так я бы смог провести этот вечер с двумя своими лучшими друзьями, — не сдержал я улыбку.
Он посмотрел на меня как-то странно: будто был польщен и вместе с тем разочарован моими словами. Удивительный ребенок…
— Хорошо, — кивнул Вельт, и я, поддавшись секундному импульсу, заключил его голову в ладони и поцеловал в висок.
— Ты — лучший! Проставлюсь сладостями!
Когда я в спешке покидал соседский дом, Вельт, краснея, переносил свою тарелку к посудомоечной машине. Надеюсь, у него нет жара… В любое время года, кроме осени, его не может сбить с ног никакая хворь, но стоит листьям начать желтеть — и грипп цепляется за мальчугана руками и ногами! Этим вечером надо будет присматривать за ним; навряд ли Пол заметит болезнь сына, даже если тот будет раздирать горло раскатистым кашлем.
***
Этим вечером в гостиной, на диване перед широкоэкранным телевизором, атмосфера была напряженной — возможно, только для меня. Прикончив пару бутылок пива из моего холодильника и пригубив третью, Пол расслабленно откинулся на мягкую спинку и окончательно потерялся в постановочной полицейской погоне: со стрельбой, перевернутыми машинами, летящими в объектив оператора искрами. Он был счастлив! Что, к моему великому сожалению, нельзя было сказать о Вельте. Мальчик отказался сесть на диван, так что без особой заинтересованности поглядывал на экран с пола, поцеживая через клубничную соломинку шоколадный коктейль с зефиром. От одного только пресладкого запаха у меня сводило скулы, а у проглатываемого пива появлялся надуманный сахарный привкус. Время от времени Вельт искоса поглядывал на меня, но не улыбался, не задерживал взгляд, как если бы просто проверял, на месте ли я, не бросил ли его ради еще какого-нибудь друга…
Сверкнула белой вспышкой рекламная пауза, и Пол поднялся с дивана; его бутылка перекочевала на журнальный столик.
— Ты куда?
— На днях мы с Шерон прикупили наикласснейшие соленые крендельки. С пивом самое то; совсем о них позабыл! Сейчас вернусь…
Заканчивал объяснения Пол уже из прихожей, так что точкой в его повествовании стал удар захлопнувшейся двери.
Динамики в меру выплескивали в комнату разговоры кровоточащих потных персонажей, переводящих после погони дух. Свет, озаряющий диван и столик, хаотично менялся с голубого на желтый — с бесконечного моря на многоэтажки, за которыми солнце катилось к горизонту… Лучше бы герои молчали, а оператор показывал статично какой-нибудь один пейзаж: тогда бы, делая большущий глоток, я бы действительно наслаждался и выпивкой, и фильмом, а не дожидался б титров, чтобы началось другое кино, наполненное смыслом, глубоким посылом, а не бегом за «плохими парнями»…
— Дэм, а какой у тебя член?
— Чт… — Пиво хлынуло к дыхательному горлу — своевременным выдохом я спасся от удушения на собственном диване, но вспенившийся алкоголь направился прямиком в нос и таким путем выбрался наружу. Не имея под рукой салфетки или полотенца, я наскоро вытер о футболку, что была на мне, руки и лицо. Размокшая ткань теперь неприятно холодила живот. — Ты вообще в своем уме спрашивать о подобном, тем более когда я пью?!
— Прости, но, мне кажется, в этом вопросе ничего такого нет. Обычный «мужицкий» вопрос, как… обсуждение женских грудей и задниц, да?
— Нет! Твой вопрос намного интимнее, да и что бы я вообще мог на него ответить?! Назвать замеры?
— Ты тоже замерял? — расцветился улыбкой Вельт.
— До того, как повзрослел мозгами — да.
— И?
— Никаких «и»! Пей свою сахарную смерть…
Приказ им был исполнен, но уже через несколько секунд трубочка хлюпнула по дну, скрывшемуся под размокшим зефиром, и Вельт, не отрываясь от телеэкрана, бросил назад:
— Он у тебя больше длинный или толстый?
— Вельт!
— Папа идет. Ты же хочешь, чтобы я закончил расспросы…
— Пропорциональный!
Щелкнула дверная ручка, снова хлопнула дверь, и на диван ребячески рухнул Пол с тремя небольшими упаковками крендельков. От принесенного отцом угощения Вельт отказался, потому как соль с зефиром сочетается мало. Я же постарался воздвигнуть внутри собственной памяти стену из раствора соленого теста в нагревшемся пиве — между вопросом Вельта и разделившими рыдания Шоком и Смущением.
Это и есть «разница поколений»?.. Не могу даже представить, что спросил бы у сверстников отца нечто подобное. Даже если бы близко общался с ними: это… такт! Понимание уместности! Элементарно, стыдливость! Хотя о какой стыдливости может идти речь в случае ребенка, развлекающегося с секс-игрушками на камеру… Со мной никто никогда не разговаривал о сексе, не объяснял о причинах использования презервативов, посему в подростковые годы я чудом не подхватил ВИЧ. Я обо всем узнавал как-то сам: от мальчишек постарше, из их похабных пересудов. В наши дни детям гораздо проще не свернуть с безопасной тропы, потому что в их распоряжении есть Интернет. Уж кто-кто, а Вельт об этом знает! Так что маловероятно, что это было проявление рядового интереса. Может быть, он переживает из-за размера своего члена?.. Насмотрелся порно-эпизодов и приуныл после сравнения с актерами, которые и продвинулись-то в этой индустрии — по большей части — благодаря физическим данным… Если так, то каким будет его следующий вопрос? «А столько-то сантиметров — нормально?»?.. И что я должен буду на это ответить? «Ты все еще растешь» похоже на отмазку, хоть это и правда. Сомневаюсь, что честно смогу сказать ему: «Да, в самый раз!», учитывая, что все тело Вельта не соответствует его возрасту. И внешне, и внутренне Вельт все еще больше ребенок, чем мужчина. Я должен знать, какие у него параметры, чтобы мой ответ был ему полезен? Или в этом случае и успокаивающая формальность подойдет? Боже, уже четверть нового фильма прошла, а я все еще думаю об этом — почему я об этом продолжаю рассуждать?!..
— Вельт, — непривычно натянуто произнес Пол, и мы оба повернули лица к нему. — Не мог бы ты принести из нашей гостиной журнал о меблировке, который мы утром обсуждали с мамой: я хочу показать кое-что Дэмиену. Не помню точно, где он лежит… Если не найдешь на полках тумбы под телевизором, поищи в шкафу поверх книг.
— А после фильма никак нельзя? — скис Вельт, все же поднимаясь на ноги.
— Нет, нужно именно сейчас.
Я бы мог избавить Вельта от лишней беготни, но оспаривать слова родителя при ребенке — очень плохая идея. Поэтому, лишь когда дверь в который раз за этот вечер закрылась, я постарался как можно деликатнее донести до Пола свою мысль:
— Дружище, я… не собираюсь менять что-то в этом доме, так что сильно сомневаюсь в необходимости тащить подобный журнал.
— Журнала нет, — быстро ответил Пол. — Шерон его выкинула, оставила для себя пару приглянувшихся страниц.
— Тогда за чем же ты послал Вельта?..
Пояснять ничего не потребовалось: уникальная неосознаваемая им эмоциональная открытость в очередной раз помогла мне прочесть Пола как открытую книгу. С театральной сосредоточенностью почесав нос всей пятерней, он глядел в одну точку на мигающем телеэкране. Ногти царапали этикетку на пивной бутылке, но были настолько коротки, что не смогли подцепить толком кончик красно-белой бумажки.
