— Терпеть этого пид*ра не могу, — подтвердил его антипод, — однако должен признать, что Принцесска прав.
Сумасшествие какое-то…
— И что мне делать со всем этим?.. — почти беззвучно прошептал я.
Босые стопы манерного Марка коснулись пола. В его движениях была грация и плавность, в полуприкрытых глазах — четкое понимание дела. Ловя недоверчивый взгляд мускулинного близнеца, он осторожно сел к тому на колени и потрепал пальцами по бороде, словно по шерсти старого пса.
— Какого х… — начало было он, но наманикюренный палец сомкнул его губы.
— Скажи-ка «Иди к папочке!»
Наблюдая, как один мой двойник наконец убирает руку от лица другого, я ожидал громоподобную матерную тираду и жестоких избиений, но никак не того, что ладони брутала скользнут по талии «без пяти минут дрэг-квин».
— Иди к папочке… — улыбнулся мужественный-Я, и другой Марк ответил ему сверкающей улыбкой.
— Что-то я… вообще ничего не понимаю! Почему он тебя не убил ко всем чертям?!
— Потому что я смягчаю его, глупый. Уравновешиваю вас обоих. Просто перестань уже делить все на нормальное и голубое. Будь собой. Это все, что требуется…
Громкое горячее дыхание обдало мое лицо. От неожиданности я дернулся — под спиной скрипнула кровать. Черные бездонные глаза выворачивали душу наизнанку, как и всякое утро. Теперь я не могу покидать постель, когда захочу; моим распорядком дня заведует совсем не будильник, а беспардонный пунктуальный пес.
— Привет, приятель.
Получив порцию почесываний за ухом, Везунчик слез с кровати и деловито засеменил в сторону кухни, где излишне долго пустовала его миска для корма.
Черт, что за безумный сон мне снился… Я еще помню что-то из него?.. Слишком многое… Перебравшись на край матраса, я откинул одеяло и потер ладонями лицо, ненадолго защищая глаза от яркого, пусть и хмурого неба.
Из-за приоткрытой двери Везунчик жалобно заскулил. Вот ведь манипулятор! Как и еще кое-кто…
— Да иду я, иду!..
…а после завтрака с почты заберу заказ…
Комментарий к Глава 64 На момент публикации этой главы произведение получило 100 пальцев вверх! [Радостное “УИИИИИ”]
====== Глава 65 ======
Все проведенные без Антона дни мне было плохо. Не так «плохо», когда изводишься сутки напролет и не знаешь, чем же себя занять. У меня было достаточно дел: забота о Везунчике, работа и… в общем-то все, но и этого хватало с лихвой. Я был бы рад всецело отдаться творчеству или коротать время с псом, ставшим воистину родным, точно вместе с ним мы прошли и огонь, и лед, и медные трубы, — однако ни от первого, ни от второго не мог получить хотя бы миллиграмм радости. Моя голова гудела. Ныла. Ее распирало изнутри, словно кто-то позабыл в дальнем уголке черепа закрыть кран, и теперь воды стало столько, что деваться ей уже просто некуда. Мне не хотелось пить и есть: я делал это только для того, чтобы занять свой организм и не дать ему сожрать самого себя. Я перестал бриться и приобрел дурацкую привычку на грани ОКР — почесывать растущую щетину. В душе я пропадал по часу: с отсутствующим выражением лица и давящей пустотой, разбавленной головной болью, я стоял под струями умеренно теплой воды, слушал шум разбивающихся капель. Экономнее было бы воспользоваться ванной, чтобы отмокать в ней хоть весь день, не переводя воду, но всякий раз, как я поворачивался к ней, видел Антона, по шею погруженного в сплошное сияние, целующего меня и утягивающего вниз, в жидкое стекло. Мне нравилось, когда он так делал. Нравилось чувствовать под волнующейся толщей только его губы, вжиматься в его рот так, чтобы на сплетение наших языков не попала вода…
Моя квартира без него стала слишком тихой, покинутой, пустой. Я без него стал пустым — и чем больше я пребывал в таком состоянии, тем больше меня это пугало и я увязал в трясине гиблых мыслей. Мне… удобно его избегать, правда же? Так я не думаю о том, чего он от меня требует, как сильно может измениться моя жизнь и наши с ним отношения — что уже давно одно и то же, по сути. Выходит, исчезнет Антон и этот воспламеняющий душу роман — придет конец моей жизни. Уже пришел?..
А если и так?! Если я не тот, кто ему нужен, раз не способен дать, что он желает, — но понял пока это только я! — смогу я его отпустить? Ведь это правильный поступок! Не держаться слепо за тех, кого мы тянем ко дну! Проявлять… милосердие… отступать в сторонку, когда приходит час… Умные мысли… Однако, к собственному сожалению, на такие рыцарские жесты я точно не горазд. «Ни себе, ни людям» — ей Богу, как собака на сене…
Подпирая коленом тяжеленную коробку, водруженную на подоконник чужой лестничной клетки, я смотрел в окно — и видел только разводы на стекле. Хотя, по-честному, не замечал и их…
— «Ах, если б можно, если б можно было, — вполголоса напел я, и звонкое эхо разнесло слова старой песни по ближайшим ступенчатым петлям, — чтоб сердце самовольно разлюбило… Увы, оно… лишилось власти… подчинено любовной страсти…»
Я умолк, но доли секунды мой голос звучал. Где-то наверху хлопнула дверь, тявкнула выскользнувшая за порог собака, вероятно, на поводке, и я, подняв коробку, поспешил подойти к коричневой металлической двери. От близости к цели, достигать которую я отчасти не хотел, тянуло пройтись ногтями по не то недельной щетине, не то двухнедельной бороде — но тогда пришлось бы вновь поставить коробку и уже на грязный бетон. Испачкать то, что я принес? Не-е-ет, как можно! — выходит, что-то из вечных материнских указов не просто отложилось в памяти, а впиталось в ДНК.
Обе руки были заняты; опереть коробку на колено, застыв в позе цапли, не вышло, так что в кнопку звонка я уперся носом. Как ни старался, я не мог выловить трель, разносящуюся по квартире, — слишком громко грохотали шаги одного из жильцов, шелестел мусорный пакет в его руке, пыхтел игривый бигль. За этим приближающимся — спускающимся по лестнице — шумом мне не удавалось определить, звоню я или нет, и в результате я оказался застигнут Антоном. Служа живой дверной цепочкой, он не шибко приветливо окинул меня взором и сфокусировался на бороде. Губы уже дрогнули, но бигль и его владелец шагнули на этот этаж, и Антон молча вернулся в квартиру, все же оставив для меня открытую дверь. Он злится, что я не пришел к нему раньше?.. Что же, я заслужил…
— Ау, — приглушенно выдохнул я, сбив локоть о стальную ручку. Наполнение коробки тихо загремело, но такого сотрясения, слава Богу, недостаточно, чтобы что-то повредить. Задетая дверь захлопнулась за моей спиной.
Поникший Антон сидел на краю комода, обняв себя за плечи. Его взгляд был направлен куда-то в пол, а мысли, похоже, были так далеки, что их я бы не сумел рассмотреть и с биноклем. А вдруг это не обида, а отстраненность?.. Что если все те дни, которые я, как последний трус, решил отсидеться в своей квартире, окончательно разрушили то, что потрескалось из-за меня?..
— Зря ты пришел, — произнес Антон, и мое сердце будто вошло в крутое пике.
— Почему?..
«…Ты меня больше не любишь?..» Как я могу такое сказать?.. Не хочу показаться настолько жалким…
— Завтра у меня день рождения. Лучше бы ты пришел послезавтра. Или выждал бы еще недельку — на всякий случай. Чтобы уж совсем быть в безопасности.
Он говорил беззлобно, как если бы советовал наложить повязку на кровоточащую рану. Однако боль и тоска, обрамляющие его голос, рвали мое сердце на куски. Мое эгоистичное поведение сделало его таким?.. Как я могу все исправить? Что должен сказать? Что требуется сделать? Вопросы роились в моей голове, не находя себе в пару ни одного хоть сколько-нибудь достойного ответа.
— Одна весьма умная женщина, — продолжил Антон, — сказала мне, что я слишком много на себя беру.
— Не знал, что у тебя есть знакомые женщины. Кроме Лизы.
— Теперь есть, — горько усмехнулся он в пол. — Я внял ее словам, но не нашел ни единого способа выполнить ее рекомендации, как и пойти навстречу тебе — изменить в себе то, что доставляет тебе проблемы. Я не такой, как ты: я не могу, даже имея мотив, взять и изменить собственный характер…
