По возвращении все стало иначе. Не так относительно безоблачно, как было в конфетно-букетный период, однако лучше, чем быть одному запертым на чужбине. Англия и ощущалась чужой лишь потому, что самое дорогое и важное я оставил в России. Мне было досадно, когда я услышал от Марка, что для него я теперь незнакомец; страшно — предполагать, что у него уже кто-то есть. И вот, получив от него и объяснение того, к кому он бегал на встречу, и согласие поехать вместе… куда-то, в место столь важное для этой семьи, что Лиза узнала его по первой букве, я оказался на седьмом небе от счастья!.. Ненадолго… Потому как на следующий день…
— Бога ради, сидите дома, — взмолился Марк, завязывая кроссовки на коврике. Длинный расстегнутый пуховик подметал краями пол, позвякивал язычок молнии, скользящий по кафелю. Я стоял, привалившись к стене; сзади, у дивана, Везунчик увлеченно слюнявил растрепанный теннисный мяч, готовый развалиться на половинки. — Я куплю продукты — и мигом обратно. Если задержусь, значит, очереди: не надо организовывать спасательную операцию и опять играть в «Догони меня, автомобиль», иначе Катя пропустит итоговые контрольные и останется на второй год.
На кончике языка крутилось раздраженное «Да понял я!», но после того, что случилось, у меня нет больше права ворчать. Я был оставлен за главного и конкретно налажал, благо сумел не допустить катастрофы… Ребра уже почти не болели, синяки практически сошли; Катя — вопреки запрету Марка — втихаря отрывала с краев ран темную корку, оголяющую тонкую нежно-розовую, толком еще не зажившую кожицу. Скоро от несчастного случая не останется на нас ни следа! — только внешне: память подобного не прощает.
Я запер дверь на ключ, как хозяин квартиры и приказал. Спрятал ключ на верхнюю раму вешалки, куда Катя не сумеет достать, встав на высокий барный стул. Хотя для полного спокойствия стоило бы и стремянку в кладовке приковать цепью к стене… или — проще — саму Катю.
Улыбаясь собственной сносной шутке, я вернулся в кабинет, ставший мне комнатой, и одарил громким вздохом открытый пустой чемодан, что терпеливо дожидался меня на газете перед диваном. Скоро снова в путь, вновь собирать вещи — ассоциация была не из приятных, словно моя попытка опять втиснуться в потерянную счастливую жизнь не увенчалась успехом и я вынужден в итоге покинуть это место. Однако, к моей нескончаемой радости, ситуация была диаметрально противоположной: мы вместе (уже чуть меньше, чем через неделю) отправляемся в путешествие!.. Куда? Отличный вопрос. Довольно сложно заполнять чемодан, когда не в курсе даже, какая будет погода в пункте назначения. Все, что мне пока удалось выведать, вытянула из Марка щипцами Лиза: мы едем на поезде. Все. Данный факт не шибко сузил количество вариантов: поезд не довезет нас на другой континент — спасибо на том; но по железной дороге можно добраться даже в Китай…
…Ладно, зубная щетка, бритва, гребень пригодятся хоть на МКС, положу пока их…
Тишину заскучавшей квартиры пронзила трель дверного звонка. Пихнув запасную зубную щетку в узкое вертикальное отделение, я выглянул из кабинета, будто одно это позволило бы мне узнать, кто стоит на лестничной клетке. Везунчик и думать забыл про измученный мяч, глядел то на молчащую дверь, то на меня — в немой надежде, что я, все ж являясь человеком, смогу разрулить ситуацию.
Марк что-то забыл?.. Я видел, он положил в карман ключи, значит, смог бы отпереть дверь снаружи…
Спокойно, не собираясь толком делать ничего, я успел дойти до дивана и пса, когда звонок проснулся во второй раз.
…Явно и не Лиза: ее палец вечно прилипает к кнопке, отчего и у жильцов этой квартиры, и у соседей лопаются барабанные перепонки да нервы.
Надо посмотреть в глазок. Если это не Марк, я не открою, но хотя бы смогу ему потом сказать, кто приходил; пусть решат, что никого нет дома…
Стоило мне поравняться с плюшевой конурой и собачьими мисками, из спальни Марка вприпрыжку выскочила Катя и прошмыгнула в прихожую, не сказав мне ни слова. Разумеется, я рисковал жизнью, спасая ее, без расчета на дружбу, но уже значительно позже инцидента на дороге надеялся, что настороженное детское сердце немного оттает. Видимо, плачевная судьба ее семьи не позволит Кати доверять человеку со стороны…
Девочка толкнула дверь, обеими запястьями опустив тугую ручку, фыркнула от усердия и отошла к тумбочке.
— Открой, это ко мне, — не то чтобы вежливо, но и не грубо сказала она.
Я взял сверху ключ, дважды повернул его в замочной скважине и, спрятав обратно на вешалку, отошел к деревянной арке, отделяющей прихожую от основной комнаты: Катин гость — ей дверь ему и открывать. А то однажды мне уже открыл дверь неизвестно кто, когда я явился сюда по приглашению Лизы… С ностальгической улыбкой я вспомнил ужаснейшую вторую встречу, не уверен, уступающую ли первой: кто бы мог подумать, что именно тот человек в итоге станет практически всем для меня…
Катя, справившись с дверью, распахнула ее наполовину. Счастливый взгляд ребенка был направлен влево — гость стоял за стеной, у звонка. Вот только глаза ее смотрели не прямо, как на сверстницу, а вверх — на кого-то высокого, взрослого… Жилистая мужская рука ухватилась за ребро двери, открыла ее нараспашку, и улыбка моя, зажженная солнечным прошлым, сошла на нет — под завывание злобных штормовых ветров. На пороге квартиры, олицетворяющей с таким трудом созданный (а три года спустя — восстановленный) рай, нарисовался человек, всего одной встречи с которым мне когда-то хватило за глаза и за уши.
— Дядя Леша! — радостно взвизгнула Катя. Она бросилась к моему врагу с искренним обожанием, он подхватил ее на руки и усадил на предплечье, второй ладонью погладил по спине. Их встреча походила на сцену из семейного фильма, отрывок счастливого конца, в то время как я застрял в экранизации ночного кошмара…
Бывший лучший друг старшего брата Марка угрюмо считал меня с пространства перед собой, чернильную кляксу, испортившую целый лист, но не позволил восковой улыбке угаснуть и, не сводя с меня глаз, поцеловал хихикнувшую Катю в щеку.
— А я не с пустыми руками, — продекламировал он.
— Конечно, я же на них сижу!
— Шутница! — Опустив Катю на ноги, он на секунду скрылся из вида, чтобы подобрать оставленный на бетонном полу пакет. Он не спрашивал разрешения войти, упорно продолжал игнорировать мое присутствие, как и всецело переключившаяся на своего гостя Катя. — Подумал, ты будешь в восторге. — Он присел перед девчонкой на корточки, стащил пакет с подарка и показал Кате черную прямоугольную коробку, на которой красовались три смазливых мужских лица, огненная пентаграмма посередке, а по углам — куча отвратительных морд компьютерных чудовищ и еще более неприглядных актерских рож. — Настольная игра по твоему сериа…
— КАК ЖЕ КРУТО! — подпрыгивая, как мяч, завизжала Катя. Ее высокий возглас счастья резанул не только мне по ушам: Везунчик, осуждающе рыкнув, почапал в кабинет. Жаль, у меня нет возможности поступить так же… Вне себя от радости, Катя выхватила подарок, загремевший карточками и кубиками. — Раздевайся! Пойдем вместе играть!
— Нет, — пришел я в себя и перегородил выход из прихожей: Катя пройти сумела бы запросто, но не этот человек. — Тебе вообще не позволяли заходить в квартиру.
— Я его пригласила, не груби! — надулась Катя, прижимая громоздкую коробку к груди и животу.
— Марк — хозяин квартиры, а не ты. Он сказал: сидеть дома, никого не впускать. Так что все гости — на выход.
Чтоб сильнее меня побесить, тот, кого Марк называет Лексом, слушал меня, улыбаясь: для всех — дружелюбно, но я-то видел ядовитую желчность за растянутыми в полумесяц губами да легким прищуром глаз.
— Иди пока в комнату Марка, — медово обратился он к Кате, то виновато глядящей на «дядю Лешу», будь он неладен, то гневно сверлящей повлажневшими глазами меня. То есть он и в спальне бывает… в спальне, где мы… где Марк… Кулаки стиснулись сами собой, что мой противник отметил еще более злорадной ухмылкой. — Я попозже приду, поговорю чуть-чуть с твоей нянькой.
