Получилось очень необычно и непривычно. Первые пару дней я постоянно смотрела на себя в зеркало, и мне нравилась блондинка, которую я там видела.

Так, теперь вечерний, но всё же не слишком яркий макияж. Я ведь собираюсь произвести благоприятное впечатление. Вместо привычного увлажняющего блеска для губ решила использовать помаду, мне казалось, так я выгляжу серьёзнее и старше.

И наконец, платье.

Оно село, словно шилось специально для меня. Каждый раз, когда я надевала его, чувствовала себя Золушкой, спешащей на бал.

Обула серебристые туфли на шпильке и ещё раз окинула себя взглядом. Из зеркала на меня смотрела стильная уверенная в себе молодая женщина.

И только я знала, как она нервничала перед этим семейным ужином.

В дверь постучали, когда я стояла у окна и смотрела на чуть колыхавшиеся от ветра листья. Справлюсь ли? Смогу ли оправдать ожидания сестры? Чем ближе подходило назначенное время, тем больше меня охватывал мандраж.

В груди кольнуло, но я заставила себя глубоко вдохнуть, прогоняя вдруг возникшее плохое предчувствие.

Я справлюсь. У меня всё получится. Нет никакой причины нервничать.

Всё будет хорошо.

Глубоко вдохнула, медленно выдохнула, выпрямила спину и красивой походкой уверенной женщины отправилась вслед за горничной.

Столовая располагалась на первом этаже. Панорамные окна в пол занимали противоположную от входа стену и выходили на тот же холм и живописную аллею, что и в моей спальне.

Молодая молчаливая горничная вошла первой и, не останавливаясь, проследовала через помещение насквозь. Я только удивлённо вертела головой по сторонам. А где все остальные? Неужели я пришла первой?

Столовая была, что называется, парадной. По стенам видели картины и портреты, наверное, предков. В сторонке замер рояль. А посреди помещения стоял на мощных резных ножках большой овальный стол, окружённый десятком или больше стульев с высокими спинками.

Сейчас стол был абсолютно пустым и поблёскивал лакированной поверхностью в неярком свете настенных бра.

Горничная обогнула этого пустого гиганта и двинулась к окнам.

Только сейчас я заметила по центру приоткрытую створку. Девушка подошла ближе и придержала дверь для меня.

Надо же – настоящая терраса в саду, а на ней – летняя столовая, окружённая кустами цветущих и благоухающих роз.

Здесь тоже стоял стол, правда чуть меньшего размера, но спинки у стульев были столь же высоки. Их было пять, и два уже заняты.

– Добрый вечер, – поздоровалась я, ощущая внезапную скованность и неловко делая шаг к столу.

Что мне делать дальше? Ждать, когда пригласят? Или самой садиться? Сестрица не спешила мне на помощь.

Но неожиданно от стены отделилась тень ранее не замеченного мной мужчины в чёрно-белой униформе.

Он подошёл к одному из стульев и отодвинул за спинку, ожидающе глядя на меня. Фух, кажется, один вопрос решился.

Я с благодарностью опустилась на удивительно жёсткое сиденье, видимо, чтобы во время приёма пищи не терять бдительность и не забывать об осанке.

Мужчина, который помог мне, уже разливал по высоким стаканам воду из кувшина.

– Зоя Максимовна и Илья Егорович, – взяла слово моя сестра, и как раз вовремя, потому что я уже напряглась от затянувшегося молчания, – позвольте представить вам мою сестру Веру Артемьеву, она прилетела из Нью-Йорка. Вера, это Зоя Максимовна и Илья Егорович – родители моего жениха Егора.

– Здравствуйте, Вера. Много о вас слышал и рад наконец познакомиться, – Илья Егорович улыбнулся мне и слегка наклонил голову.

Он был совсем не похож на высокопоставленного чиновника – лет пятидесяти пяти, с круглым лицом, светло-русыми с проседью волосами, уже довольно редкими и с намечающейся плешью. Одетый неофициально, по крайней мере, верхняя пуговица тёмно-синей рубашки была расстёгнута, а манжеты рукавов закатаны до середины предплечья.

А вот глаза у Ильи Егоровича были лукавые, с хитринкой, которая становилась ярче, когда он щурился, а это происходило довольно часто.

Я уж было решила, что погорячилась с вечерним нарядом, но перевела взгляд на Зою Максимовну, которая снисходительно мне кивнула, показывая, что мы уже успели познакомиться. На ней было явно дорогое платье в тон рубашке мужа и драгоценности – по синему блеску ожерелья и серёжек я опознала сапфиры.

Не хватало только королевской диадемы. Надо сказать, что ироничное прозвище, данное Любаней Зое Максимовне, очень той подходило.

Сестрёнка тоже не ударила в грязь лицом. Её платье на узких бретельках демонстрировало идеальную кожу, сияющую в неярком свете садовых фонарей и длинных свечей на столе. Похоже, Любаня пользуется тем, что живот пока не виден, и старается самостоятельно произвести впечатление на своего жениха.

Может, моя помощь ей и не понадобится?

А кстати, где сам жених?

Он же должен прибыть на ужин? По крайней мере, пустой стул напротив меня рядом с сестрой стоял. Будем надеяться, сегодня я разом познакомлюсь со всеми членами семьи.

Это как сорвать пластырь – лучше сразу одним рывком, чем тянуть по чуть-чуть и продлевать мучения.

– Вера, что вы предпочитаете из напитков? – услышала я голос Ильи Егоровича сквозь размышления и только тогда заметила, что один из официантов стоит рядом со мной, столик перед ним полностью уставлен разнообразнейшими бутылками. Без просвета.

– Э-э, – растерялась я, не зная, стоит ли соглашаться на бокал сухого вина, или лучше сохранить ясность мыслей. В конце концов, решила остановиться на сохранении трезвости: – Спасибо, мне, пожалуйста, апельсиновый сок.

Уговаривать меня никто не стал. Первый официант покатил столик с напитками дальше, а второй принёс кувшин с соком и поставил рядом со мной, предварительно налив немного в бокал.

– Благодарю, – улыбнулась я мужчине, краем взгляда поймав неодобрительную гримаску сестры. Зоя Максимовна тоже смотрела на меня. Видимо, у них тут не принято благодарить обслуживающий персонал, им платят зарплату – и хватит.

Третий официант вкатил ещё один столик, на этот раз с фарфоровой супницей. И только теперь я обратила внимание на сервировку стола. От обилия приборов мне поплохело.

Нет, я интеллигентный человек и умею пользоваться ножом и вилкой, но здесь их было столько, что немудрено заблудиться. А у меня, как назло, напрочь выскочило из головы – от тарелки к краю или наоборот.

Мысленно приказала себе не нервничать. Я помню, что должна произвести благоприятное впечатление и не ударить в грязь лицом. А значит, нужно постараться ничего не перепутать.

Ладно, попробую потянуть время. Вряд ли кто-то заметит небольшую заминку, пока я поправляю на коленях салфетку или делаю лишний глоток сока. А в это время можно подсмотреть, какую ложку или вилку берут остальные.

– Надеюсь, Вера, вам нравится тайская кухня? – поинтересовалась Зоя Максимовна, пока разливали суп.

Я обратила внимание в свою тарелку – морепродукты в красивом золотисто-молочном бульоне, причём мидии в раскрытых ракушках. Вкусно пахло лемонграссом.

– Это «Том Ям» – любимый суп Егора, – пояснила Зоя Максимовна отсталой провинциалке, но я только улыбнулась. Не стоит реагировать на подколки, возможно, они вовсе не со зла. «Том Ям» я тоже любила, но обычно выглядел он попроще. И без ракушек в тарелке.

– А вот и Егор, – добавила королева-мать. – Наконец-то, дорогой.

– Добрый вечер, – вдруг произнёс до боли знакомый голос, который я никогда не забывала.

Поражённая внезапной догадкой, обернулась. Правильная ложка, которую я только что взяла в руку, выскользнула из ослабевших пальцев и ужасающе громко лязгнула по тарелке.

Но я этого даже не услышала. Кажется, я вообще забыла, как дышать.

Потому что на меня тёмными глазами смотрел он.

Егор.

Мой Егор.

То есть совсем даже не мой, чужой Егор, но это был он, тот самый, кого я так и не смогла забыть за все эти годы.