Дождь шёл с самого утра.

Сначала на высохшую землю брызнули крупные редкие капли, сменившиеся проливным ливнем, который разогнал прохожих с улиц, но и сам долго не продержался. И теперь в воздухе висела влажная морось, заставляя мечтать о тёплом пледе и горячем какао.

Люблю питерскую погоду. Никогда не знаешь, где тебя застигнет дождь.

Но я всё равно улыбалась, хоть и промокла до нитки.

Я шла с собеседования. Меня взяли на первую мою серьёзную работу. Это не считая три года в кафе официанткой на последних курсах, няни соседских детей, репетиторства и прочей, не стоящей внимания ерунды.

Это была настоящая работа. По профессии, где самым внимательным образом изучили мой новенький диплом экономиста.

В большой солидной, к тому же иностранной компании. И начну я через четыре дня, в понедельник, подпишу документы, пройду инструктаж, а уже в среду полечу в Нью-Йорк на стажировку.

Разве это не мечта?

Если честно, до сих пор не слишком верилось. Всё хотелось себя ущипнуть, чтобы убедиться, что не сплю. Потому и пошла пешком через Невский, несмотря на дождь, решив нырнуть в метро чуть позже.

Настроение было фантастически-приподнятым. Я была готова обнять весь мир и расцеловать его в обе щёки.

Наверное, потому и остановилась, услышав незнакомый мужской голос:

– Сударыня, постойте!

Я не знакомлюсь на улицах, знаю, что это может плохо кончиться. Обычно, услышав подобное, стараюсь ускорить шаг. Но сегодня был особенный день, наполненный настоящим волшебством. Я чувствовала себя немножко феей. А вдруг какой-то смертный попал в беду и нуждается в моей помощи? Разве я могу пройти мимо?

Остановилась и обернулась.

Он стоял у освещённой витрины «Метрополя» и, казалось, сам светился, окружённый мелкими дождевыми каплями, взвесью висящими в воздухе. Старше меня, но не намного. Лет, может быть, на шесть-семь. Хорошо одетый, я уже знала стоимость вот таких нарочито простых вещей. Спортивный, пиджак обтягивал широкие плечи, а сквозь слегка влажную рубашку просвечивали рельефные мышцы груди. Сами собой такие не нарастают. Нужно потрудиться, и трудиться нужно регулярно. Волосы тоже намокли и липли ко лбу тёмными прядями. Так что я не смогла распознать их цвет.

А вот глаза были серые, стальные. И мне подумалось, что их обладатель – очень сильный мужчина.

Сейчас глаза смотрели мягко, а губы улыбались. Очень притягательные губы, красиво очерченные, с маленькой, сразу незаметной родинкой в левом уголке.

– Сударыня, помогите, умоляю, – он сложил ладони в нарочито театральном жесте, собрался было упасть на колени, но, взглянув на мокрый, не особо чистый асфальт, передумал.

– Чем же я могу помочь вам, сударь? – переняв правила игры, спросила серьёзным голосом, хотя этот мужчина вызывал у меня улыбку.

– О-о, это дело жизни и смерти, – он указал на витрину кондитерской, – мне нужно выбрать самые вкусные пирожные, а я в них совершенно не разбираюсь.

– Ха-ха-ха, – всё это было произнесено таким трагическим тоном, что я не выдержала и, запрокинув голову, рассмеялась.

– У вас хорошее настроение, – это было скорее утверждение, чем вопрос. Но смотрел на меня незнакомец так, как будто мир за моей спиной исчез, размытый дождём. – Так вы мне поможете?

Я задумалась всего на пару мгновений. Мужчина мне понравился. Вот так сразу и без сомнений. Да и что может произойти в ярко освещённом зале «Метрополя»? К тому же дождь снова припустил, заставив вжать голову в плечи, и это стало последней каплей, упавшей на весы моих сомнений.

Я кивнула и первой помчалась к двери.

Незнакомец догнал меня в два широких шага, потянул за створку, распахивая её передо мной. Продолжая играть, присела в коротком реверансе и произнесла, кокетливо опуская ресницы:

– Благодарю.

Незнакомец же наклонил голову, принимая мою благодарность, и указал на свободный столик у окна. Отодвинув стул, помог мне сесть, быстро бросил:

– Одну минуту, – и умчался к витринам с пирожными.

Голос продавца я не слышала, а вот мой незнакомец ответил ему довольно громко:

– Нам всего по два и две большие кружки горячего шоколада. И молока туда побольше.

Как будто прочёл мои мысли.

– Вы что, умеете читать мысли? – так и спросила, когда незнакомец занял место напротив меня.

– Вы о чём? – он смотрел мне в глаза с лёгкой хитринкой во взгляде и улыбался.

– О горячем шоколаде, – пояснила я, – только что шла и думала, как хорошо было бы сейчас укутаться в плед и выпить чашку какао.

– Любезный! – прокричал незнакомец продавцу. – У вас есть пледы?

Через минуту я куталась в клетчатое шерстяное тепло и чувствовала, что попала в сказку.

– Вы, наверное, волшебник? – мой внутренний радар, оценивающий людей по шкале от одного до десяти, начинал сбоить, перелетая за десятку.

– Позвольте представиться, волшебник Егор, – он протянул через стол руку и, чуть помедлив, я вложила в неё свои слегка подрагивающие пальцы.

– Очень приятно, Вера. Простая девушка.

Пожатие было осторожным, нежным и тёплым. А потом Егор привстал и, склонившись над моей рукой, поцеловал кончики пальцев.

– Вы совсем не простая девушка, Вера. Вы похожи на фею. Разве вы не замечаете, что сияете для нас, смертных?

Помню, как в тот момент пришла мысль, что вот он снова прочитал мои мысли. А потом ещё одна: кажется, я влюбилась. Окончательно и бесповоротно.

А потом принесли пирожные. Нашего столика не хватило, пришлось придвинуть соседний и ещё занять широкий подоконник.

– Зачем столько? – смеялась я и над пирожными, и над ошарашенным видом Егора.

– Я и сам не ожидал, – он смущённо улыбался.

Мы пили какао, ели произведения кондитерского искусства, пытаясь сначала угадать, какая начинка заключена в воздушное, бисквитное или песочное великолепие. И разговаривали.

Егор приехал из Москвы. У нас, в Питере, открылся филиал компании, в которой он работал. Ему пришлось много потрудиться, зато сегодня – законный выходной, который он может провести с кем захочет. Если, конечно, одна очаровательная фея согласится скрасить его одиночество.

Фея согласилась.

Она вообще была околдована и вряд ли сумела бы в чём-то ему отказать.

– Почему ты светишься? – вдруг спросил Егор, переходя на «ты» и странно глядя на меня.

– Меня взяли на работу, – призналась, смущаясь под его пристальным взглядом, отвела глаза, рассматривая пирожные. Рассказывать о компании и стажировке в Нью-Йорке почему-то казалось более безопасным, чем встретиться с ним взглядом.

В кондитерской было тепло и уютно. Особенно вместе с Егором. Не хотелось никуда уходить.

Но дождь прекратился, выглянуло солнце, и мой уже знакомый незнакомец горел жаждой действия. Мы отправились гулять.

Пирожные нам упаковали с собой. В восемь коробок. Мы, смеясь, раздавали их на улице. На нас странно косились, но нам было всё равно. Мною овладело какое-то бесшабашное настроение, всю меня наполняло счастье, и его было так много, что хватило бы на всех хмурых питерских прохожих.

Это был самый сумасшедший и потрясающий день в моей жизни. Вот только он слишком быстро сменился вечером. К тому времени я уже знала, что утром у Егора самолёт. Он улетит обратно в Москву. И эта необходимость расставания причиняла почти физическую боль.

Хотелось схватить его и не отпускать. Никогда-никогда.

– О чём ты думаешь? – Егор внезапно остановился, обхватил мои плечи.

– Ты же умеешь читать мысли… – голос почему-то осип, изнутри поднялась дрожь, охватывая меня всю до кончиков пальцев.

Глаза Егора, потемневшие, как низкое свинцовое небо у нас над головами, медленно приближались. Я не могла даже моргнуть, глядела в них, понимая, что он и правда читает мои мысли.

Губы сами приоткрылись ему навстречу, ощущая первое робкое касание. Снова пошёл дождь, но мы его не замечали. Мы продолжали целоваться, не в силах оторваться друг от друга, словно только что умирали от жажды и вдруг нашли источник. Разве можно напиться за одну секунду? За минуту? За час?