Немного удивившись, Гаррет пошёл открывать и остановился, с удивлением разглядывая гостью. Нина Молтон в одной белой рубашке и лёгких джинсах казалась моложе ещё на пять, а то и десять лет.

– Вот почему ты вечно ходишь в пиджаках, – констатировал Гаррет и посторонился, пропуская напарницу внутрь.

– Можно? – на всякий случай спросила та.

– Ну да, я же отошёл.

Только после этого Нина шагнула через порог, но, зачем пришла, так и не сказала. Пересекла комнату и остановилась у окна.

– Не спалось, – сказала она, глядя в окно. – Думала – идти в бар или навестить тебя.

– Ты же не пьёшь… – Гаррет покосился на собственный стакан.

– Склеила бы кого-нибудь, – сказала Нина и спокойно посмотрела на него, будто ждала, какой эффект произведут её слова.

Гаррету в самом деле стало неприятно, хотя почему – он и сам не смог бы сказать.

– И решила склеить меня? – поинтересовался он, тоже останавливаясь у окна.

Губы Нины дёрнулись, и он ничего не ответил. Просто отвернулся к окну.

– Дождь, – после долгих минут молчания сказала она. – Там, где я выросла, не было дождя. Поэтому он… странно действует на меня.

Гаррет сделал глоток из стакана и, покатав виски во рту, кивнул.

– Понимаешь, как ты далеко от дома, да?

«Так не только у тебя», – хотел добавить он, но не успел, потому что Нина сказала сама:

– Понимаю, что никогда туда не вернусь. Это как… на краю обрыва стоять. Знаешь, что стоит сделать шаг назад… и костей не соберёшь.

Гаррет не понимал, но кивнул. Он замер, прислонившись лбом к стеклу, и сам теперь смотрел в темноту, разорванную на части маленькими рукотворными звёздочками домашних огней.

«А ведь она вчера запомнила, где я остановился», – невольно отметил про себя Гаррет. В следующее мгновение в унисон его мыслям руки Нины оплели его обнажённый торс и скользнули по животу, разжигая в венах огонь. Гаррет резко выдохнул. В этот раз всё было иначе. Жар тела Нины обволакивал его, против воли расслаблял и заставлял терять над собой контроль. Пальцы умело выбирали на груди и животе такие места, от прикосновения к которым у Гаррета колени начинали дрожать.

«Что ты делаешь со мной?..» – хотел было спросить он, но тут над ухом прозвучал голос напарницы:

– А что, если бы я пришла склеить тебя?

«Тебе это удалось», – чуть не ляпнул Гаррет, но вместо этого усилием воли развернулся в ласковых руках и, взяв Нину за плечи, чуть отодвинул от себя.

– Нини… – Гаррет поперхнулся самозваным словом, слетевшим с языка. Но эту совсем ещё молодую девчонку в белой свободной рубашке никак иначе он назвать не мог. – Нина! Тебе не кажется, что заводить постельные отношения с тем, с кем тебе предстоит работать – не самая удачная мысль?

– Разве с Кэри у тебя было не так?

Нина поняла, что промахнулась, раньше, чем успела договорить до конца. На мгновение тело Гаррета закаменело, но, к удивлению Нины, тот не оттолкнул её – лишь спокойно убрал руки напарницы со своего тела.

– С Кэри было именно так, – признал он, – поэтому я больше не практикую такой подход.

Гаррет подумал и добавил:

– И вообще не практикую никакой. Только разовый трах с теми, кого не запомню в лицо. Всё.

Несколько секунд они стояли неподвижно, глядя друг на друга. Потом Нина спросила:

– Мне лучше уйти?

– Сейчас, полагаю, да. Извини.

Гаррет отвернулся к окну и закрыл глаза, чтобы не видеть отражение своей молодой партнёрши в стекле.

Некоторое время в номере царила тишина, а затем дверь хлопнула – так же как и вчера. На сей раз Гаррет вздохнул, как ему казалось, с облегчением – но тут же понял, что никакого облегчения на самом деле не ощутил.

Нина вернулась к себе, но уснуть ей так и не удалось.

Она не лгала. Дождь в самом деле плохо воздействовал на неё. Нина ненавидела себя за эту слабость, и вдвойне – за то, что опять проявила её при Колберте, которому, конечно же, было всё равно. Тот едва знал её. Хотя Нина и не понимала, чем это мешает им переспать.

«И вообще не практикую больше никакой», – звенело в голове. Этого Нина тоже не понимала. Одиночество всегда давалось ей тяжело. Пусть кто-то посторонний, но присутствие другого тела в кровати давало иллюзию, в которой она была нужна. В которой её кто-то любил.

Нина ворочалась с боку на бок, проклиная погоду, которая выкручивала мозги, обостряла все чувства, заставляя снова ощутить себя маленькой девочкой, но сделать с ней она ничего не могла.

Ближе к четырём утра Нина уже подумывала о том, чтобы всё-таки спуститься в бар, но потом представила, как станет после этого смотреть Гаррету в глаза, – и не смогла.

«Чего ты вообще хочешь от него? – спрашивала она себя. – Разве он не всё тебе сказал?»

Но выходило, что не всё. «Слишком мягко оттолкнул, – думая об этом, Нина почти смеялась над собой. – Такой отказ и за отказ-то принять тяжело». «Я тебя хочу, но как-нибудь потом». «Сейчас тебе лучше уйти, да».

Она повернулась и замерла на спине, глядя в потолок и отсчитывая секунды, не желавшие убегать сквозь пальцы.

Теперь Нина рассуждала о том, какой была идиоткой. «Как можно было подумать, что он заинтересуется тобой, когда эта… Кэри… маячит вдалеке?» Нина отлично знала, зачем пригласила Гаррета помочь. Хоть и старалась убедить саму себя, что это решение продиктовал ей долг. В глубине души она знала, что просто хочет увидеть Колберта… живьём. Прикоснуться к нему. Узнать, какой он за пределами газетных статей.

«Узнала?» – из горла вырвался смешок.

Нина поднялась и направилась в душ в надежде, что дурацкие мысли вместе с потом смоет горячей водой. Однако там, под тугими струями, сердце забилось ещё сильней. Память услужливо подкинула тот момент, когда она рухнула на колени перед Колбертом, достала из штанов его член и… Язык заново ощутил, какой упругой и горячей была его плоть.

Нина невольно представила себе, как делает это ещё раз. Как Гаррет хватает её за затылок, до предела вжимая в собственный пах, как на глаза наворачиваются слёзы, и вместе с ними приходит ощущение полезности, чувство, что она смогла угодить, порадовать Его.

Нина потянулась к собственным бёдрам и, представляя, как руки Гаррета снуют в её волосах, – то просто поглаживая, то начиная управлять, – испустила протяжный вздох.

Нина открыла глаза. «Надо было сходить в бар», – подумал она, тупо глядя берет собой.

– «И вообще не практикую никакой», – повторила Нина вполголоса, когда на следующий день они скучали в аэрокаре под стенами отеля «Freedom». Из одного уха Гаррета торчал наушник, но никакой информации получить по-прежнему не удалось. Нина думала, что напарНина целиком погружён в работу, и потому несколько удивилась, услышав в ответ:

– Что?

– Что – что?

– Ты уже раз пять повторила «И больше не практикую никакой». У тебя идея-фикс?

Нина побарабанила пальцами по бедру, затянутому в безупречно узкую юбку, подумывая, как бы выкрутиться, но потом плюнула на это дело и сказала:

– Я всё думаю о твоих словах. Неужели у тебя не было отношений после неё? За… сколько там лет?

– Четыре года, – ответил Гаррет спокойно. – Я не завожу отношения только ради того, чтобы их завести. Кэри была единственной в своём роде, и мы с ней провели на передовом рубеже не один год, прежде чем стало ясно, что я без неё не могу. Не вижу ничего удивительного в том, что мне до сих пор не встретился никто подобный ей.

– И если окажется, что та, кого мы ищем, в самом деле она?..

Теперь уже Гаррет побарабанил пальцами по рулю.

– Я не знаю, – буркнул он. – Зависит от того, что она делала эти четыре года и кем стала теперь. Но я в любом случае обязан это выяснить.

Он помолчал и добавил:

– И сейчас не могу думать ни о ком, кроме неё.

Гаррет основательно кривил душой. Ночью, после ухода Нины, ему стало так паршиво, что он сам едва не отправился в бар искать подружку на одну ночь. Номер мгновенно опустел, и в голове неустанно зудело: глядя на кровать, Гаррет представлял, что мог бы делать сейчас, если бы не выставил Нину вон. Представлял, как уложил бы напарницу на спину, как развёл бы ей ноги настолько широко, чтобы видеть всё, что находится между, как принялся бы исследовать языком. Как растягивал бы её, как сжималось бы вокруг пальцев её жадное тело… Как потом вошёл бы одним толчком, и как Нина прогибалась бы под ним.